Так сильно

      Можно ли любить так сильно, так фанатично, что ненавидеть? Можно ли любить так сильно, что желать смерти? Дазай знал, что можно. Дазай любил.       С их первой встречи он чувствовал, как погружается все глубже в это чувство. Словно болотная трясина, словно зыбучие пески оно затягивало его, не давая шанса выбраться. Дазай чувствовал себя пленником, окруженным со всех сторон бетонной стеной: не скрыться, не убежать. Ни от разъедающей сердце боли, ни от себя самого. Безумие повсюду. И имя этому безумию - Чуя Накахара.       Это была любовь с первого взгляда. Дазай любил эти рыжие, как пламя огня, волосы, что локонами обрамляли кукольное лицо. Любил эти невероятные голубые глаза, которые, казалось, искрились льдом и могли заморозить. Любил эту белоснежную, почти фарфоровую, кожу. Любил тонкие пальцы, изящные формы. Любил эту ложную беззащитность. Ведь каждый в мафии знал, что за хрупким телосложением скрывается невероятная сила. Он даже любил эти нелепые шляпы.       Чуя не любил никого.       Дазай был слишком умен, чтобы верить, что их партнерство может перерасти в нечто большее. Один тонкий намек пару лет назад вылился в сломанную челюсть. Больше тема чувств не поднималась. Дазай умел лгать. Пожалуй, это лучшее, что он умел. Поэтому Осаму был всегда весел.       Дазай пытался убить в себе эти чувства. Он оскорблял и издевался над рыжим. Но тщетно. Любовь, словно лесной пожар, выжигала его изнутри, отравляя угарным газом настолько, что становилось нечем дышать. Чуя ничего не замечал. Чуя менял девушек, ни с кем не задерживаясь дольше, чем на одну ночь, но при этом выглядел до нелепого невинным. Чуя много пил, но пьяный блеск делал его глаза ярче. Чуя курил, но его голос, покрываясь хрипотцой, словно налетом, становился только сексуальнее. Чуя злился, становясь похожим на маленького демона. Чуя был прекрасен. Дазаю же казалось, что он умирает. Он хотел умереть, но судьба смеялась над ним, не давая такого шанса. Дазай ненавидел всех, кто делал комплименты в адрес его ангела. Он мечтал выдавить глаза всех, а таких было много, кто посылал вслед рыжему похотливые взгляды. дазай не хотел любить.       Идея покинуть мафию пришла давно. Чтобы больше не видеть, не слышать, не чувствовать. Смерть Оды послужила причиной, которой он прикрылся, словно маской. Идея подложить Чуе бомбу в машину пришла неожиданно. Если не будет раздражителя, может боль утихнет? Не повезло.       То время, что Дазай провел в агентстве, слегка подлечило душевные раны. Остался только образ, выжженный на подкорке. Только сны, в которых они вместе. Но судьба, злая шутница, вновь свела их вместе.       Общее задание. Новая боль. Теперь к ней примешалось чувство вины. Чуя не мог простить - не мог понять - его бегства.       Лавкрафт вынудил Чую применить "Смутную печаль". И теплом в душе Дазая разлилось осознание того, что мафиози ему доверяет. Вверяет ему свою жизнь. Но этого тепла слишком мало, чтобы разогнать холод от брошенного "напарник". Этого слишком мало, чтобы растопить лед голубых глаз.       Любить так сильно, что хотеть убить. Решение приходит само.       Дазай молча наблюдает, как "Порча" разъедает прекрасное тело. Наблюдает, как кровь заливает лицо, выплескивается фонтаном изо рта. Как остатки жизни выходят последним вздохом "Дазай..." Наблюдает, не предпринимая попытки остановить. Он молча подходит к уже бездыханному телу и понимает, что здесь и сейчас умер он сам.