На Бледном коне.

Со старой заброшенной мельницы хорошо были видны слабые огни старого городка, уставленного небольшими деревянными, до недавних пор ухоженными домиками. Сейчас они еле видны сквозь едкий смог огня - люди жгли костры прямо на улицах в бочках и вёдрах и кидали туда всевозможные душистые лекарственные травы и все горючее, что попадалось под руку, продлевая жизнь угасающим теплоте и надежде ещё на пару минут. Ближе к центру городка по главной площади уже разносил ветер остатки пепелища, ещё пару часов назад издалека обозначающего населённый пункт и его бедственное положение. Только топливом этому костру послужили отнюдь не травы и поленья. Дым расстилался по степи на пару сотен метров от селения, охватывая и ту старую мельницу, и пережидающих там путников. Мужчина - судя по телосложению и отточенным до лезвия движениям - уже долгое время не сводил тяжёлого взгляда с покрытого пеленой несчастий городка, следя за угасающими один за другим огоньками костров. В руках от теребил узду, то выправляя ремешки, то просто вешая её на предплечье в раздумьях о том, стоит ли ему снаряжать и без того чуткую в управлении лошадь, всё поглядывая то на животное, то на убывающие огоньки. Конь непонятной бледной масти стоял позади и выдавал себя из дыма только смутными темноватыми пятнами на крупе и довольным похрапыванием - ему явно нравился этот запах дыма. Наблюдая за действиями наездника, он терпеливо ждал, нервно ковыряя землю передним копытом и, кося голову на левый бок, окидывая приказчика взором единственного зрячего глаза. Из города медленно утекала жизнь. Уже давно не слышно лая собак, не шныряют по переулкам кошки, не воркуют голуби. Ещё три дня назад улетел оттуда последний ворон, не желая питаться отравленной падалью. Место было похоже на перепутье миров: неопределённое, бесцветное, бесцельное создание, уставшее от долгой болезни. В этот момент мало кто почувствовал пустоту от чего-то, что покидало город под звенящий цокот подков. Ветер понемногу рассеивал дым. Костры угасали. Жечь больше нечего. Жители - те из них, кто ещё ходил - запирались в домах, заделывали окна, собирали иконы и вспоминали древний текст молитвы. Но ни духи предков, ни сами небеса не могли уже спасти город, попавший под взор тех глаз. Осталось семь огоньков. Мужчина скинул с головы капюшон и отряхнул его от пепла. Пять огоньков. Рука откинула к каменной стене мельницы узду и лёгкое седло. Три огонька. Конь напрягся под седоком и направил уши по ветру, предчувствуя продолжающуюся веками жатву. Один огонёк. Всадник, не скрывая улыбки, уже рассекал пространство умерших полей по направлению города. Последний огонёк погас. Наступила тьма. Пространство поглощала вышедшая на первый план Тишина, терзаемая гнетом нарастающих ударов неподкованных копыт о городские каменные дороги.