***
С твоих ресниц осыпается легкая посыпка страха, оседает она на руках, не смывается и вывести нельзя. Глаза цвета полевых васильков ярко светятся, обретают величественный вид, только-только поймаешь мой взгляд. И губы, такие приторные, что не различишь в них солености слез, ты так все скрываешь. И где-то рядом есть та, настоящая, у которой нет бездны в глазах, рыжие волосы не горят багровым огнем, ломающим кости, а вечно холодные руки пылают, пылают как самый резкий пожар в лесу. Но она таится меж строк, под покровом зависти, скрывается за обыденным «Ваше Величество». А кто же, все-таки, я? Творец, пишущий историю мира сего, превращающий собственных пешек в стихи. Обо мне не так много скажешь, но дочь заката прозывает меня «ночным принцем». Казалось, это есть правда, но все не бывает так просто, я не принц, я — время. И эта учесть не только моя.***
Вот оно, мое любимое время суток — ночь. Небосвод соткан из хрупких нитей, звезд. Словно чьи-то тонкие пальцы аккуратно вплели их, стараясь не погасить, но никто не догадывается, что звезд не существует. Эту идиллию нарушил грохот, раздавшийся где-то позади, по инерции поднимаюсь, и вижу, как бредет она, рыжая бестия. Ее хрупкие руки дрожат, пытаясь схватиться за прохладный кафель, пропитанный сыростью, и, кажется, пальцы вот-вот сломаются об него. Редко ее можно заметить в замке, она уходит также быстро, как появляется, словно огонек на ветру. Как там говорили, не по царю корона? Но тут ее тельце сваливается, рыжеволосая начинает выть, а затем угасать, ее лицо приобретает кипельно-белый оттенок, а глаза становятся чернее ночи, и я срываюсь, пытаюсь пробудить ее ото сна, но она все спит. И кажется, вот он, конец, времени больше нет, а главное, больше нет меня. Но дрожащие пальцы, почти прозрачные, тянутся к моей макушке, пропуская локоны темных волос. В ее глазах вновь отражается бездна, и она улыбается, словно пару секунд назад не умирала. — Глупый ты, — тихо шепчет, веки наполняются свинцом, и она не в силах сопротивляться, скорее закрывает их. А я, не медля, целую ее, словно вижу в последний раз, словно она та самая звезда, которой вовсе не существует. Последняя нить, связывающая нас, это поцелуй, такой теплый и свежий, пропахший ландышами.а губы твои все такие же приторные.