Часть 1
30 октября 2017 г. в 22:32
Примечания:
(!)Пожалуйста, читайте "Комментарии автора"
— Ваш новый лидер — Леонардо.
Леонардо прекрасно помнил тот день, как, наверняка, припоминали зашептавшие тогда младшие братья, и точно вспоминал всю жизнь Рафаэль, не переставая небрежно (высокомерно даже) повторять те заветные слова мастера Сплинтера уже через неделю.
— Ты же лидер!
Маленький Леонардо не сопротивлялся тяжёлому взгляду и, едва переступая через собственную силу воли и глотая слёзы, ступает на израненные острой проволокой ступни, замеченные и обработанные лишь через несколько часов старым крысом из-за упрямо скрывающейся хромоты, за что получил дополнительные усмешки от младших братьев.
Тогда Леонардо начал скрывать свою боль.
— А я думал, что лидеры самые сильные…
— Ты сможешь!
— …в третий раз…
— Рафаэль!
Сплинтер снова медленно показал несколько простых движений с парой тонф, наблюдая за непрерывными неловкими махами своего старшего сына и конечного падения на маты в додзё, вызывая у стоящих рядом черепашек новый приступ смеха.
Рафаэль наигранно весь надулся, изображая кончиком пальца текущую по щеке слезу, всем видом указывая на настоящего лидера, кой последней фразой не раз язвили и другие братья (не специально, конечно).
Нижняя губа задрожала, но Леонардо демонстративно отвернулась от хохочущих братьев, вновь вставая в стойку.
Сплинтер удивился, когда его старший сын после тренировки попросился на дополнительные занятия.
— Серьёзно? Высота?!
— Да… даже любимчики Сплинтера не идеальны.
— Тише, мои сыновья. Все великие воины прошлого были уязвимы к простым страхам, как и, несомненно, Ваш брат.
Леонардо задрожал, оступаясь и едва ли не падая. Вечные и не отличающиеся оригинальностью издёвки из уст младших братьев сильно ранили.
Рафаэль демонстративно закатил глаза, сквозь зубы соглашаясь со своим отцов, хотя по тону легко было распознать частичку явного сарказма.
В свои полные восемь было просто по-детски обидно.
Очевидно, слова как и братьев, так и мастера Сплинтера были пустыми, сказанные лишь для мнимого утешения... старшая черепашка была уверена в этом.
Леонардо мог воспринять всё это не более, чем за лесть, тут же сдирая с себя непроницаемую чёрную бандану, мгновенно соскальзывая с тонких прутиков.
— Мы должны напасть напрямую. Сейчас!
— Но…
— Надаём этим панкам знатных люлей! Кава-…
Роль лидера в реальных условиях Леонардо далась горько: лёгкие порезы от складного ножа по всему телу Микеланджело и более значительное ранение (которое позже будет являться настоящей гордостью) пластрона у Рафаэля.
И пусть люди с пушками сбежали, и пусть братья хором просили прощения, а Сплинтер лишь посоветовал сделать выводы, но Леонардо всё равно не был доволен собой.
Для него это было первое значимое сомнение в своём лидерстве.
— И это всё, что ты можешь из себя выдать? Полное безразличие? Пофигизм? Действительно, тебя волнует лишь твоё величественное и неповторимое эго! Ты —
худший лидер, братец!
Леонардо старался держаться на расстоянии от разгневанного темпераментного брата, совсем не меняясь в лице после тирады острых слов (правда, надо признать, только внешне), так и при виде стонущих от боли и серьёзных увечий Донателло с Микеланджело после внезапной атаки остатков клана «Нога».
Рафаэль продолжал, в уголках медовых (в это время огненных) глаз появились редкие капельки слёз.
Лидер недоумевал: Раф… он же сам при любом случае дёргал за чрезвычайную мягкость, а сейчас?..
Леонардо просто не понимал своих братьев.
— Мастер Сплинтер, отец… он…
Леонардо хотелось рыдать… навзрыд, но вместо этого он целую ночь с омерзительным спокойствием следил за младшей черепашкой, обнимая и укладывая, то и дело поднося успокоительное после коротких кошмаров, успевая держать за руки находящегося в истерике Донателло, умудрившегося на эмоциях бросить некоторые им же собранные приборы в стену. Ушедшего в коллекторы на ночь Рафаэля Лео решил не беспокоить, оставляя того наедине со своими эмоциями.
«Эмоции, — невольно повторял он. Леонардо честно старался узнать это, почувствовать, но постоянно выходила жалкая и мерзкая пародия, выводящая братьев на противоположные эмоции, а слёзы будто высохли с тем днём, когда его назначили лидером.»
Братья считали это эгоизмом, Леонардо — обязанностью.
— Ты же их старший брат! Вождь, в конце-то концов. Восстанови их веру в семью.
Леонардо укутался в тонкую ткань своего плаща, наваливая в горящий костёр больше сухих веток, а Эйприл продолжала, несмотря на настойчивое молчание черепахи. Несмотря на продолжительное проживание в джунглях Центральной Америки, Леонардо всё больше капризно считал, что его возвращение будет напрасным.
Он действительно перестал считать себя лидером.
— Чё? Припёрся, чтоб опять свистать?!
— Ты же навсегда?
Донни промолчал, но Лео прекрасно видел радостные светло — карие глаза стоило его тени показаться на входе.
Бремя лидера далось ему не легко, и Леонардо готов был несколько раз приклониться перед ослабевшей от тяжёлых испытаний (физических, так и моральных) и невольной взявшей чужие обязанности фигурой, часами умоляя о прощении.
Впервые Леонардо начал ценить возложенное его отцом.
— Это его конец?..
— Что?.. Нет! Лео, мать нашу, спасайся! Не делай глупостей!
— Лео…
Тянущуюся трёхпалую ладонь пронзил острый клинок, а по бокам несколько раз прошлись тяжёлые армейские сапоги, до хруста костей придавливая конечности к бетонной поверхности.
По грубой щеке скатились несколько солёных капелек, а братья смотрели, скалились, ломая пальцы о толстое стекло, и Леонардо был счастлив. По-настоящему счастлив.
Леонардо просто хочет подарить своим братьям жизнь, и он рад, что успел прожить с ними целых тридцать лет.
Под пластроном в последний раз запищала граната.