Предатель

24. У Каминари смех заразительный, гиблый, слегка безумный. Он откидывает голову, и молочная кожа натягивается на ключицы острым ножом; прислоняется к изголовью кровати, берёт стоящий на тумбочке стакан, и Шигараки наблюдает как несколько капель стекают вдоль тонкой шеи. Каминари чувствует на себе взгляд, и улыбаясь, поворачивает голову; его губы мокрые, чуть блестят, и когда он проводит языком по коже, Томура хочет его уничтожить. Он чувствует вкус кислой ухмылки, когда Каминари тянется своими тонкими пальцами и садится к нему на колени. — Тебе когда-нибудь говорили, что у тебя взгляд такой, — он округляет глаза и зарывается ладонью в его затылок, — как у психопата. Шигараки становится смешно, когда чувствует, как Каминари проводит своими тонкими, хрупкими пальцами-паразитами по шее, сжимаясь у горла жесткой петлей, пропуская по коже разряд в миллиард иголок. Шигараки шумно вздыхает, сжимает челюсть и брезгливо толкает его в грудь, — он падает ему на ноги тряпичной куклой. — Заткнись, — Томура скидывает с себя расслабленное тело, и опираясь о матрас, встаёт босыми ногами на холодный пол. Комната освещена лишь небольшой лампочкой: белые стены вдруг кажутся серыми, словно пепел, и Шигараки сравнивает с этим цветом всю свою жизнь. Он кидает на Каминари изучающий взгляд и замечает, что его личность совершенно не гармонирует со спокойным, мальчишеским лицом. Шигараки начинает понимать, как Каминари удалось кружиться вокруг основной геройки на протяжении стольких лет, не вызывая подозрений. Не знай он его настолько хорошо, сам бы клюнул на удочку. Томура спрашивает с издевкой: — Какого это, быть предателем? Каминари прикрывает свои честные глаза и отвечает: — Прекрасно. 14. Шигараки четырнадцать. Машина тихо въезжает на заросшую длинной травой территорию. Шины тихо стучат по каменной плитке, ветки трескаются под напором шин, неопрятные самшитовые кусты шелестят под слабым дуновением ветра. Курогири осторожно выходит из салона и говорит Шигараки сидеть в машине. Шигараки конечно же не слушается. Перед ним дом — строгий, старинный, трехэтажный пти шато из светлого камня; рядом с ним Шигараки чувствует себя ужасно маленьким, ничтожным. Входная дверь открыта нараспашку, ожидая гостей, но подойдя ближе, дом встречает его пропахшим сыростью воздухом. Про такие дома снимают фильмы ужасов или новые части Resident Evil, думает он. Шигараки совсем не хочется идти внутрь, но страх проигрывает любопытству, и он, следом за Курогири, шагает в темноту. Входной холл — небольшое помещение с красивой каменной мозаикой посреди пола, по обе стороны грозно стоят антикварные кресла и небольшой камин; на нем выгравированный рисунок ежей — такая же эмблема высечена под окнами второго этажа. Следом за Шигараки заходят трое мужчин и одна женщина, последняя подмигивает ему правым глазом. Они разбегаются в разные стороны; стук каблуков раздается эхом вдоль длинного коридора. Шигараки решает подняться на второй этаж. Сырая лестница жалобно скрипит под тяжестью его тела, кроссовки проваливаются в ковровое покрытие; Шигараки осторожно ступает на поверхность и оставляет за собой след. Поворачивая в длинный, темный коридор, Шигараки вздрагивает и слегка ежится. Становится очень холодно: за окном резко дует ветер, раскачивая голые ветви и накрапывает дождь. Шигараки смахивает ползущее противным червяком тревогу и продолжает свой путь. Он слепо проводит тонкими пальцами по вздутым обоям, наступает на толстых тараканов, вдыхает мертвый кислород. Шигараки ходит по поместью тонкой тенью, блуждая по комнатам; заходит в каждую, запоминая пятна на потолке, детали на полу и спотыкается о бесконечное количество проводов. Они путаются большой паутиной и Шигараки идет вслед за ними, как по стопам. Он заходит в первую комнату, кажущейся гардеробной, и видит распухшее от влажности женское тело; Шигараки не пугается, лишь подходит ближе. Труп лежит на боку и вытянув руки, смотрит на него стеклянными, слепыми глазами. Из приоткрытого рта вылезает паук и Шигараки хочет придавить его пальцем. Он подходит к телу вплотную и садится перед ним на корточки. Эта женщина не похожая на японку, думает он, и перебирает её длинные, рассыпавшиеся по плечам белокурые волосы. Прежде чем прикрыть белые глазницы, он чувствует на своем лице тяжелый, испуганный взгляд. Паука он все-таки давит, и продолжает свой путь. Дыхание Шигараки холодное, когда он проходит по длинному коридору, пол стонет под его ногами, отбрасывая звуки волнами эхо по стенам, пробуждая каждого призрака в пустом доме. Он заходит в библиотеку и замечает открытые файлы, разбросанные по столу и полу, пустые чашки с зазубренными краями, тарелки с крошками и размазанными пятнами, книги, пахнущие старостью и чувствует усталость, которая накрывает его непривычной шалью. Конец коридора встречает его комнатой с прикрытой дверью; за ней — свет, изредка мигающий, как азбука Морзе. Шигараки брезгливо толкает дверь ногой, и та отворяется, с неохотой и противным скрипом в петлях. Его встречает ослепительно белый кафель и Шигараки щурится, хоть освещение и слабое. Тишину рассекают звуки капель, стекающие на пол. — Ты шел по проводам? Шигараки резко оборачивается на детский голос, замечает светящийся силуэт в углу силуэт и то, как мальчик бросает выжидательный взгляд. Впервые Шигараки становится страшно. 14. Мальчик называет себя Каминари Денки, и Курогири не пытается расспросить его о произошедшем. Он говорит: в этом нет необходимости, и Шигараки убивает любопытство, когда они садятся обратно в черный ауди. Мальчик Каминари Денки засыпает, прислонившись щекой к окну. Его голова тихо стучит об стекло каждый раз, когда когда машина проезжает лежачего полицейского. Шигараки сосредоточено смотрит на то, как грудь Каминари вздымается и плавно опускается, как ярко выделяется черная прядь в его волосах, как слегка дрожат его ресницы, и засыпает в ритм его дыхания. У него чуткий сон; он чувствует и слышит все на свете, каждый шорох не остается без внимания. Не остается без внимания и то, как Каминари буравит в нем дыру.

***

Шигараки просыпается от резкого толчка, лениво открывает глаза и встречается с красным светом светофора. На сиденье спереди раздается грубый мужской голос. — Блять, он провёл шнур через весь дом и дождался пока кто-то из воронов до него дотронется, понимаешь? Не каждый взрослый бы до такого додумался, — слышится щелчок портсигары. — Сколько он просидел в этой дыре? — Судя по телам, дней пять. Машину заполняет сладкий дым. Шигараки поворачивается, чтобы посмотреть на лицо Каминари, но тот, свернувшись калачиком на сиденье тихо сопит. — Пиздец.

***

Накаяму протягивает Шигараки старшему какие-то бумажки; на них диаграммы, много цифр и букв, Томура точно не уверен. Шигараки старший быстро проходится взглядом по тексту, вскидывает бровь в немом удивлении, и поворачивается к Каминари. — Ты сдал IQ тест на 160. — Шигараки старший ищет во взгляде Каминари хотя бы толику изумления, но он остается бесстрастен, — Ты знаешь, что это значит? — Что я умный? — Ты не просто умный. Таких как ты, — Шигараки старший демонстративно показывает на него указательным пальцем, — два процента от всего населения земного шара. — Понятно, — Каминари лениво пожимает плечами. — Я бы хотел поесть. Шигараки старший улыбается и не может сдержать слабого смеха. — Накормите ребенка, — кричит он в сторону слуг, не скрывая волнения в своем голосе. — У нас пополнение. 15. Томура наблюдает за тем, как Каминари молится перед едой; сложа ладони перед собой, сильно зажмурившись, напевая странные звуки под нос. Он не может расслышать кому адресованы эти молитвы, но Каминари выглядит достаточно убедительным, хоть и не верующим. Впрочем, думает Шигараки, это не важно. Каминари кажется ему знакомым, словно он уже где-то видел эту дурацкую прическу, и дурацкое лицо с дурацким лисьим взглядом. Шигараки не отрывает от Каминари взгляда; он лениво высасывает из упаковки остатки томатного сока, громко причмокивая после каждого глотка. Одна капля все же попадает на стол и Шигараки размазывает её по поверхности, вырисовывая висельника. Второй капли не хватает чтобы дорисовать ему дурацкие волосы. Каминари все также не обращает на него внимания; медленно пережевывает рис, и аккуратно макает креветку в соус, — она блестит под светом тусклой лампы и Каминари отправляет её в рот. После чего делает странное движение головой и улыбается. «Ебанутый, — думает про он себя и хочет показать Каминари язык. Мальчик сидит почти неподвижно, лишь изредка пережевывает пищу и аккуратно черпает порцию риса. Шигараки фыркает куда-то в потолок, но, когда поворачивает голову, встречается с тяжелым, подобный кандалам, взглядом Каминари. Шигараки вынимает зубами трубочку из пачки и выплевывает её на пол. Она падает Денки в ноги, и Томура победно скалится. Выйдя из-за стола, он не оборачивается. Спустя два дня Шигараки находит у себя на подушке дохлую крысу; из пасти виднеется пожеванная трубочка, стенки которой испачканы красным. Томура не хочет знать, кровь это или засохший сок.

***

Проходит несколько месяцев. Каминари Денки успевает обворожить всех вокруг: он знает, как правильно улыбнуться кухарке, чтобы получить дополнительный кусок торта, как расплакаться у врача, чтобы ему дали побольше конфет, как отвечать учителям, чтобы те не ругали его за опоздания. Шигараки наблюдает за ним со скрежетом в зубах, но начинает привыкать. Каминари больше не кажется ему кем-то загадочным, он видит в нём задатки гениального манипулятора, кукловода, дергающий людей за ментальные ниточки, чтобы вокруг строился мир в угоду его желаниям. Шигараки кажется, что он единственный, кто не танцует под звуки его волшебной флейты. 16. Поздно ночью Каминари приходит к нему в комнату. Он неловко стучится в дверь и неуклюже топчется у входа, ожидая, когда Шигараки позволит ему войти, позовет его сам. — Тебе нужно особое приглашение? — Шигараки вскидывает бровь и отрывается от игры. Этого мгновения достаточно, чтобы персонаж принял удар и умер. — Блять! Я из-за тебя умер! Каминари аккуратно ступает по ковру и останавливается у стопки книг на столе. — Лучше бы ты читал, — произносит он и роняет себя на шатающийся деревянный стул. — Ты знаешь, что Господин Шигараки собирается делать тебя своим приемником? — спрашивает он задумчиво и не ожидает ответа, — У меня от упоминания твоего имени уже зудит в заднице. Каминари театрально разводит руками и раздраженно продолжает: — Томура это, Томура то. Ты должен защищать Томуру! Служить ему во благо! Шигараки щурит глаза, медленно сползает с дивана на пол и упирается ногой, чтобы встать. — Ну, и? — Я тебе в слуги не записывался, — завершает он, немного задорно. Шигараки чувствует, что Каминари испытывает его терпение, проверяет границы дозволенного, накидывает ему петли на шею. — Я не просил тебя становится моей слугой, — Томура морщится. — И вообще, планы учителя меня не касаются. Не знаю к чему они тебя готовят, но мне не нужны рабы, — он запинается и продолжает, еле слышно и злобно, словно боится, что их подслушивают. — Когда я буду главным, все будет по-другому. Краем глаза Шигараки замечает, как Каминари хитро улыбается, облизывает сухие губы и несколько раз сжимает и разжимает кулак. — Я не буду твоей прислугой, но я буду твоим другом. — Мне не нужны друзья, — Шигараки раздраженно фыркает и достает пачку сигарет, втайне украденную у спящего охранника. Каминари смеется, немного задорно, заразительно и Шигараки не может оторвать от него взгляд. — Это пока, — он стучит пальцами по столу, ковыряется в трещине. — Нас с тобой ждет увлекательное совместное будущее, поверь. У Шигараки нет сомнений. Он ему верит. 25. — Упс, — Каминари прикрывает рот и театрально вздыхает. — Ну что вы такие грустные? — Ты, — Бакуго, кажется, сейчас взорвется от злости. — Ты убил его! — он дергается вперед, но Урарака сжимает рук у основания его плеча, не давая ему пошевелиться. — Я? — Каминари вскидывает брови, на его лице вырисовывается самодовольная ухмылка. — Бакуго, поверь мне, если бы я хотел это сделать, то вы бы никогда об этом не узнали. Но, — он делает паузу, окидывает всех взглядом, — ты не совсем правильно поставил свой вопрос. Спроси меня, умер ли он из-за меня? Бакуго молчит, вены на его глазах поочередно лопаются, заливая взгляд кровавым полотном. — Не еби мне могзи! — кричит он. — Он умер из-за тебя? — осторожно спрашивает Иида. В его глазах читается понимание и не умирающая надежда утопающего. Он надеется, что Каминари разыгрывает с ними шутку. — Да! — радостно восклицает Каминари, разводя руками. — Он умер из-за меня! Этих слов оказывается достаточно, чтобы геройский муравейник взорвался. На Каминари обрушивается шквал криков и Бакуго все-таки вырывается из стальной хватки Урараки. Он заряжает свою атаку и летит прямо на Каминари, но тот успевает увернуться и бьет его разрядом в самое сердце. — Господи, Бакуго, какой же ты предсказуемый, — говорит он скучающе, с нотками раздражения. Бакуго резко хватается за грудь и пытается вобрать в себя воздух. К нему подбегает Мидория и на его глаза наворачиваются слезы. Он смотрит на Каминари с немой мольбой, с детским неверием. — Неужели ты не чувствуешь вины? — Изуку всхлипывает и сжимает руки в кулаки. Шигараки наблюдает за этой трогательной сценой со стороны и напрягается. Ситуация выходит из-под контроля, злость героя Деку не по зубам Каминари. — Хм, — Каминари прикладывает руку к подбородку, словно ему нужно серьезно задуматься о своем поступке. — Да, я очень сожалею. Простите меня пожалуйста, я больше так не буду. Шигараки не может сдержать своей улыбки. Он понимает, что Каминари служит отвлекающим маневром, пока Лига медленно сковывает паутиной геройский улей. Убийство Киришимы не входило в его планы, но он надеется, что это дезориентирует героев на нужное для подготовки нападения время. Со стороны, кажется, что Каминари совсем забыл о плане действий, но Шигараки знает, что он способен продумывать десяток схем одновременно. Томура резко вбирает в себя холодный воздух, пропитанный скорбью и болью, и скалит зубы. Ему нравится чувство превосходства, которое дарит ему Каминари, расправляясь с его врагами, как гончая, пораженная сумасшествием. Он стоит неподвижно еще несколько минут, и чувствует на себе изучающий взгляд. Шигараки оборачивается, пытается всмотреться в углы здания и окна, преломляющие солнечный свет, но не может ничего поймать взглядом. Оповещение на телефоне вырывает его из размышлений. dabi_666: всё готово. давай уже покончим с этим. я заебался печься на солнце. Шигараки мгновенно печатает ответ: pyramid headz: дай каминари время. Урарака морщится и отводит взгляд на мертвое тело Киришимы, на его пробитую голову, лежащую на осколках. — Если ты добровольно сдашься, — она громко сглатывает, — то тебе смягчат наказание. Но… Каминари перебивает её на полуслове. На его лице смесь искреннего удивления и разочарования: — Где же в этом забава? Шигараки наблюдает за тем, как лица геройских опарышей искажаются до неузнаваемости: они мутируют, словно сила солнечного притяжения взяла над землей вверх. Их белки впадают в глазницы, затягиваются внутрь, а голоса мычат всеми нотами музыкальной грамматикой сразу. Вокруг него звуки приглушаются, доносятся до ушей далеким фоном и внезапно выпускники поднимают на него свои вытянутые лица, смотрят пустыми скважинами и бросаются ему под ноги. Шигараки закрывает глаза и продолжает чувствовать на себе чужой взгляд. Его резко прошибает озноб, и он слышит, как кто-то ему неразборчиво кричит. Он опускает взгляд и видит Каминари, который поочередно парирует удары Бакуго. Бесформенные геройские лица снова приобретают невинную ауру. Телефон снова вибрирует в руках, но он не обращает на него внимание. Шигараки наблюдает за тем, как центральное здание школы взрывается изнутри: как выбиваются стекла, как из окон падают люди, как сеется хаос. Территорию окружает синий огонь и обычные работники, со звенящими криками, выбегают на улицу. Бездыханное тело Киришимы покрывается бетонной пылью. Каминари безудержно смеется. Шигараки цепляется взглядом за Шинсо.