Ольга

Настроение главы: Rammstein «Der Meister» Январь выдался студеный. Ветер над заледеневшей Невой разгонялся так, что глазам больно было. В лицо било со всех сторон, а сам воздух наполнился мельчайшими осколками. Ни у кого не повернулся бы язык назвать эти острые ледяные иглы снежинками. Извозчики, из тех, кто себе добра желал, накрывали лошадей толстыми попонами, прятали их за углами домов. Старались встать в подворотне, коли возможность была. А сами, собираясь по двое-трое, грелись у небольших костерков. Городовые и пожарные, в чьи обязанности входило такие костры разыскивать и тушить, сами с удовольствием скидывали рукавицы, подставляя закоченевшие руки свои обжигающим всполохам. Сейчас костров становилось все меньше. Извозчики разошлись по домам. Ближе к полуночи прохожие попрятались. Только из открытых рестораций нет-нет, да и выбегал на дорогу барин, зябко кутаясь в меховой воротник. Через Троицкий мост брел очень пьяный человек. Он подолгу останавливался возле каждого фонарного столба, чтобы отдышаться и оглядеться. Намереваясь, видимо, расстаться с остатками съеденного и выпитого, перегибался через перила. Шапку он, верно, обронил где-то по дороге. Шуба его не была застегнута, и ветер нещадно трепал меховые полы. Распахивал для всеобщего обозрения дорогой английский костюм. Забрасывал шелковую рубашку ледяными иглами. Господин был богат. Перчаток на нем не было, и об чугунные перила с заметным звоном бился массивный золотой перстень. На тонкой цепочке болтались золотые часы, выпавшие из жилетного кармана. Как беззвучный колокол, ударялись об ноги своего нерадивого хозяина. -Барин! – молоденький городовой подбежал как раз вовремя, чтобы спасти пьяницу от неминуемого падения с моста в давно заледеневшую прорубь. – Поберегитесь. Упадете же! То-то будет крику, когда прачки поутру придут! МАТЕРЬ БОЖЬЯ! Это где ж вы так покалечились? Барин, видно, где-то уже успел подраться, или налетел на что-то. Глаза его были залиты кровью. В алых белках слепо вращались черные зрачки. Белые губы шевелились, но никаких звуков из них не вылетало. Мужчина поводил головой, и ловил руками собеседника, как это делают внезапно потерявшие зрение люди. -Вам дурно? – участливо поинтересовался городовой, уводя мужчину на мост, - куда вас сопроводить? Пьяница на миг замер, а после принялся вырываться, как будто хотел спастись от чужой заботы. -Глянь, - деловито кивнул на него подошедший от костра извозчик, - татарин, али вовсе того. Турка. Выпимши. С непривычки развезло! -Где же он мог выпить? – искренне удивился городовой, - продавать же запрещено. Теперь на него с удивлением уставились оба извозчика, и сам «турка». -Позвольте мне. Голос принадлежал стройному господину, возникшему как бы из воздуха. Или же он просто затерялся в темноте в своем черном пальто. А теперь вот вышел в круг света от фонаря. -Вы знакомы? – насупился городовой. -А вас это более не интересует, - тонко улыбнулся господин, перехватывая «турку» из рук державшего его извозчика, - на Невский! Живо! И городовой тут же понял, что потратил здесь у моста непростительно много времени на какого-то забулдыгу. А ведь где-то ему налили! Надо бы кабаки прошерстить на предмет незаконного первача. Извозчик же, радостно потирая руки, побежал к своим саням. Ночь на дворе, а ему ажно два господина в пассажиры набиваются. Вот свезло, так свезло! Оставшийся у незаконного костерка второй извозчик лишь завистливо прищурился и сплюнул в снег. Мог ведь и сам догадаться пьяного барина силком к себе в сани посадить. Но уже через минуту эта мысль и его оставила. *** В запертые стеклянные двери гостиной с шумом врезалось что-то небольшое, белое. Непрозрачное стекло с честью выдержало очередной натиск. Оставляя на месте удара заметный бурый подтек, «нечто» развернулось, и полетело в другой конец комнаты, намереваясь зайти на следующий круг. Павлуша опасливо покосилась на окровавленное белое перо, выскользнувшее из-под двери в переднюю. А от нового удара чуть вздрогнула. Послышался звон. Стало холодать. Из гостиной чуть потянуло ледяным ветром. -Барыня! – тихонько позвала Паша, подойдя к самым дверям, - вы там как? Сильно поранились? -Холодрыга у вас какая! – радостно-тревожно пропыхтел Семен, притопывая валенками у дверей. Весь отряхиваясь, как искупавшийся пес, он скинул свой поношенный деревенский зипун на кожаный диван, и осторожно наступил на паркет, проверяя, не оставляют ли его валенки грязных следов. Убедившись в своей полнейшей чистоте и безопасности для персидского ковра, мужчина тоже подошел к двери матового стекла, и уставился на кровавые капли. -Окошко разбила, – констатировал он, кивая Павлуше на дверь, - но теперь уж все одно. Через час здесь все огнем пожгут. -Как же это? – испугалась девушка, - мы же дома. Потушим, коли пожар начнется. -Не так-то просто инквизиторский пожар унять, - вздохнул Семен, - а где Борис Игнатьевич? До поезда времени чуть осталось. Хотел вот по русскому обычаю проводить. На посошок принять. Присесть. Ты сама-то чемодан собрала? Паша кивнула. И тут же охнула. Тяжелая входная дверь приоткрылась, пропуская в переднюю двух мужчин. Барин пришел не один. Борис Игнатьевич по всей вероятности, уже где-то принял и на посошок, и на весь оставшийся путь. Приведший, а вернее, принесший его мужчина холодно глянул на собравшихся, окинул взглядом квартиру, и с заметным облегчением усадил своего спутника на кожаный диван. Барин тут же откинулся на мягкую спинку, и прикрыл глаза. Из гостиной послышался недовольный птичий клекот, и очередной удар. Семен восхищенно присвистнул. -Как повезете-то? В клетке, или в коробке? – спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь, - гости-то, небось, собираются. -Не собираются, - незнакомый спутник Бориса Игнатьевича недовольно поджал губы, - Темные час форы дали. Но я бы на вашем месте не затягивал с отъездом. Лефорту можно верить. Он честен и пунктуален до одури. Но после он сам на охоту выйдет. К тому же время на исходе. Да и кто сможет более часа столичных оборотней да вампиров удержать? Они вас тут всю неделю караулили. Уже и денежные ставки принимают. Уж извините, но я на вас ни копейки не поставил. Не люблю деньги терять. -Что с ним? – Семен заглянул в лицо Гесеру, - ты накуролесил? -Я его домой привел, между прочим, - огрызнулся Завулон, - он на стеклянный стол прилег. Утром ещё. Я думал, вовсе не встанет. Хоть и крепко ему досталось, а все же в ранге не потерял. Уважаю! -И как он теперь Олю защитит? – оперативник выглядел растерянным, - он же не видит ни черта. А колдовать и подавно не может. И чего его сегодня на эксперименты потянуло? Не мог неделю назад на стол ваш проклятый взобраться?! -Думаю, пресветлый Гесер лучше тебя знает, куда ему надобно забираться, - зло усмехнулся Тёмный, - мы действовали в рамках достигнутых договоренностей. Начавшуюся перебранку прервал звук бьющегося стекла. По квартире пронесся ледяной вихрь. И вместе с ним в переднюю влетела окровавленная белая сова. Громко хлопая крыльями, она приземлилась прямо на диван. Нещадно раздирая когтями черную кожаную обивку, поковыляла к Борису Игнатьевичу. Ткнулась несколько раз ему в локоть головой, потом перебралась на колени. Легонько клюнула в плечо. Недовольно заклекотала. И, видимо, не видя другого выхода, изо всех сил вцепилась когтями старому тибетцу в ногу. Тот вздрогнул, и будто бы сразу включился, словно электрическая лампа. -Окно разбила, хулиганка, - вяло пробормотал он, приобнимая сову, - теперь вот лапки замёрзли. Или они у сов всегда холодные? И он рассеянно обвел присутствующих глазами. -Потом выяснишь, - заторопился Семен, - там Яшка у подъезда заждался, - мы три авто пригнали. Попробуем отвлечь. -Неужто Дашкова охрану предоставила? – недоверчиво проворчал степняк, с трудом поднимаясь, - инквизиция ясно дала понять… -Мы Ольгу одну в беде не бросим, - прервал его оперативник, - все, кто проводить хотел, выходной взяли. Если будут вопросы, так уволимся. Головина, это вам не Меньшиков. Екатерина Романовна обещала прикрыть перед «серыми мундирами». Будто бы в ответ на помянутую всуе инквизицию, в дверях появился высокий молодой мужчина в сером пальто. Кивнул Завулону, строго глянул на Семена. Перевел взгляд на сову. -Время на исходе, - не утруждая себя приветствиями, сказал он, обращаясь почему-то к птице, - даю пять минут. Потрудитесь очистить помещение. -Значит, и фора от Тёмных вся вышла, - вздохнул Семен, - ну ладно. Как-нибудь. -Удачи желать не стану, - сухо кивнул инквизитор, - прощайте, мадам Головина. Уже на улице, зябко кутаясь в новое пальто, Павшула подняла голову на звон бьющегося стекла. Из окон роскошной квартиры на Невском вырывались языки пламени.