***
Первый раз они встречаются в коридорах башни Белого Золота. Он спешит на очередное собрание. Рассматриваемый вопрос не слишком важен, чтобы волноваться, но и не слишком прост, чтобы не присутствовать. Она быстро догоняет его, так и не дослушав стражника, декламирующего правила поведения во дворце. Догоняет и представляется странствующим клинком, принёсшим послание от грандмастера Джоффри. Бруме нужна помощь. Он вежливо отказывает, объясняет причину своего решения, речь его витиевата и сложна. Это манипуляция, понимает она. Не явная и даже не очевидная для того, кто её использует. Он заканчивает с надменностью, присущей всем высоким эльфам. По тону становится очевидно, что разговаривать с ней больше не желают. И она удаляется. Окато продолжает свой путь к лестнице, думая о голубых глазах, которые много повидали, но остались юными и невинными. От этого почему-то становится грустно. Совсем чуть-чуть. Мелл выходит из дворца и направляется к зеленой императорской тропе, думая о золотых глазах, несущих отпечаток прошлого. Глаза вызывают лёгкое раздражение.***
Второй раз они встречаются в день восхождения Мартина на престол. По крайней мере этот день должен был стать таковым. Она шествует размерено, но быстро, его Величество с клинками ступают за ней. Она представляет Мартина Окато, говорит о его притязаниях на престол. В голубых глазах усталость, разбавляемая искорками удовлетворения и победы. Верховный канцлер выглядит взволновано. В глазах явная растерянность и…удивление? Несмотря на это эльф быстро находится и падает на колени, признавая Мартина императором. Мелл довольно улыбается и впервые за своё освобождение из тюрьмы может с облегчением вздохнуть.***
Третий раз он видит ее, стоящую на коленях, около статуи Акатоша, в часовне Девяти. Голова ее опущена, доспех помят, голова пробита, но она жива. Они победили! У них получилось выжить! А значит еще не все потеряно! Мехрун Дагон повержен, безнадежное положение в мгновение око сменилось победой для Империи и всего Тамриеля! Изрядно потрепанный боевой маг подбегает к не менее скверно выглядящему клинку…нет, не просто клинку, к Защитнику. Он со словами поздравления обращается к ней, эмоциональнее, чем может себе позволить Высший канцлер, но какая, к скампу, разница, в такой-то день! Окато восторженно смотрит на нее, медленно обводит взглядом часовню и каменное воплощение Акатоша. Алое зарево от врат Обливиона уступает сиреневым сумеркам. Он все еще продолжает весело вещать о сладости победы, как вдруг она поднимает на него глаза. И боевой маг резко замолкает. Глаза Защитницы пустые, точно мертвые. Будто вся усталость последних дней прорвалась сквозь барьер из мужества, будто все боги покинули их, будто они вовсе не победили, будто… «А где Мартин?» потеряно спрашивает канцлер и только сейчас понимает, что императора нигде нет. Мелл сплевывает на белый гранитный пол кровью, встает, опираясь на верный меч, и сиплым голосом шепчет: «Мартина больше нет». И это как гром среди ясного неба. А дальше уже ничего не важно. Окато подавлено молчит, затем произносит слова сожаления и…быстро собирается с духом, даже слишком быстро. В этот день жители имперского города гуляют всю ночь, поют и танцуют, бьют друг другу морды в трактирах, смеются до слез — празднуют победу и конец кризиса. Мелл не до смеха и веселья. Она еще долго смотрит на друга, ставшего статуей, и медленно бредет в свою лачугу в Портовом районе. Она тоже пьет в эту ночь, но не за победу.***
Последний раз они встречаются в коридорах башни Белого Золота. Она идёт плавно и ровно, не спеша, будто у неё есть все время Нирна для этого путешествия. Он не сразу догоняет её, просто не может, она все время оказывается быстрее. Но когда все же нагоняет и окликает, к нему поворочается совсем не тот Защитник Сиродила, убитый горем от потери императора. Окато хочет что-то сказать, но мысли путаются. Меллиастра смотрит спокойно и терпеливо. Разговор заходит о двери в Небинейской бухте, начинается издалека и там и остаётся. Хочется спросить, узнать, что случилось по ту сторону, что произошло, но разговор идёт лишь о безопасности государства, и леди Меллиастра спокойно отвечает на все вопросы. До происшедшего за дверью так и не доходит. Она, кивнув Верховному канцлеру на прощание, легко разворачивается на каблуках и продолжает свой путь к выходу из дворца. Окато остаётся неподвижен непродолжительное время, думая о янтарных глазах с узкими кошачьими зрачками. Глазах, светящихся безумием и азартом. От воспоминаний о них канцлера охватывает парализующий животный ужас. Глаза вызывают неподдельный страх, граничащий с помешательством. Леди Меллиастра выходит из дворца и направляется к зеленой императорской тропе, вспоминая о потерянных золотых глазах с россыпями морщин в уголках. Верховного канцлера становится жаль. Совсем чуть-чуть.