Да.. или Нет?

Как часто люди говорили мне, что я слишком наивен? Наверное, огромное множество раз. Но я никогда не слушал их советов. Мне казалось, они лишь посягали на мою счастливую и безмятежную (хотя местами я в этом определении не уверен) жизнь, пытаясь привнести в нее эту их общественно принятую серую серьезность. А серьезность — это что? Это загнанность в определенные рамки, правила. Вот я и живу по правилам, только своеобразным — типичный фэнтези канон. Ну, а что: раз в мире существует такой чудесный лайвхак — «не парься в личном фронте, жизнь сама судьбу подкинет» — как родственные души, почему в нем не может быть магии? Все можно, что не невозможно, не опровергли — значит правда! Только вот, сколько бы я не старался, ни разу за двадцать лет жизни у меня не вышло прочитать чужие мысли, отрастить жабры, заставить домашку сделаться без моего участия, трансформировать почтальона в лягуху, наколдовать себе золото и стать невидимым. Ни тебе выигрыша в лотерею, ни тебе тетради смерти. Так что, раз с магией не вышло, я решил, что соулмейт у меня должен был появиться просто феноменальный. Мама даже рассказывала, что когда мне было десять, в жены я потребовал эльфа крови, потому что в игре сестры они были самыми крутыми, (эх, и получили мы тогда по шапке). Идея была бы особенно хороша, если бы этот эльф оказался бы еще и магом, владеющим телепортацией, я бы нагло пользовался его услугами для отказа от поездов и продления моего драгоценного сна, — так я дополнил свои слова, когда мне стукнуло семнадцать. В собственной голове я просчитал столько сценариев своей любовной эпопеи, что даже успел составить рейтинг наилучших вариантов. Эта идея заняла на какое-то время большую часть моих мыслей, а уж когда на моем предплечье обнаружилось красиво выведенное черным «рядом с вами свободно?», так крышу окончательно снесло. «Для тебя всегда свободен, кем ты ни был!» — объявил я про себя, а потом и всему дому, носясь от одного к другому с радостными воплями. Драгоценная старшая сестренка тогда одарила меня презрительным взглядом, каким обычно смотрит на визжащих девочек-фанаток, пялящихся на какого-нибудь актера или певца. Ну куда уж ей с «Черт, только не ты…» до романтики! Мнение орков не в счет! Конечно, по сравнению с «здравствуйте», что звучит слишком часто, чтобы хоть как-то помочь в поисках половинки, мне крупно повезло. Но серьезно! Каждая третья скамейка парка, каждый автобус, электричка и концерт не обходились без этой фразы! А дальше я либо зависаю с ошарашенно-удивленной миной, чем наверняка пугаю несчастных человеков, либо проявляю нездоровый интерес, либо выдаю какой-нибудь бред. Бывало даже, я, едва что-то ответив, сам цеплялся в руку неизвестного, чтобы проверить — но надписи не совпадали. Такой поступок естественно приняли за признак сумасшествия, но расстраиваться было не за чем, как и стесняться, — все равно это не Тот человек, да и не симпатичный вовсе… Иногда я даже критиковал всю идею этих «меток», мол «лучше б мне сразу номер телефона и прописку, что за морока», или размышлял на тему глухих соулмейтов, как они ищут друг друга (до гугла мои размышления не дошли). Всякие подобные стенания заканчивались подзатыльником от верного друга, считавшего свою судьбу более сложной — тот перерыл все словари и переводчики, но так и не нашел пояснение слова «попсечмоч». Хотя не понимаю, зачем ему так париться, вряд-ли с ним так каждый встречный здороваться будет. Заведомо оригинальную личность отхватил, гад. Сколько бы я не пытался являться везде и всюду, где можно встретить незнакомцев, сколько бы не тратил денег на автобус и сколько бы ни скармливал булок этим жирным голубям в парке — все оставалось по-прежнему. Рвение даже как-то поостыло, я перестал так отчаянно искать «любовь», вместо этого привязавшись к миру marvel и DC. Как однажды, пятичасовая, необычно переполненная, электричка натолкнула меня на длинновязого застенчивого студента, пару минут мявшегося в нерешительности, перед тем как задать уже приевшийся вопрос (вот я бы без спроса сел, честно слово): — Рядом с вами свободно? — А голос то простуженный, словно дверца проскрипела. — К сожалению, все еще да, — выдаю я, желающий вернуться домой к чаю и кровати, а не встречать здесь очередного можно-сесть-человека. Тот еще больше замялся, проморгал на меня пару тройку секунд, и потянулся к краю своего свитера, отдергивая рукав. Неужели… — Вообще на эльфа не похож. — Я пялюсь на него (красавчик, блин), он пялится на свою руку (читать чтоль не умеет?), электропоезд остановился на очередной станции, — телепортами владеешь? — Что?.. — Хрипит он, не понимающе поднимая на меня отекшие от гриппа глаза. Ну да, че я спрашиваю, будь у него телепорт — не сел бы в электричку. В вагон вваливается толпа народа, девушка в толстовке со сквидвордом полезла было ко мне со словами «Я сяду?», как влекомый неизвестным порывом (может любовь во мне тогда проснулась) я ее остановил: — Здесь уже занято, — с довольной лыбой заявляю я и притягиваю температурного не-эльфа ближе, чтобы тот, наконец, сел. И я влюбился. Температурный, оправившись от сезонного гриппа, стал неожиданно наглым. Красные опухшие глаза, шмыгающий нос и общепомирающий вид сменились нахально-довольной ухмылкой, и ранее казавшийся мне застенчивым крендель быстро и нагло принялся отвоевывать моё время и сердце у прочно обосновавшегося там марвела. На мою вполне обычную просьбу он предоставил мне двухсотстраничный очерк своей жизни, со всеми ее подробностями, который я решил хранить как долгую память в третьем ящике своего стола. И все пошло как у всех. Сердце трепетало, бабочки запорхали (эльф, гордый студент медицинского, в шутку предложил провериться на глисты), глаза наполнились нежностью и заботой, и дальше виделось только счастливое будущее, ранее не рассчитанный сценарий. Прошло полгода, когда температурный решил съехать с общаги на квартиру. Я, заботливый и наикрутейший домохозяин, закрывший сессию досрочно, вызвался разобрать коробки и навести хоть какой-никакой порядок в еще необжитой обители, заодно раздумывая над собственным заселением. Нагло копаясь в имуществе заселенца, я обнаружил фотоальбом волонтерского клуба медицинского универа, где мой предназначенный проявлял свою активную деятельность и заинтересованность в социальной жизни. Листая страницы альбома, я обнаружил там… себя. Тогда еще школьник, участник спортивной группы в синих банданах, с раскрашенным зелеными звездочками лицом, пафосно пытаюсь не смеяться в камеру, а рядом стоит Он, волонтер на спортивном квесте. Три года назад… Я, наверное, тогда и не обратил на него свое внимание, слишком был увлечен праздником. «Мы уже виделись?» — спрашивал я себя, но не мог вспомнить ни единого момента тех дней. «Мы говорили?» — вновь и вновь я пытался найти ответ. «Он может не быть моим соулмейтом?» — не понимал я, но не мог найти ответа ни на один вопрос. Мучил память, пытаясь заставить себя вспомнить — говорил ли я с ним тогда, ведь в команде было много людей, я даже не был капитаном, я мог и не заметить его тогда. «Мы не разговаривали!» — убеждал я себя постоянно, но червь сомнения уже прокрался во все мои мысли. «А что, если мы ошиблись?» — спрашивал я себя, когда привычно карие глаза всматривались в меня с беспокойством. День, два. А я улыбаюсь и говорю, что все в порядке. Я прячу фотографию, оставляя в альбоме пустую ячейку. Как в детстве, не вижу — значит этого нет. Ведь не возможно, чтобы так совпало: поговорили, потерялись, а позже, когда все уже давно забыто и неважно — вновь появились и совпали в выражениях. Это невозможно! Не может же быть так, чтобы одна фраза определила нашу жизнь, а как же чувства?! Или это я, опьяненный совпадением, выдумал эту симпатию, позже переросшую в любовь, чтобы обрести желанное чудо? Я все сомневался: да, или нет? Все те же карие глаза, наглая улыбка и чертовы слишком длинные ноги — это не может быть ошибкой. Я ведь... Или нет? Раздался звон ключей, шаги в дали и скрипящая дверь, которую все руки не доходят смазать, и в дверях появляется Он, устойчиво «температурный» и лишь изредка застенчивый, ярко улыбаясь мне в знак приветствия. Наконец справившись с ужасно упрямой обувью, странно пританцовывая, спешит ко мне с довольным полунапевом-полувизгом «Отбыл! Теперь я официально терапевт!» душит меня в счастливом объятии. Сестра говорила, что, если продержаться до конца, любые вещи, слова, любая ложь в итоге станет правдой. Тогда это правда. Или нет?