Возвращение

1. Не слишком тёплая встреча на станции «Киркволл» Инженера Андерса найти было не так-то просто; визит на самый нижний уровень станции-спутника «Киркволл» нельзя было назвать увеселительной прогулкой, и Хоук даже предпочла натянуть на голову шлем и включить систему кондиционирования — терпеть вонь было практически невозможно. Помимо традиционных для этого места сумасшедших, воров и убийц, Клоаку теперь наводнили беженцы. Их явно было больше, чем это место могло вместить — для многих не хватало жилых отсеков, и они спали прямо на полу в длинных вонючих коридорах. Приходилось следить, чтобы не наступить на кого-нибудь из них ненароком в полутьме. Однако помимо беженцев и вони существовали и другие проблемы, для команды Хоук более жизненные, и выражались они в том, что местные бандиты пытались их убить практически на каждом шагу. — Знаешь, что я предпочел бы сейчас? — флегматично протянул Варрик, сделав из своего навороченного бластера очень точный выстрел в сторону очередного подбиравшегося к ним убийцы. — Что угодно, кроме этого? — отозвалась Хоук, хорошенько шарахнув другого электромечом. — А ты догадливая. Текущее место обитания этого очень известного в узких кругах инженера удалось отыскать, только использовав все имеющиеся у отряда козыри: невероятное красноречие Варрика, заболтавшего местного торговца, милые улыбки Бетани, убедившие этого торговца, что от них не будет никаких проблем, и то изящество, с которым Хоук поигрывала в воздухе электромечом, вроде как намекающим, что, в принципе, проблемы могут и быть. А могут и не быть. А могут и быть. В конечном итоге, это сочетание привело их к защищенной паролем двери в один из отсеков. Внутри царил настоящий хаос, и Хоук неодобрительно покачала головой, разглядывая валяющийся повсюду компьютерный хлам. — Стойте, где стоите, — грозно прозвучало из динамика под потолком. — Вы не разгромите мою лабораторию. — Потому что кто-то уже сделал это сам, — вполголоса прокомментировал Варрик, и Бетани тихо хихикнула за его спиной. Динамик резко отключился, будто возмутившись словам Варрика, и из завалов электронного хлама на компанию двинулся тощий блондин, потрясая перед собой длинной штуковиной. Хоук присвистнула, когда поняла, чем она является. Генератор энергии был необычайно сильным оружием, пользоваться которым обычные, не усовершенствованные имплантантами люди не могли — но храмовнику скрываться в Клоаке не было нужды, так что оставался только один вариант. — А мне не говорили, что ты не только Страж, но ещё и андроид. Неудивительно, что ты здесь прячешься. — Ну да, я не человек. У вас какие-то проблемы с этим? — ещё более грозно сказал инженер Андерс, и Хоук даже показалось, что у него в глазах засветились какие-то синие огни. — Полегче! Если твои зрительные датчики внезапно забарахлили, то вот, смотри: у меня в компании уже есть андроид, её зовут Бетани, и она мне как сестра. — Это я, привет, — Бетани робко подняла руку, в которой был такой же энергогенератор, что и у Андерса. Тот мгновение подозрительно оглядывал её, а потом снова обратил взгляд на Хоук. — Так что если ты принял нас за ребят Мередит, то можешь расслабиться, — миролюбиво добавила Хоук. — И что вам от меня надо? — голос Андерса немного смягчился, хотя он всё равно выглядел довольно нервным и не убирал руки со своего оружия. — Говорят, ты тут единственный, кто может получить допуск на Глубинные Тропы, — Хоук вырубила электромеч, опустила переднюю часть шлема и мило улыбнулась. Во взгляде инженера Андерса отразилась такая обречённость, которая могла говорить только об одном: он понял, что так просто теперь не отделается. 2. Справедливость — моя профессия Хоук схватилась за голову и застонала. Голова трещала, и виновата в этом была вовсе не лишняя порция энерготоника из «Висельника». Ну, может быть, отчасти. Андерс, стоя посреди своей заваленной хламом мастерской, смотрел на неё с настороженностью и некоторой тоской. — Ты видела, что бывает после Усмирения. Это даже отдаленно не жизнь, Хоук. Кто-то должен положить конец самому существованию организации, которая вытворяет такое. — И я согласна, что это ужасно, Андерс. И я сочувствую твоему другу из Круга, но, во имя бронетрусов Андрасте, кое-что другое мне объясни: зачем ты вообще переписал на свою память эту программу, зная, что убрать её вряд ли получится? — Он был моим другом, а его внешняя оболочка уже была непригодна для использования, она уже, можно сказать, начала на компоненты разлагаться… И… в общем, я хотел помочь ему освоиться. — И в итоге ты стал зараженным, — Хоук снова застонала. Этот Андерс ей чем-то очень нравился, но она никак не могла понять, что она в нём нашла; он же полный идиот, размышляла она, да ещё и обижается постоянно, слова спокойно сказать нельзя, особенно, когда разговор заходит об андроидах и храмовниках. Мысленно Хоук относила симпатию к Андерсу к ещё одной из своих многочисленных проблем. — А в этом ты не совсем права, Хоук, — снова обиделся Андерс. — Андерс, это был вирус, древний, как эльфийские спутники, и к тому же криво написанный. — Не вирус, а программа-советник, предназначенная для того, чтобы вдохновлять и поддерживать… — Одним словом, бот. — Не слишком-то справедливо так говорить о моем друге, когда сама… Хоук подавила желание побиться головой о стол. У Андерса начался очередной приступ занудства, и ничего не могло быть хуже этого. Стоило лишь появиться этой мысли, как перед глазами на стекле шлема высветилось сообщение от Мерриль. Хоук застонала в очередной раз, отчего Андерс прервал свою пылкую речь и подскочил к ней, спрашивая, всё ли в порядке. — Да зашибись, Андерс. Мерриль хакнула тот забагованный эльфийский терминал, может, тоже бота теперь подцепит, твоему в компанию. Хотя нет, двух таких я не перенесу. Собирайся, мы летим её спасать. — Нет никакого «тоже», — начал было Андерс, но сразу же оборвал себя, взял энергогенератор и вышел вслед за Хоук. Он не одобрял Мерриль — порой она вела себя так бестолково, что Андерс начал приходить к выводу, что программист, работавший над её ИИ, сидел на каких-то веществах. Андерс считал, что Мерриль ведёт себя крайне глупо и безответственно. А может быть, так считал Справедливость. Иногда Андерс сам в этом путался. 3. Андроид, который не понимал намёков — Я разобью тебе сердце, и ты будешь страдать, — трагически вещал Андерс, расхаживая по своей заваленной механическими запчастями и поломанными компьютерами лаборатории. — Лучше даже не начинать всё это… — Андерс, послушай… — У меня уже были грустные истории, и повторения я не хочу. — Но… — А если ты будешь страдать, то и я буду. Хоук очень долго откашливалась прежде, чем сказать: — Я вообще-то хотела попросить тебя починить домашнюю сеть. Андерс чуть не запнулся об один из своих тарахтящих генераторов. — Система слетела, — пояснила Хоук, с наслаждением разглядывая его стремительно краснеющее лицо. — Так и знала, что не надо открывать тот сайт по запросу «как соблазнить андроида», он даже в поисковике как-то подозрительно выглядел… — О, ты снова дразнишь меня. Хоук поймала себя на мысли, что из всех возможных занятий ей больше всего нравится дразнить Андерса, и широко ухмыльнулась. 4. О накоплении внутренних ресурсов У Андерса на лице было нарисовано страдание даже в тот момент, когда он вошёл к Хоук в спальню. В принципе, у него на лице всегда было нарисовано страдание. Иногда Хоук даже думала, что именно из-за этого она так на него запала. Услышав шаги, она отвернулась от теплоэкрана, изображающего старомодный камин, и не смогла сдержать улыбки при виде своего бледного, излишне серьёзного визитёра. — Я… На самом деле, я не был уверен, что ты и в самом деле оставишь эту дверь открытой для меня, Хоук. Может быть… может, я должен попросить прощения за тот поцелуй, — произнес он, становясь всё более подавленным с каждым словом. — Может быть, и должен. Он слишком быстро прекратился, — сказала Хоук, и одним плавным движением скользнула к нему, положила руки на его плечи. Он только успел один раз моргнуть — наполовину недоумённо, наполовину неверяще, — и в следующий момент её губы оказались на его, идеально имитировавших человеческие. — Я томился по тебе два года, — тихо сказал Андерс, когда она прервала поцелуй. — А я-то уж как томилась, чуть к Изабеле не ушла… — хмыкнула Хоук. — Хоук! — Ну что ж ты шуток-то не понимаешь. Он вздохнул, разглядывая изображение танцующих языков пламени на тепловой панели. — В Круге всё это было забавной игрой. Для таких, как мы, привязаться к другому — непозволительная роскошь… любовь опасна тем, что вызывает нестерпимое желание обрести свободу, и храмовникам это прекрасно известно. Я не знаю ни одного андроида, который позволил бы себе полюбить. И это правило я с большим удовольствием нарушил… Но согласна ли ты? Со мной у тебя не может быть никакого будущего. Счастливого, во всяком случае. — Может, — уверенно сказала Хоук. — И будет. Она сейчас и в самом деле так думала. — Ты не знаешь, о чём говоришь. — Знаю. Послушай, мне плевать, что у тебя внутри больше механики, чем органики. Что тебя то и дело записывают в зараженные и требуют усмирить. Ты же понимаешь, что для меня ты такой же человек, как и я. Что я буду с тобой и поддержу тебя, чего бы ты там не придумал. Что со мной ты всегда будешь свободен. Одно лишь это имеет значение. Хоук улыбнулась и мягко положила ладонь на щетинистую щеку Андерса. Другая рука как-то хитро забралась под его рубашку, и он задержал дыхание, когда почувствовал её пальцы на своей оголенной коже. Эти сказанные Хоук слова должны были вызвать у него новый поток возражений — слишком уж хороши они были, слишком многое обещали и слишком много надежды дарили, — он знал, что не заслуживает их, и знал, что Хоук не сможет сдержать своих слов, хотя бы оттого, что он не предоставит ей такой возможности — это было бы слишком эгоистично с его стороны. Он уже хотел рассказать ей об этом, а потом уйти, осознав свою ошибку, но глаза Хоук так хитро и одновременно ласково сверкали в полумраке, а её рука… в общем, весь трагический настрой с него как-то слетел. — Ну, и я, конечно, не упускаю из виду ту маленькую деталь, что твой необычайно справедливый друг следит за нами и, возможно, осуждает, но это даже добавляет дополнительной остроты нашим отношениям, не так ли? Ну, не хмурься, я шучу. Может, уже перейдем к той части, где мы наконец-то заканчиваем с длинными, нудными разговорами, а? Во время этой речи Хоук как-то незаметно подвела его к кровати, а он сам как-то незаметно стащил с себя верхнюю часть своего рабочего костюма и уже думал над тем, где на домашнем платье Хоук располагаются застежки, и есть ли там вообще какие-то застежки, и что вообще там может быть, и не подумает ли она, что он идиот, если он слишком долго будет копаться со всеми этими застежками (которых, возможно, нет). Хоук предупредила его действия, проведя пальцем по хитро запрятанному шву на своей груди, отчего платье расстегнулось на ней само без каких-либо посторонних вмешательств. Андерс подумал, что, пожалуй, она всё-таки нахваталась полезных советов на этом сайте про соблазнение, потому что на дальнейшее сопротивление у него совершенно не было внутренних ресурсов. Зато на всё остальное — очень даже были. Накопились, за два-то года. 5. Самый страшный кошмар — Что тебе сегодня снилось? — Хоук зевнула и подкатилась к лежащему рядом Андерсу. Он, не открывая глаз, провел рукой по её бедру. — Ну, думаю, по моим воплям было понятно, что не котята, танцующие на лужайке… — всё ещё немного сонно пробормотал он. Хоук не любила говорить об этом; она предпочитала вообще не думать о том, что Андерс даже при самом удачном стечении обстоятельств не протянет дольше двух десятков лет — такова была цена за то, чтобы быть Серым Стражем. Имплантант из не до конца изученной тёмной материи, полученной из открытого космоса, давал некоторые привилегии его обладателю, но при этом ещё и награждал кошмарами, становившимися страшнее год от года, а через некоторое время начинал разлагаться внутри. Непроизвольные судороги, боль, безумие и кошмары — вот обычные знаки, напоминающие о том, что процесс идёт. Под конец жизни Стражи отправлялись на родную планету, вокруг которой кружились многочисленные космические станции — искусственные спутники Тедаса, — и там, в Глубинных Тропах, встречали свою смерть в борьбе с существами, которые тоже когда-то были принесены из открытого космоса, как и та загадочная материя для имплантантов. — Кошмары Стражей? — тихо спросила Хоук, прижимаясь к его прохладному плечу. — Ага. На самом деле, Справедливость их довольно хорошо блокирует, но иногда прорываются. Андерс словно почувствовал, что эти рассказы её печалят, и поспешно добавил: — Но я уже привык, так что не переживай. А что снилось тебе? — Тоже кошмары. — И что там было? — Ты играл на электролютне. 6. Разбитое сердце Хоук — Обманщик! Ты жил со мной! Три года! Я даже разрешила тебе пользоваться своей учетной записью для рассылки спа… манифестов, потому что твою забанили! — Я же говорил, что разобью твое сердце. Прости, Хоук. Хоук в ярости ударила кулаком по панели управления; Мерриль ойкнула и перевела ручное управление кораблём на сторону второго пилота. — Что ты знаешь о моём сердце? У тебя своего вообще нет. Изображение Андерса в дрожащем голоэкране было необычайно бледным. Хоук подумала: он ведь не всегда был таким. Но он всегда был рядом, и она не замечала изменений в нём — и в тот день, когда она помогала ему в сборе данных для этого проклятого кода, и в тот день, когда слетала с ним на «Церковь». Она не обращала особенного внимания на его нервозность и резкие перемены настроения — от моментов дикого, болезненного возбуждения до пугающего, какого-то мёртвого спокойствия, — списав всё это на то, что он волнуется перед избавлением от Справедливости, прочно въевшегося в его электронный мозг. А теперь уже слишком поздно. Теперь Хоук не была уверена в том, с кем именно сейчас разговаривает и кто это существо в теле инженера Андерса, которого она встретила в Клоаке годы назад. К тому Андерсу все приносили свои сломанные вещи и он чинил их, ничего не требуя взамен. Этот Андерс уже ничего не мог починить. — Ты меня обманывал всё это время, — сказала Хоук уже спокойнее. — Хоук, Орсино с Мередит пытаются прорваться на линию уже минут пять, — кашлянув, напомнила Мерриль. — По очереди. Кого из них подключить? — …а я, идиотка, ещё помогла тебе протащить на «Церковь» программу самоуничтожения. Как ты мог так со мной поступить, Андерс? Ты в курсе, что на этой станции были люди? Видеотрансляция со стороны Андерса отрубилась из-за помех, насыщающих пространство вокруг «Церкви» после её взрыва, но из динамиков ещё слышался его тоскливый, хрипловатый голос: — И я пережил смерть каждого из них, как свою. Поэтому для меня уже нет другого выхода, Хоук. И я не прошу о прощении. — Хоук, от «Киркволла» приближается военный корабль, — испуганно пискнула Мерриль. — Просто замечательно. Слышал, Андерс? — Я знаю об этом. Столкновение было неизбежно. Единственное, о чем я жалею — что не понимал этого с самого начала. Динамик затрещал, перебивая связь: — Спаси… была со мной… время…лю тебя. Пр…щай. А потом и вовсе замолчал. — Андерс? Андерс! — Хоук уже готова была разреветься от злости — и печали, и ужаса, и осознания того, что они все сейчас, возможно, умрут, но чужая рука на плече привела её в чувство. Она отвернулась от приборной панели, чтобы посмотреть на свою команду. — Ладно. Мерриль, подключай Орсино. Посмотрим, чем мы сможем им помочь. 7. Последний разговор — А ведь у меня мог быть шикарный дом, дети, голоэкран в гостиной на всю стену… но нет, спасибо, мне подавай вонючие катакомбы, барахлящие космические корабли, а также толпы вооруженных людей, каждый день жаждущих меня убить, — буднично сказал Варрик через голосовую связь. — Что-то по твоему тону даже не похоже, что ты жалуешься. — Да я счастлив, как никогда, Хоук. Продолжай в том же духе. Небольшой корабль Андерса, на котором он незаметно вылетел, чтобы привести в действие программу самоуничтожения, кружился сейчас в пространстве вместе с обломками станции «Церковь». — Хоук, это излучение после взрыва слишком сильное, поторопись. Если мы долго будем здесь находиться, то электроника может… — Всё будет в порядке, Мерриль, не волнуйся, — сказала Хоук, а потом отключила голосовую связь на своем шлеме. В корабль проникнуть было несложно из-за дыры в корме, пробитой случайным снарядом храмовников, но из-за нарушенной гравитации и передвигаться внутри поначалу было неудобно. Хоук пролетела через несколько отсеков прежде, чем снова оказалась на ногах и смогла бежать. После этого она быстро добралась до последнего, защищенного барьером. Впрочем, стоило ей коснуться его, как тот погас. Андерс, ссутулившись, сидел не в кресле пилота, а на ящике напротив иллюминатора. На Хоук он даже не обернулся, и она остановилась за два шага до него, глядя на его затылок. В иллюминаторе, перед которым сидел Андерс, падающими звездами сверкали следы выстрелов. — Справедливость велел тебе сделать это? — Хоук сама удивилась тому, насколько спокойно прозвучал её голос; ей-то казалось, что она будет кричать и рыдать вперемешку, и трясти глупого Андерса за его опущенные плечи, а потом как-нибудь приведёт его в чувство и заставит вернуться в команду, помогать расхлёбывать ту кашу, которую он сам заварил. Но вдруг этот порыв ушел, заменившись каким-то усталым отупением, как будто, увидев его, она сама стала ещё одним обломком, кружащимся в космосе вокруг умирающего корабля. — Справедливости больше нет, — с таким же жутковатым спокойствием отозвался Андерс. — Как и меня, наверное. Когда я переписал его к себе, то все процессы, которые шли во мне, начали меняться, но и его — тоже. Нет, это был уже не Справедливость. — Ты мог бы рассказать мне об этом. Я могла бы понять тебя. — И это меня больше всего пугает. Он продолжил, неотрывно глядя в иллюминатор: — Мы напичканы имплантантами, наша память хранится в электронном виде, и мы можем делать то, что не могут люди — но разве за это надо осуждать нас, когда мы хотим свободы? Когда просто хотим жить так, как живут все остальные? Разве мыслящий разум можно стереть, как будто его никогда не существовало, оставив пустую оболочку, просто в наказание за это желание? Круг должен быть уничтожен, Хоук. Система корабля начала издавать высокий сигнал — знак того, что электроника отказывает. — Просто оставь меня здесь, — сказал Андерс, наблюдая за тем, как мимо неторопливо пролетают обломки станции — новый космический мусор. — Может быть, когда мои данные будут уничтожены, Справедливость снова станет собой. 8. Хоук, которая не умела обманывать Хоук почти вкатилась в закрывающиеся створки шлюза; Мерриль облегченно выдохнула и стремительно направила корабль подальше из зоны облучения. — Повестка дня: эпическое космическое сражение, — неестественно бодрым голосом сказала Хоук. — Никаких перерывов на выпивку, пока не победим. Все посмотрели на неё со своих кресел. Себастьян выглядел мрачно, но в некотором роде удовлетворенно — капитан отправилась за Андерсом, но всё-таки вернулась одна, вероятно, одумавшись. — А что там с…? — Мерриль не договорила до конца, но понятно было и так, кого она имела в виду. Хоук промолчала, как будто не услышав вопроса. — Как там наши пушки, Варрик? — наконец сказала она. Тот неопределенно хмыкнул: — Калибровка им бы не помешала, но жить можно. Умирать, в общем-то, тоже, но лично у меня другие планы на выходные. — Тогда двигаем в сторону флота Орсино, пока они весь «Киркволл» не разгромили. В один из моментов затишья на связь неожиданно вышел другой корабль, который не был ни от Орсино, ни от Мередит. Хоук попросила Мерриль перевести разговор на свой головной шлем и вышла в соседний отсек, заблокировав за собой дверь. То, что она забыла отключить вторичную трансляцию на борт их собственного корабля, она поняла сразу же, когда вернулась и увидела выражение лица Себастьяна. Его сложно было описать словами. Во всяком случае, приличными словами. — А, ну да, Андерс, — громко сказала Хоук и даже всплеснула руками, как будто досадуя, что сразу забыла об этом рассказать, — ну, если коротко, то мимо как раз пролетал небольшой отряд Серых Стражей, а им как раз пригодился бы инженер на борту, к тому же он и сам Серый Страж, так что всё крайне удачно складывалось, вот я и подумала… 9. Неожиданная встреча в месте, где больше не на что надеяться — Ты пожертвовала собой ради команды Инквизитора и капитана Алистера. Это был благородный поступок, — прозвучал голос, не имеющий как будто никакого определенного тона, но Хоук он показался отчасти знакомым. — …Андерс? — прохрипела Хоук, за долгое время отвыкшая от разговоров. Она была совсем одна здесь — в месте, где время могло течь совсем не так, как на их планете и их космических станциях. Она могла быть здесь тысячи лет и совсем не знать об этом; ей и казалось, что прошла уже тысяча лет в этом заброшенном участке космоса, куда из-за излучения Вуали обычный, не-искусственный человек мог добраться разве что в своем страшном сне, но она всё никак не могла умереть. Из-за отголосков излучения её постоянно преследовали галлюцинации, но она сразу поняла, что этот по-странному знакомый голос из динамиков её шлема — не из их числа. — Нет. Я — Справедливость. А может, и из их. Хоук открыла глаза, приподнимаясь с кресла. Рядом на командном мостике никого не было, и вокруг, на все эти сотни и тысячи световых лет, тоже не было никого, кроме порожденных неведомым сознанием враждебных программ, передающих себя через невидимые маяки. Ей было настолько одиноко, что она не могла отказать себе в общении с галлюцинациями, хоть и знала, что в Тени этого делать не стоит. Но терять ей уже было нечего. — Где ты? — спросила Хоук. — Внутри системы твоего корабля. — Как ты сюда попал? — Андерс сумел освободить меня. Я смог вернуться домой. — В систему моего корабля? — В Тень. — Понятно… — сказала Хоук, хотя она ещё не то, чтобы всё поняла. — Что ж, хоть какая-то компания. Рада наконец познакомиться… с другом Андерса. Справедливость промолчал, и она пока подошла к большому смотровому окну. Снаружи пространство бесконечно менялось, принимая разные цвета, рождая в себе разные формы, но единственным, чего Хоук никогда не видела здесь, были звёзды. — Значит, он всё-таки смог… Жаль, что я уже не узнаю, каким он был. Какой он теперь… У него всё в порядке? Ты знаешь, как он поживает? — спросила она с тоской, которую перед ботом — то есть, программой-советчиком, — сдерживать казалось чем-то лишним. — Знаю. Он испытывает сильную боль. — Что? Он болен? Ранен? — Нет. Думает, что ты мертва. Хоук вздохнула и ничего не ответила. — Перед тем, как отправиться сюда, я убедил его, что он должен продолжать скрываться. Сейчас в вашей системе небезопасно. Она невесело хмыкнула, касаясь рукой стекла, за которым сейчас кружилось нечто мутное, тёмно-синее. — Зато здесь безопаснее некуда. Наверное, все думают, что я мертва, но самое ужасное, что я жива. Лучше бы я умерла. Быть здесь — совершенно невыносимо. Ей вдруг в голову пришла идея, которая вызвала в ней прилив радостного возбуждения — и даже какой-то надежды: — Ты ведь сумел переместиться в Тень от нас. Может, ты сможешь вернуться обратно и передать Андерсу что-нибудь от меня? — Нет. И я здесь не для этого. Я должен поступить так, как будет справедливо. Хоук хотела сказать что-нибудь язвительное, но в горле застрял ком. Справедливость продолжил: — Я покажу тебе ближайший порт, который отвёдет тебя к границам твоей системы. Через пару дней ты будешь дома. А потом добавил, не зная, что по щекам Хоук под её шлемом полились слезы: — Тебе ещё многое предстоит сделать.