сoldplay - speed of sound
На свете бесчисленное количество цветов, они смешиваются между собой, создавая новые оттенки, украшая себя друг другом или, наоборот, затмевают, ломаются и превращаются в уродливые копии прежних себя. Мы смотрим на определённый цвет и в нашей голове сразу возникает миллионы разнообразных ассоциаций, в них нам видятся события, люди, и в них же мы находим свои воспоминания. Кто-то давным-давно сказал, что желтые розы - признак расставания, но разве видим мы в желтом свете что-то плохое, когда яркое солнце нежно гладит наши щёки в летний день? Чёрный - цвет траура и скорби, но ведь твоё чёрное платье, что ты наденешь на выпускной, выглядит просто великолепно. Краски создают наши эмоции. Они же их оттеняют, приукрашивают, иногда скрывая за собой совсем не то, что мы видим***
Юнги просыпается не по будильнику, потому что тот, как обычно, выключен, проклинает себя, работу и злосчастный вторник за то, что он существует, но медленно поднимается с кровати, почти болезненно потягиваясь. На пробу ставит сначала левую ногу, сразу же зарываясь маленькими пальчиками в длинный ворс красного ковра и совсем не спешит ставить правую. Парень трёт свои красные, от трехчасового сна, глаза и медленно пытается сфокусировать взгляд хоть на чем-то. Головная боль возвращается и Мин встречает её как старого друга, красные костяшки на пальцах нервно стучат друг о друга, Юнги почти до крови кусает алую губу, пытаясь понять когда это всё началось и когда, наконец, закончится. Желание скорее оказаться в узком гробу с красной крышкой почти осязаемое. Утро врывается в комнату парня красными лучами восходящего солнца и Юнги морщится, закрывает светло-бордовые шторы и шлёпает босыми ногами в ванную, где долго разглядывает себя в отражение, зло хмуриться и, в конце-концов, совершенно обессилено выдыхает, с тихим стоном оседая на обжигающий холод красного кафеля. Их мир давно потерял краски, люди больше не видят радости в первых весенних цветах, дети не кричат радостно после дождя о красивой радуге на небе. Серые бетонные джунгли заменили зеленые леса, а пустой взгляд чёрных глаз больше не видит голубого неба. Цвет стал непозволительной, неприемлемой роскошью. Юнги медленно дышит и обводит длинными пальцами шрам на руке - первый из тех, что получил Мин за свою жизнь. Кривой росчерк ножа соседского мальчишки на предплечье навсегда дал понять, что ему здесь, в этом мире, никто не рад. Мин Юнги бракованный, ненастоящий и красный. Красный, как клеймо, ярко выжжен в его волосах, сверкает во взгляде грустных, давно не живых, глаз и переливается длинной линией вдоль тела парня. В его небольшом доме на окраине красная крыша и ярко-алая железная дверь, шкаф заполнен красными рубашками, а в углу у самой двери стоят старые красные конверсы, рядом с которыми неизменно лежат красные в полоску носки. Изредка, когда есть хоть немного времени, Мин ест хлопья из красной тарелки, заливая их клубничным молоком. Завтрак, в противовес жизни, каждый раз выходит слишком сладким. Сегодня поесть не получается. Как и не получается привести себя в чувство, уложить непослушные красные волосы и выглядеть менее болезненно, чем обычно. На улице, по погоде, осень, но здесь она уже, кажется, пожизненная. Серая, холодная и неприветливая. Юнги сильнее кутается в бордовый шарф и бежит в сторону автобусной остановки. Люди, безликая масса, с отвращением косятся в сторону парня и Мин прячет волосы глубже под шапкой, будто это сможет спасти его осуждающих взглядов. Не сможет. Дорога до работы кажется вечной. Юнги с силой зажмуривает глаза и надеется, что когда он откроет никто больше не будет смотреть на него с таким отвращением во взгляде, с такой острой, горькой и темно-серой неприязнью. Мин обхватывает себя руками и вжимается в пыльное сидение автобуса, мечтая скорей раствориться, перестать существовать. Юнги работает уборщиком в театре, целыми днями бегая по огромному зданию, убирая со сцены остатки драмы, а вечером по средам, комедий Шекспира. Единственное из репертуара театра, что Юнги приходится по душе. Пожилая смотрительница, ещё видевшая на своём веку цвета, разрешает Мину играть на старом пианино, стоящем в подсобке рядом со сценой. В те редкие моменты уединения, когда руки касаются клавиш расстроенного инструмента, Юнги чувствует себя живым. Вторник медленно стекает за горизонт и смена Мина заканчивается последней сонатой Шуберта, когда Юнги слышит шум в главном зале театра. Это может быть ночной сторож или смотрительница и если это кто-то из них, то парню не о чем волноваться и лучше бы пойти домой, но Мину почему-то интересно. От зала его отделяет лишь лестница и дверь, поэтому путь не занимает много времени. Среди рядов Юнги никого не замечает и ему уже кажется, что все звуки лишь плод его разыгравшегося воображения от недостатка сна и вечных головных болей, но на сцене, в самой её середине, где для актеров расчерчен большой крест, сидит парень. Юнги теряется и хочет побыстрей убежать, но не может. Он остаётся прикованным к своему месту, жадно, почти безумно рассматривая парня на сцене. Мальчик. Мин бы назвал его мальчиком. Там, в груди, где ещё минуту назад у Юнги была лишь пустота, теперь бьётся трепет, мечется и ударяется об грудную клетку и взвывает, когда незнакомец поднимает свой взгляд. Волосы мальчишки, белые словно бумага, обрамляют аккуратное лицо, челка почти скрывает огромные, горящие глаз. Они играют в гляделки и тишина пустого театра окутывает их с головы до ног. Юнги тушуется и проигрывает, смаргивает скопившуюся в глазах влагу и все так же молчит, будто боится, что всё увиденное - мираж. Белый цвет напротив не тот, что отражается в лужах, когда тусклое солнце пробивается сквозь купол свинцовых туч. Он не похож на стены больничных палат и халаты врачей. Этот белый яркий, но не холодный, к нему хочется прикоснуться, окунуть пальцы в мягкость белой кожи и запачкать кончики красных пальцев. Юнги вот-вот рассыпется. Эмоции захватывают его внутренней бурей и больно ударяют изнутри. — Я так давно вас искал, - голос ровный и мягкий, серебристый, Мин выдыхает через зубы и ему кажется, будто этого он и ожидал, - тебя, - справляется мальчик и смотрит почти виновато. Мир Юнги резко сужается и дышать становится катастрофически сложно, он не может понять что с ним и кто этот мальчик, который его искал. Мин сжимает красные кулаки и царапает внутреннюю сторону ладони в надежде отрезветь. — По... - парень теряется и не может подобрать слова, - почему ты искал меня? Юнги чувствует волны белого спокойствия и хочет погрузиться в них с головой, исчезнуть из мира одиночества и появится в другом, менее страшном. — Однажды я увидел тебя на улице, знаешь, тебя же сложно не заметить, - мальчик мягко улыбается и Мин не чувствует отвращения в его словах, - я тогда бежал за тобой, кричал, но ты не обернулся, не услышал, а потом сел в автобус и я потерял тебя. Мне казалось, что я уже никогда тебя не увижу, не скажу "привет" и не расскажу о том, какой ты невероятно красивый, но мне повезло, - мальчик встаёт и подходит к краю сцены, смотря на Юнги сверху вниз. Красный молчит. Молчит, но внутри захлёбывается, в его душе беснуется ураган, волны беспокойства топят, не давая не единого шанса сделать спасительный глоток воздуха. Короткое "привет" слетает с алых губ Юнги раньше, чем он успевает осмыслить сказанное, но белоснежные искры в глазах говорят о том, что всё было правильно. — Привет, я Чон Чонгук и я хочу сказать, что ты просто невероятный, - яркий белый приобретает имя, которое Мин медленно смакует, перекатывая на языке, и в конечном итоге думает, что подходит идеально. Комплимент растекается по жилам и зажигает что-то внутри, что-то, что заставляет кроваво-красные ледники тронуться, начать таить. Юнги кажется, что всё безобразие его жизни было шансом создать красоту, которую сейчас, своими словами, в нём создаёт Чонгук. Мин подходит к сцене, делая маленькие шаги. — Я Мин Юнги, - несколько секунд он колеблется, наблюдая как информация медленно, но верно распространяется по всему телу Чонгука, от пяток до белой макушки, чтобы наконец взорваться самой ослепительной улыбкой, которую Юнги видел в своей жизни.***
Ночь, черная и вязкая, окутывает город слишком быстро, гоняет холодный ветер по безлюдным переулкам и пытается быть устрашающей. Юнги не видит темноты и не чувствует холода, на его красной шее белоснежный шарф, теплее которого, кажется, не существует. Он идёт вперед и слышит как иногда перерывается ровное дыхание Чонгука в тщетной попытке что-то сказать. Белые локоны развиваются на ветру и выглядят совсем как снег, Мину хочется потрогать, коснуться не только мягких волос, но и всего Чона, попробовать подушечками красных пальцев снежную кожу, разрисовать красными кляксами чистого, как полотно, мальчика. Когда они наконец останавливаются, то Юнги даже не пытается угадать где они, потому что дом его далеко и здесь он ничего не знает, он смотрит на Чонугка, от которого светлая уверенность веет на многие метры вокруг, и успокаивается. На крыше высотки прохладнее, чем внизу, осенний ветер пробирается под одежду и скребётся по голым щиколоткам, Чонгук говорит тихое "смотри" и Юнги смотрит, смотрит как играет бледный свет фонарей на белой коже мальчика, как мечется его взгляд по панораме безликого города и какая легкая улыбка белых губ украшает лицо. Мин смотрит и чувствует, как собственное сердце начинает биться. Чонгук поворачивается к Юнги и выжидающе смотрит. — Юнги, можно я...- Мин не дослушивает, потому что несомненно "можно" и на пробу, совсем невесомо касается губ мальчика. Поцелуй, как прикосновение лепестка розы, чувственный и легкий. Мин аккуратно проводит рукой по шее Чонгука и сдавлено выдыхает прямо в белые губы, когда кончики пальцев покрываются нежно-розовыми разводами. Юнги отстраняется и смотрит на Чонгука, который немного выше и улыбается счастливо, растягивая розовые губы в широкой улыбке. Мин дышит так, словно только что пробежал марафон и медленно кладёт руку на грудь Чонгука и чувствует, как стучит его сердце, розовое на ощупь. Их молчание покрывается розовой дымкой и Юнги кажется, что он готов смешаться в Чонгуке прямо сейчас, разбавить его идеальную белизну, отдать всего себя, стать нежной розовой негой и больше никогда не чувствовать боли и одиночества. Мальчик всё это видит и касается красных щек, роняя белые капли, завороженно наблюдая как смешиваются друг в друге красный и белый. Они стоят и бесконечно тонут друг в друге, пока Чонугк шёпотом не плавит тишину, снова просит посмотреть, и Юнги целует коротко и смотрит наконец, как солнце яркой каплей течет по небу, приветствуя хмурый, промёрзший мир новым рассветом, тоже розовым.