На дне

Он снова пал, он снова на дне. Раньше он скрипел зубами от злости и начинал всё заново, но сейчас, прячась на окраине города, он больше не видел во всём этом смысла. Просто сдался. Рана на животе болезненно ныла и нарывала. Если повезёт, то сепсис убьёт его прежде, чем к нему вернётся желание жить. Если повезёт. А если нет, то ему снова придётся карабкаться вверх со своего дна. А сейчас он просто лежал на старом пыльном диване и впервые за долгое время ни о чём не думал. Ни о власти, ни о Готэме, ни о Загадочнике, который в очередной раз приложил руку к его падению, ни о Софии, которая, собственно говоря, всё это и организовала. Зря он ей доверился, знал ведь, что это может плохо кончиться. А вот каким боком в эту историю угодил Эд? Прошло уже столько времени… Неужели Эдвард по-прежнему злился на него? Впрочем, он злился на себя сильнее. Сейчас он действительно осознавал всю свою вину. Он и раньше всё это осознавал, но тогда у него были дела поважнее. Да и думать о последствиях не хотелось. И вот результат. Он сам довёл себя до этого состояния, сам обрёк себя на провал, сам подписал свой смертный приговор. И поделом ему. Всё равно он никогда не планировал дожить до старости. Лишь однажды он позволил себе эту слабость. И он до сих пор расплачивался за это. Лишь однажды он представил себе, каким может быть его будущее. Он буквально видел себя с поседевшими, но всё ещё непослушными волосами, которые вечно приходилось укладывать, и ещё более крючковатым носом, сидящим в гостиной своего особняка и ожидающего, когда в комнату войдёт его Эд. Такой же седой, с морщинками вокруг глаз, в очках с более толстыми стёклами и чашкой чая в руках. Он до сих пор частенько видел эту картину в своих снах. Могла ли у него быть такая жизнь поступи он иначе? Скорее всего, нет. Он не питал на этот счёт иллюзий. Да и оберни время вспять, он бы всё равно поступил так же. Себя не переломать. На улице шёл дождь. Время незаметно клонилось к ночи. Рана стала ныть просто невыносимо. Но Освальд Кобблпот лишь медленно делал глубокий вдох, закрывал глаза и также медленно выдыхал, не обращая внимания на подступившие слёзы, не замечая влажных дорожек на щеках, не думая ни о чём. Его ранили во время последней разборки, во время его последней попытки удержать власть. Он, конечно, подозревал, что всё в итоге так и закончится. В конце концов, когда ты откровенно наживаешься на бандитах, впаривая им лицензии на преступления, можно догадаться, что тебя рано или поздно захотят убрать. Он ждал этого дня. Но всё равно оказался к нему не готов. Из-за Софии, наверное. Позволил себе слабость и расплатился за это сполна. Но разве можно его судить? Ведь он просто хотел не чувствовать этой боли. Думал, что если переключит своё внимание на кого-то другого, то это поможет. Помогло, конечно, вот только не тот объект обожания он выбрал. Снова. Да и не чувствовал он к этой девице ровным счётом ничего, просто стремился заполнить пустоту. Инстинкт самосохранения отчаянно вопил, требуя от своего носителя хотя бы элементарно поесть. Нехотя Освальд покинул свой диван, морщась от боли. Жить ему уже недолго осталось, но умирать голодным не хотелось. Кое-как натянув на себя старое подобранное на свалке пальто, мужчина покинул заброшенный дом, ставший ему убежищем. Спрятав лицо под капюшон, он медленно шагал по грязным улочкам Готэма. Проходившие мимо люди шарахались от него, как от прокажённого. Наверное, они приняли его за какого-нибудь наркомана. Разумеется, ведь его шатало, то и дело он останавливался, привалившись к стене какого-нибудь здания, ощущая, как липкая кровь пропитывает повязку на животе. Единственный плюс его нынешнего положения – это то, что никто не осмеливался заглянуть под капюшон. Если его увидят, если узнают, то он умрёт ещё до рассвета. Уж Фальконе об этом позаботится, ведь теперь она заправляет балом. Он сам преподнёс ей Готэм на блюдечке с голубой каёмочкой. Денег на еду не было, но очень скоро Освальд это исправил. Он начинал свой путь с самых низов и поэтому умел практически всё, в том числе незаметно обчищать карманы случайных прохожих. Конечно, в его положении это было сложно, да и опыта у него давно не было, но он справился. В кафе он не рискнул заходить, вместо этого купил дешёвую шаурму и отвратительный растворимый кофе в ближайшем ларьке. Тупая боль неприятно отдавалась в мозгу, но Освальд не обращал на неё внимания, жадно вгрызаясь в свой нехитрый ужин. Он даже не подозревал, что настолько голоден, хотя и не ел уже три дня. И скорее всего, ему после этого ещё больше поплохеет. Видели бы его сейчас бывшие подчинённые. Великий и ужасный Освальд Кобблпот весь потрёпанный и слабый, в старом, рваном и грязном пальто, которое было ему велико, ест шаурму и мокнет под дождём, прислонившись к стене, держа в свободной руке пластиковый стаканчик скорее с какой-то бурдой, чем с кофе. Разумеется, эта бурда не шла ни в какое сравнение с тем божественным напитком, который готовил Эд. Почему-то эта мысль причинила гораздо больше боли, чем рана на животе. Руки беспомощно опустились, а глаза наполнились слезами. Видел бы его сейчас Эд… Наверное, он бы просто посмеялся над ним. Сморгнув непрошеные слёзы, мужчина откусил ещё немного от своей шаурмы, наблюдая за ни о чём неподозревающими жителями города. Он был почти в центре Готэма, хотя и сам не понимал, как ему хватило сил дойти, и видел, как люди спешили домой после долгого рабочего дня. Скучные люди со своими скучными жизнями обычно не привлекали внимание Кобблпота, но сегодня всё было иначе. Сегодня он завидовал им. Вот того усталого парня наверняка ждала дома молодая жена. А вот та женщина явно шла на свидание. А вот мимо прошёл холостяк, который, придя домой, завалится смотреть футбол. Не жизнь, а мечта! Никто не хочет тебя убить, никому и дела нет до твоей скромной персоны. Могла ли быть такая жизнь у Освальда Кобблпота? Нет. Не потому что ему не повезло или он связался не с теми людьми. Нет, не поэтому. Просто он сам не выдержал бы и дня этой скучной нормальной жизни. Он не мог сидеть на месте, ему нужно было к чему-то стремиться. Даже сейчас он стремился, стремился умереть. Подобное было с ним впервые. Нет, апатия и раньше на него находила, но подобных мыслей он никогда не допускал. Что изменилось? Почему-то размышлять на эту тему не хотелось. Наверное, потому что при этом в памяти всплывала довольная физиономия Нигмы в тот самый момент, когда его ранили. Ведь он был там. Видимо, мозги ему всё-таки подлатали, потому что он снова превратился в умного засранца. Он не помогал, нет, но наблюдал. И когда Освальд увидел эту ухмылку, в нём словно что-то сломалось, он всё ещё любил Эдварда, как отчаянно бы не пытался убедить себя в обратном. И зачем ему трон Готэма, если ему не с кем разделить это радостное время? Ведь он уже давно мог вернуться и заявить о себе, но вместо этого он просто ждал, когда эта бренная жизнь для него окончится. Он мог вернуться домой, но вместо этого спрятался в Богом забытом месте. Он мог бы пойти в больницу, а там договориться с Гордоном, который бы не заставил себя ждать, но вместо этого сам кое-как зашил рану и явно занёс в неё инфекцию. И плевать. Скользя взглядом по прохожим, Освальд отпил немного обжигающей бурды, именуемой кофе, и тут же выплюнул, поперхнувшись. И дело было даже не в том, что у кофе был дерьмовый вкус, хотя и в этом тоже. Буквально в пяти метрах от себя он увидел Загадочника, который тоже его заметил. Какое-то время они просто смотрели друг другу в глаза, словно не веря в то, что всё это взаправду. Вот уж стечение обстоятельств… А потом Освальд резко рванул с места, выкидывая остатки ужина. Даже боль не мешала ему протискиваться сквозь толпу людей, невесть откуда взявшуюся. –Освальд, стой! Но Кобблпот и не думал останавливаться. И всё бы ничего, но впереди замаячил ещё один знакомый силуэт. Айви, которая с недавних пор именовала себя Ядовитым Плющом, шла ему навстречу. Ещё один человек, которого он недооценил. Зря. А ведь поначалу у них даже налаживались неплохие дружеские отношения. А потом он внезапно решил, что ему это не нужно, стал отталкивать её, пренебрегать. Как итог бедняжка решила поставить над собой эксперимент. Теперь духи ей были без надобности. Захочет – подчинит своей воле и без них. Слава Богу, что хоть она не участвовала в расправе над ним. Но то, что она его ненавидела, было очевидно, поэтому мужчина не хотел с ней сталкиваться. Хотя он чувствовал себя виноватым перед ней. А если подумать, то он действительно был виноват. Он не должен был так с ней поступать. Впрочем, девушка чуть было не урвала своё, но тогда им удалось разойтись миром, а вот в этот раз его уловки могут и не помочь. Освальд резко свернул в какой-то безлюдный переулок, однако Пэппер уже заметила его. Девушка поспешила за мужчиной и с удивлением столкнулась с Загадочником. Обменявшись недоумевающими взглядами, они оба одновременно повернули головы в сторону переулка, в котором исчез Кобблпот. Не говоря друг другу ни слова, они поспешили за раненой птицей. Сам же Освальд уже успел доковылять до конца переулка, с ужасом обнаруживая тупик. Вот почему именно сейчас ему резко захотелось жить?! Обернувшись, он увидел медленно подходящих к нему Айви и Эдварда. Сейчас они походили на парочку хищников, а он на несчастную жертву, которую загнали в угол. Он хотел было рвануть напролом, но сделал шаг и едва не упал, охая и хватаясь за живот. Отступая назад, Освальд прислонился к стене, отчётливо понимая, что это конец. Его убьют Ядовитый Плющ и Загадочник, которые оба были ему по-своему дороги, даже эта предательница Айви. Пелена слёз застилала глаза, и он больше не пытался с этим бороться, позволяя себе просто расплакаться. Боль была просто невыносимой. Не физическая. Душевная. –Убейте! Умоляю! Освальд даже не понял, в какой именно миг с его уст сорвался этот беспомощный крик. Он медленно сползал по стене, оседая на землю. Почему они его просто не убьют?! Ведь вот он! Перед ними! Сам умоляет о смерти. –Просто убейте… – уже прошептал он, глядя на Нигму и Пэппер. – Простить не прошу. То, что я сделал… Такое не прощают. Я не должен был… Я не имел никакого права. Но я был глуп и эгоистичен. Как маленький ребёнок в магазине игрушек, – слова сами собой рвались наружу, их стало не удержать. – Не прошло ещё и дня, чтобы я не жалел обо всём этом. Но ничего уже не исправить. Ушло моё время… Сознание медленно покидало Кобблпота. Последнее, что он запомнил, это ласковые прикосновения рук Айви и её тихий обеспокоенный голос. Слов он не разобрал, да ему и всё равно было. Он знал, что больше не проснётся, но это даже к лучшему. Устал он. Исчерпал весь свой потенциал. *** Освальд очнулся от чужих ласковых прикосновений. Резко открыв глаза, он с удивлением увидел Айви, которая осторожно перебирала его чёрные волосы. Девушка искренне улыбнулась мужчине. Но тот лишь быстро сбросил с себя её руку и сел в постели, зашипев от боли. Он был в своей спальне. Дома. Возле окна маячил Эд, который был явно чем-то обеспокоен. –Я умер? – голос был хриплым, словно чужим, после долгого сна. –Нет, – ответила Айви, наливая ему воды из графина и протягивая стакан. – Но отдать тебе должное, ты очень старался. –Почему я всё ещё жив? – Кобблпот осторожно отхлебнул воды, смачивая пересохшее горло. –Не знаю, – честно ответила девушка. Освальд кивнул и опустился обратно на подушки. Из глаз неожиданно даже для него самого побежали слёзы. Он и не заметил, как в недоумении переглянулись его спасители. Все следующие дни Освальд лежал тихо и ни на что не реагировал. Он послушно ел, пил лекарства, но молчал. И это беспокоило как Айви, так и Эда. А потом мужчина начал говорить. Но говорил он только с Айви, пока Нигмы не было поблизости. От девушки Эдвард узнал лишь то, что Кобблпот неохотно отвечает на вопросы и иногда рассказывает кое-что о себе, однако чем именно он делился с Пэппер, Нигма не знал. Айви и сама не до конца понимала, что творилось в голове у Кобблпота. Он мог резко начать причитать о чём-то или же начать рассказывать ей о том, почему они с Эдом стали врагами, о Софии, о причинах собственного поведения или же просто говорить о погоде и цветах, обычно о лилиях. Ей казалось, что он бредит, но при этом у мужчины даже температуры не было. Зато благодаря этому странному состоянию Пингвина, девушка узнала всю историю от начала и до конца. А Нигма всё больше бесился. Освальд продолжал молчать в его присутствие, даже не смотрел в его сторону. В итоге ему надоело просто сидеть в гостиной, пока эти двое секретничали, поэтому он поднялся на второй этаж и замер возле неплотно прикрытой двери спальни Кобблпота, прислушиваясь. Вначале Эд не мог разобрать слов, но чем дольше он слушал, тем больше понимал. –Ты правда жалеешь о том, что убил её? –Да, – честно ответил Освальд, не глядя на девушку. – Но даже если обернуть время вспять, я бы с радостью убил бы её снова. Я просто не мог смотреть, как она отбирала его у меня. Я не мог… – Айви осторожно приобняла его за плечи. – Убей меня. Пока я не передумал, пока вновь не стал тем капризным ребёнком. –Что?! –Я не могу сам, Айви. А принять смерть от руки Эда тоже сложно. Лишь тебе я могу доверить такое. Ты ведь всё равно хотела меня убить… –Нет, не хотела, – упрямо возразила девушка. – Я хотела услышать лишь извинения, и я их услышала. Мне ещё и пришлось уговаривать Нигму помочь тебе. –Умоляю… И тут дверь скрипнула, привлекая внимание обоих. На пороге стоял Нигма и выглядел он мрачно. «Слышал», – сразу понял Кобблпот. И пусть. Ему уже всё равно. Эд прошёл в комнату, прожигая девушку взглядом. Он лишь слегка качнул головой, а Пэппер тут же вскочила на ноги и поспешила убраться. Что-то ей подсказывало, что лучше сейчас не перечить Загадочнику. Освальд медленно, чтобы не потревожить незажившую ещё рану, улёгся на кровать и отвернулся от Эда. Не хотел он с ним разговаривать. Уйдёт – хорошо, убьёт – ещё лучше. Однако вместо этого Эдвард присел на край кровати, прожигая спину Кобблпота взглядом карих глаз. –Ты так сильно хочешь умереть? –У меня не осталось причин жить, – голос Освальда был тихим и хриплым. – И разве я не заслужил это? –Я не хотел в этом участвовать… Кобблпот удивлённо повернулся к собеседнику. Он не верил своим ушам. Правильно ли он понял?.. А Эд лишь вздохнул: –Меня заставили. Как ты уже понял, меня подлатали. Мисс Фальконе решила, что я могу быть полезным. Прознала как-то про твою… хм… слабость. Выбора у меня не было. Хотя на самом деле я долго думал обо всём, что произошло между нами. Благо времени было навалом. И, кажется, кое-что понял. Я скучаю по тебе. Ты был единственным, кто понимал и принимал меня. И я жутко скучаю по тебе, Освальд. Даже сил злиться на тебя не осталось. –Ты же понимаешь, что мы не можем быть друзьями, Эд? – устало прошептал мужчина, снова отворачиваясь от друга. – Мне этого всегда будет мало. –Я знаю. Освальд резко развернулся к Нигме лицом, в очередной раз пытаясь понять, а правильно ли он всё понял. Эд в ответ на это как-то печально улыбнулся, а потом придвинулся к мужчине поближе. Освальд затаил дыхание. Ждал. Лучиком света на горизонте тлела искорка надежды, которую Кобблпот всеми силами стремился затушить. Лучше он сделает это сам, чем Эд. Но когда Нигма наклонился, нерешительно касаясь его губ своими… В каждом действии Эдварда была неуверенность, то ли потому что он впервые целовал мужчину, то ли потому что он не был уверен в том, как отреагирует Освальд. Но тот лишь удивлённо выдохнул, обвивая руками шею Эда и прижимаясь к нему сильнее. Это не могло быть правдой, но странное видение и не думало исчезать. Кобблпот даже в какой-то момент решил, что это очередная хитрая ловушка, но с радостью готов был попасться. И вместе с этим поцелуем Освальд возвращал себе силы, уверенность и непреодолимое желание жить. Он не понимал, что произошло с Загадочником, почему тот так резко изменил своё отношение к нему. Но сейчас это было и неважно. Может, завтра он поинтересуется и услышит исповедь Нигмы, но сегодня это не имело никакого значения. Сегодня он наконец-то обрёл ещё одну причину жить и подниматься со дна всякий раз, когда там окажется.