Ольга

Май как будто подкрался к терему Басманова. Ещё вчера ни одной набухшей почки, ни одной оттаявшей лужицы. А на утро весь двор в молодой зеленой траве, а на двух молодых яблоньках, посаженных Борисом прошлой весною, все почки разом набухли, и даже проклюнулись. А значит, настала пора Фёдору уходить. Давлет-Гирей чуть не у стен уже стоял. Борис, с которым по словам Темнейшего, в последнее время было страшно ложиться в одну постель, притих. Ольга время от времени случайно ловила то тихие стоны, то его нервный шепот, принося в баню квас или стоя у печи. Но Басманов зорко следил, чтоб девица больше их с Борисом забав не видела. Ольга же, напротив, ходила нервная. Её официально переселяли ко двору. По случаю военного положения царь временно вернулся в Москву, в дедовскую вотчину. Вместо себя Фёдор оставлял Скуратова. Дневной Дозор чуть ли не в полном составе состоял в то время в ополчении. Из Ночного ушли только Ксения с Яшкой, Буслай, да оборотни. Неприятно было думать, что светлые оборотни будут рвать людей на части. Сама Ольга не видела, ей Басманов все рассказывал. А ещё он велел ей к его возвращению научиться колоть орехи в ладони. Пока у девушки ни шиша не получалось, но велено было стараться. Платья её были уж давно готовы. Хотя и дана было на работу всего неделя, Ольга взялась шить сама, и, конечно, не успела. А Темнейший не торопил. Платья получились неплохие. Не хуже, чем у остальных. Фёдор разрешил выбрать золотого шитья, да кружева, сколько ей понадобиться. Он вообще на цены никогда не смотрел. И откуда у его столько денег девушка даже думать боялась. А сам Фёдор перед отправкой сундука к Скуратовым, бросил туда что-то черное. -И голову покрывай, - резко бросил он, - тебе Малюта все объяснит. Сама увидишь, не маленькая. Манеры у Ольги были под стать двору, недаром в боярском доме выросла. Пристроили её на первых порах непосредственно к Скуратову, до прихода во дворец Марфы Собакиной. Жить девушке предстояло прямо в его доме. Несмотря на войну, во всю шел фальшивый смотр невест. Басманов посмеивался, обещал, что последнюю дюжину будут и вовсе голыми разглядывать. -Нет бы радоваться, - возразил он на бурное возмущение девушки, - вот жила б сейчас у батюшки, и тебя бы на тот смотр привезли. Укрыть свою девку в семье никак нельзя. Но ты бы до последней дюжины не дошла, уж прости. И даже если бы тебя к этому времени в Дозор уже пристроили, там смотрины построже будут, чем у царя. Голыми их, конечно, никто не осматривает, но вот нитки дают распутывать, на терпение проверяют. А тут ты бы не сдюжила. Терпения тебе недостает, Ольга, свет Андреевна. Ольга даже уже и не обижалась. Возразить тут было нечего. Чем-чем, а красотой и терпением она уж точно никогда не отличалась. Басманов со своей яркой красотой, наверное, должен был считать её чем-то отвратным. Он, тем не менее, ничего такого обычно не говорил, и внешнею непривлекательностью Ольгу практически не попрекал. Сам обращался с нею, как с неразумной младшей сестрой. Отдавая её на руки Скуратову, он лишь попросил её шибко далече не убегать. -У Дэвида дел полно, - он потрепал девушку по плечу, - ловить тебя по Москве ему некогда будет. Да и тебе уж пора за ум браться. Одна останешься – пропадешь! Скуратов жил в огромном каменном тереме. Отдав приказ отнести Ольгин сундук в её комнату, подхватил девушку под руку и потащил по узкому коридору. -Значит так, - голос у него был скорее приятный, но тон суровый, - есть да пить можно только тут! В царевых покоях ничего не жрать и руками не трогать. Книги, свечи, платки там всякие. Поняла? Ольга кивнула. -При любой беде, даже малой, сразу ко мне. Поняла? Девушка что-то буркнула. -При дворе всегда поверх одежды черное платье накидывай, - предупредил он, когда сундук поставили в угол и открыли. Ольга глянула внутрь. Черная тряпка оказалась монашеским одеянием. -К царю близко не подходить! – продолжал Дэвид, - Если сам заговорит, молчи, да слушай. Если он начнет посохом грозить, сразу беги. Зазорного в том нет ничего, все от него бегают. Он на завтра и не вспомнит. Поняла?! Ольга вся побледнела. Куда её Фёдор отдал-то? Малюта был женат на добрейшей женщине, а дочка его Мария, была лишь немного старше Ольги. И уже просватана. Будущий супруг сейчас тоже ушел в ополчение, и девушка с радостью встретила новую компаньонку. Младшая сестра на богомолье уехала, и девушка отчаянно скучала. Жили богато. Сам Скуратов дорого одевался, хотя и не так странно, как Басманов. Происходил он из саксонцев, как и Освальд. Басманов звал его Дэвидом, а жена Григорием. Ел он все подряд, любил непроцеженное пиво и баранину. Для развлечения или на спор мог согнуть стальной прут. И Фёдор уже предупредил Ольгу, чтобы она с ним про Битву особо не говорила. Он не любил. Руки у него всегда были горячие безо всяких амулетов. На Москве особо не мерз, и меховых кафтанов не носил. Но любил золотые перстни да серьги. И ароматную воду. В доме было много книг. Мария была грамотная, и они с Ольгой пару раз успели сбегать на базар, глянуть, нет ли чего нового у немцев. При этом её будущий муж ни читать, ни писать не умел. -Да, - отмахнулась Марьюшка, - не важно это. Батюшка не станет абы кого в мужья мне давать. Уверенность Марьи в завтрашнем дне и её горячая любовь к отцу поразили Ольгу. Она помнила, как строг был с ними всеми её собственный отец. Царев палач баловал последних незамужних дочерей, и старался во всем угодить жене. Оно и понятно. Ведь он должен был их всех пережить. Рядом с ним девушка снова ощутила ту особенную безопасность, которую чувствуешь в родительском доме. Правда, теперь она точно знала, что это чувство ложное. Ольга попала прямо на смотр невест. Мария, хихикая, показала ей небольшое окошечко забранное узорной решеткой. Через него царь наблюдал за девушками, когда они рукодельничали или все вместе обедали. Девушки тоже заглянули внутрь. На удивление, Ольга сразу распознала среди присутствующих двух «иных». Обе девушки были просто сказочной красоты. От нечего делать стала наблюдать, пытаясь выявить среди них Марфу. У одной девушки было чуть более печальное лицо. И движения у «печальной» были резче, смелее. Походка увереннее. В какой-то момент она глянула прямо на Ольгу через решетку, задорно подмигнула и улыбнулась. И невозможно было удержаться и не улыбнуться в ответ. Улыбка у Собакиной была светлая, заразительная. Как у Фомы. Вторая иная была чуть спокойнее. Обе девушки либо делали вид, что не знакомы, а может и правда не знали друг друга. Но внешне их принадлежность к общему делу в глаза не бросалась. Мария поймала её взгляд. -Это Сабурова, - ткнула она пальцем в ту из девушек, что была потише. Она мне тут более всех нравится. Хотя, царю виднее. -А это? – Ольга поняла, что Мария не в курсе, что жена царю уже назначена. -Вон та, наглая? – Мария улыбнулась и поморщилась одновременно, - Собакина. Батюшка ею уж очень восхищается. А по мне так себе, обыкновенная. Значит, угадала Ольга. Ну, здравствуй, Марфа, свет Васильевна!