Сказка, или о том, как съесть слона

Юная госпожа врачевательница нечисти, Сакура Харуно, преспокойно себе попивала чай. В избушке, что находилась вне времени и места, являясь пунктом некой неотложки для кочующих демонов, странствующих мистических существ и всякого сверхъестественного сброда, был траур по совсем недавно умершей госпоже Чиё. Старуха взяла к себе Сакуру совсем еще ребенком, чтобы та стала преемницей. Чиё планировала прожить еще каких лет сто, однако старость человеческая взяла свое. Не помогли ни волшебные зелья, ни обычные медикаменты. А все из-за того, что старуха когда-то, спасая своего слабого внука, отдала большую часть жизни. И хоть Сакура была совершеннолетней особой, имея не мало опыта, все же осталась без профессии, так как наставник умер, а экзамен остался не сдан. И единственное, что унаследовала Харуно, это были многочисленные записи Чиё, которые предстоит еще десятки лет разбирать и переписывать, зубрить и делать пометки, дабы освоить желаемое ремесло. Но Сакура была спокойна, так как некоторые духи оказались к ней дружелюбны. Домовой сразу же продался за плошку молока с каплей крови новой хозяйки. Лисицы повадились лечить свои уши, к которым почти намертво присасывались особого вида клещи. Призраки приходили воспеть кончину и утрату великой и доброй Чиё, а еще множество всяких дивных существ со всего света как людского, так и потустороннего. Измерение, где находился домик врачевательницы, походил на некое пространство, где постоянно за окном стояли сумерки. Сакуре всегда было страшно от тьмы, которая буквально сжирает дневной свет. Что черная мантия, укрывает небо и никогда не дает взглянуть на солнце. Старуха Чиё говорила, что так они находятся в безопасности: самое жуткое существо никогда не выберется из тьмы, так как кусочек света не даст ему перешагнуть границу. Как-то вечером, расчесывая свои розовые волосы, которые не доходили даже до плеч, девушка тяжело вздыхала. Пришло послание, что вспыхнуло буквально синим огнем в камине. К Сакуре посватался господин чупакабра, которого год назад лечила старуха. Маленькое существо имело такую заносчивость, что Харуно еле сдерживалась, чтобы не треснуть чем-то кровососа мексиканского происхождения. Девушка лишь хмурила свои розовые брови, недобро косясь на пламя в камине. А потом начался какой-то кошмар, так как предложения от всевозможного сверхъестественного сброда разжигались все новыми и новыми оттенками огня. Но Сакура точно знала, что не была с кем-то помолвлена. Да и для себя юная врачевательница решила, что свяжет судьбу только с человеком. Но никогда не говори «Никогда». Однажды в ее дом буквально ввалилось существо, чуть не вышивая дубовые двери, на которых были выжжены особые знаки-заклинания для защиты. Видимо, это был друг для волшебного домишки. Сакура лишь только вскрикнула, побежав скорее закрывать домик, ведь без ее согласия во внутрь не попал бы никто, если бы незваный гость имел злой умысел. Харуно, будучи одетой в теплую вязанную накидку, пряжа из которой готовились из шерсти лисиц, испуганно таращилась на существо. Присмотревшись, она вздохнула. Да, давно не было представителей данного вида. Сакура помнила по рассказам старухи, что тенгу были у Чиё еще до рождения девушки. Существо стонало, не в силах встать с дряхлого черного коврика. Тенгу был серебристо-искрящегося цвета. Два крыла перебили, и теперь они жалко дергались. Прозрачные кости буквально торчали из рваных ран. А такой знаменитый длинный нос, коим обладал этот вид горных жителей, переломали аж в нескольких местах. — Где… Чиё? — еле слышно и обессилено выдохнуло существо. Агония в его теле заставляла подрагивать от боли конечности. — Все потом, — пискнула Харуно, побежав искать нужную рукопись, дабы узнать, как помочь этому созданию. Раненный гость затих, кажется, теряя сознание. Сакура поднесла к пальцу особую иголку, что была заговорена для связи с библиотекой. Уколов себя и отпечатав кровь на огромном стеллаже, девушка стала ждать. В рассудке лишь была одна мысль: «Излечить тенгу». Книги же, что очнувшиеся птицы из небытия, вдруг подскочили с полок, начав кружиться. Запах старинной бумаги и пыли тут же заполнил помещение. Одна книжка, не очень толстая, буквально плюхнулась девушке в руки. Страницы сами стали перелистываться, будучи абсолютно пустыми. Но вот перелистывание окончилось, раскрываясь в нужном месте, и символы начали появляться. Чиё намеренно засекретила все рукописи, дабы только она и ее ученица смогли бы воспользоваться знаниями во благо. Сакура скосила взгляд на тенгу и вздрогнула: существо теряло свое мерцание, превращаясь в уродливую птицу непонятного вида, причем абсолютно без оперения. Девушку передернуло. На вид оно было противнее даже чупакабры. Харуно постелила у камина плед на деревянный пол, доски которого были щербатыми. Пересилив отвращение к лысой птице, она дотронулась до той. Тенгу был теплым и нежным. Это малость притупило неприятное чувство. Харуно особым простукиванием кулака по стене призвала своего домового. Маленький мальчик тут же появился невесть откуда. Будучи в мешковатой одежке серого цвета, мальчик походил на обычного ребенка из бедный семьи, однако глаза его были полностью черными и матовыми. — Господин домовой, перенесите гостя, пожалуйста, на плед. И оставьте на животе, — поклонившись, попросила девушка. Мальчик, не моргая и не издавая ни единого звука, кивнул. Тело раненного словно подняли невидимые руки, и то медленно поплыло в сторону камина, а потом опустилось на плед. Усевшись рядом, Сакура стала вчитываться в древние рукописи, в язык врачевателей. Первым делом, по записям, девушка сделала смесь, что подходила именно тенгу, в которую входил особый состав трав, что росли только в определенных лесах человеческого мира. Благо, Харуно собирала те усердно, и состав не оказалось сложно изготовить. Вымазав все тело больного, Харуно принялась за особый отвар. Домовой усердно и молча помогал смешивать все ингредиенты. Куда сложнее оказалось влить это в тенгу, чей серый клюв был плотно сжат, а раскрывать тот было очень проблематично — острые, что клинок, края, то и резали пальцы. Сакура сквозь слезы и кровь пыталась вначале разжать клюв деревянной ложкой, но ту буквально перерубило. То же самое было и металлической. Харуно, вся взмокнув, решила отложить это действие, начав накладывать шину на сломанный в нескольких местах нос. Девушка вдруг ощутила, как тенгу стал дрожать. Мазь сняла боль и остудила, и теперь существо мерзло без своего оперения. Фыркнув, Харуно стащила с себя теплое одеяние, заботливо укутывая большую птицу. — Тише-тише, — успокаивала она шепотом, надеясь, что ласковый голос будет пробиваться сквозь лихорадку больного. Домовой-таки раскрыл клюв, и Сакура радостно влила отвар. Теперь оставалось надеяться на время. И потянулись дни, которые практически выматывали и топили Сакуру в уходе за тенгу. Ведь это был ее первый полноценный опыт, что-то похожее на экзамен, которого у нее так и не было. Однако тварь в сознание не приходила, но дрожать перестала, так как лисья накидка была из шерсти сверхъестественного существа. Перевязки каждый день, вливание отвара и особая мазь. И нашептывание бессвязных речей ласковым голосом. Попутно доставал господин чупакабра, настырно требуя аудиенции каждую ночь и приказывая впустить его добровольно. Сакура то и дело вежливо отказывала, ссылаясь на то, что у нее дел уйма. Господин кровосос воспевал оды своему величию, тому, скольких он обескровил. Но девушку лишь передергивало. На третью неделю запасы ингредиентов стали заканчиваться. — Надо идти в лес, — металась она, с ужасом понимая, что совсем не хочет пересекаться с настырным женихом. — Угомони лучше этого гордеца, — вдруг раздалось позади так властно и раздраженно. Сакура аж вскрикнула, подпрыгивая и разворачиваясь. На нее смотрел тенгу, грозно сверля своими черными глазами. Однако это по-прежнему была большая птица без оперения. Харуно за это время успела детально изучить анатомию существа. Тело, почти что человеческое, только позади огромные крылья, а морда такая жуткая. Длинный нос, что постоянно в народе упоминают как признак гордыни и зазнайства. И клюв, что теперь приобрел более человеческие очертания. — Как вы себя чувствуете, тенгу-сама? — пискнула она, поклонившись. — Ненавижу заискивания, — закрывая глаза, протянуло существо. Теперь Сакура могла отчетливо услышать, что этот голос прекрасен и восхитителен, словно перебирает невидимые струны у нее в душе. — Давно Чиё нет? — опять он властно спросил. — Больше года, — она опустила голову, и скорбь буквально вгрызлась в девичье сердце. — Сколько тебе лет? — он говорил так возмутительно-надменно, что у врачевательницы все внутри сжалось. — Восемнадцать, — робко ответила Сакура. — Значит, ты не профессионал, не дожила госпожа до полного твоего обучения. Что ты сделала со мной, невежа? — он заворочался в лисьей накидке, щелкая недовольно клювом, который вновь появился на морде. — Обработала раны, наложила шины на нос. Я знаю, что для вас главное — это исцеление носа. Ведь в нем вся сила тенгу, — она отвечала коротко, стараясь не обращать внимания на обидное оскорбление. — А еще мне говорили, что вы жутко высокомерны, хамоваты и плохо воспитаны, — сложив на груди руки, выпалила она. Тенгу посмотрел вновь на Сакуру долгим и черным взглядом. Таким, что врачевательнице вдруг показалось, как что-то невидимое проникает под кожу и начинает буквально расковыривать нечто в груди. — Перестаньте немедленно! — взвизгнула Сакура. — Или я вас отдам на съедение чупакабре! Неприятное ощущение исчезло. Теперь Сакура уставилась пристальным взглядом на тварь, которая действительно ни черта не смыслила в благодарности и хороших манерах. — Подумаешь, — недовольно забурчала птица. — О, боги, — Харуно отвернулась, направляясь в сторону кухоньки, как ее прервал вновь голос тенгу: — Я тебе внемлю, — усмехнулся больной. — Простите? — она развернулась, совсем недоумевая. — Ну, ты же к богам только что обратилась, — самодовольно паясничал тенгу. — Пока у меня дома лишь общипанная курица с массой претензией, — с чувством собственного достоинства ответила девушка. — Бестолочь! — раздалось от незваного гостя. Харуно, закатывая глаза, постучала по деревянной стене, и тут же возник домовой. — Заткни его. Хотя, нет, влей отвар, а потом подержи пару часов за клюв, чтоб я и звука не слышала. Приказ был моментально исполнен: тенгу только протестующе хрипел, когда в него вливали отвар, а потом сжали клюв. Сакуре нужно было уже идти на сбор трав, пока солнце совсем не опустилось в человеческом мире, а чупакабра не стал вновь оббивать порог ее волшебного домика. Выскочив из своей обители, наспех одетая в черный плащ со множеством символов, дабы вещь защищала носителя, Сакура направилась вначале в один из китайских лесов, где никогда не ступала нога человека. Особый сорт чая нужно собирать на заре, когда листья впитывают в себя росу. Дальше был австралийский заповедник, находящийся в округе Канберры, что славится своими лечебными деревьями. Сакуре пришлось обойти тринадцать всевозможным возвышенностей, у которых растут те самые и волшебные травы, предназначенные для лечения тенгу. Уродливая лысая птица еще и злословила, лишь только раня доброе сердце врачевательницы. Но это был первый серьезный пациент госпожи Харуно, и отступаться нельзя. Возвращаясь к домику уже на восходе, девушка увидела, что на границе света и тьмы мелькает какая-то мелкая тень. — Ты так и не дала мне своего ответа, девчонка! — противный голос слышался из непроглядного мрака. — Мне рано еще выходить замуж, и вы мне оказываете слишком огромную честь, — Харуно почти до земли поклонилась. — Тогда я тебя съем, человеческое отродье! — раздался рык из тьмы и уже ближе. Сакура лишь только скорее в дом заскочила, запираясь на все засовы, с ужасом боясь, что чупакабра сможет как-то проникнуть в обитель. Ледяная испарина покрыла лоб, спину и ладони. Харуно уставилась на домового, который так и держал тенгу за клюв почти всю ночь. — Отпусти его, — кивнула девушка, направившись к ним. Мальчонка кивнул в ответ и разжал свои маленькие ручонки, в которых таилась невероятная сила. Однако стоило лишь только домовому выпустить из плена птицу, как та резко вскочила, взмахнув своими лысыми крыльями. Мальчишку и Сакуру буквально прибило к стенам от ударной волны. Тенгу расправил свои огромные крылья, задирая свой все еще раненный нос. — Скажи мне, недоучка, — заговорил грозно тенгу, — почему мне не убить тебя? — Потому что кто-то должен продолжать тебя лечить, — дрожа всем телом и голосом, прошептала девушка. — Я сохраню тебе жизнь, если… ты мне расскажешь сказку, которую я не знаю, — дернула птица головой. — У тебя безумно скучно. Развлеки меня, а не то я тебе выклюю глаза и сердце, — свирепо та прошептала. — Не знаю я сказок, но могу рассуждать с тобой о притчах и мудрости, — ответила она, испуганно глядя в эти жуткие черные глаза. — Ты хочешь отгадок от одного из самых мудрых существ? — горделиво рассмеялся тенгу, однако сложил свои крылья и уселся на плед, попутно укутываясь в накидку. Харуно облегченно вздохнула. — Да, но по притчи в день. До твоего исцеления осталось не так уж и много, проведем это в мудрых беседах. Птица кивнула, а девушка начала готовить мазь и отвар. — Один просветленный захотел замолчать и получить еще больше просветления. Однако от неуверенности сильно замотал себе рот. Чуть погодя он увидел, как у обрыва стоит ребенок. Захотел закричать, предупредить об опасности, но пока разматывался, ребенок погиб. О чем эта притча? — просила Сакура, заваривая отвар. — Притча повествует об истинном достижении, — заинтересованно и увлеченно ворковала птица, и злоба в ее глазах уступила место покровительству. — Спроси меня еще! Еще! — оживленно прошептало существо. — Ладно, пусть договор был на одну притчу, — лукаво улыбнулась врачевательница. — Как съесть слона? — Целого? — в глазах у существа было неподдельное любопытство и… смута? — Ага, — довольно спросила девушка, понимая, что ответа тенгу не знает. — Расскажи мне! Расскажи, — что ребенок, залепетал тот. — По кусочку в день, — с триумфом произнесла Сакура, подмигивая птице. Тенгу же сидел, смотря в одну точку, а потом смех, что гром, разразился по домику. — Мне надо тебе нанести мазь, — робко она произнесла, опуская голову. — Делай свою работу, — кивнуло существо. Сакура принялась щедро покрывать кожу тенгу, стараясь как можно нежнее наносить мазь. Птица что-то ворчала, послушно давала себя лечить. — Переломы почти зажили, — облегченно вздохнула девушка, когда принялась осматривать нос. — Скоро начнет появляться оперение, и вид у меня будет унизительный! — застонал тенгу. — Хочу скорее вернуть свои серебряные перья! Но этого не будет, пока нос не исцелится, — расстроенно прошептало существо. — Я убью тебя, если ты кому-то расскажешь об этом! — тут же встрепенулся тот, опасливо глядя на Сакуру. Но та… лишь по-доброму улыбнулась. Девичья рука робко протянулась к шее, а нежные пальцы погладили кожу. Тенгу замер, а потом закрыл глаза, и рокот удовольствия послышался Харуно. Так шли дни, проводимые в беседах о мудрости и высшем замысле. Тенгу был по-прежнему важным и горделивым, однако выказывал свою привязанность в виде клянчанья погладить его. Сакура лишь только улыбалась и исполняла просьбу, сама не замечая то, как привязывается к существу. В одно утро девушка заметила, как маленькие перья пробились, что колоски, из-под кожи. Серебряные, они светились и переливались, словно какие-то алмазы. Через несколько дней были сброшены шины с носа и крыльев. Однако тенгу напоминал беспомощного детеныша, который только-только открыл свои глаза. — Я хочу расправить свои крылья. Ощутить ветер через каждое перышко. Ты понимаешь, про что я? — задумчиво глядя в окно как-то, прошептал тенгу. — Конечно, ты говоришь о свободе. Но сейчас нельзя, сейчас ночь. — Сейчас закат. — Нет, это вид в окне. Сейчас преобладает тьма, и дверь отворять нельзя, иначе случится беда. — Но что мне может угрожать? — тщеславно рассмеялась птица. — Не тебе, а мне. Господин чупакабра точно затаил на меня обиду, — тихо прошептала она. — Как тебя зовут? — вдруг спросил тенгу, пристально вглядываясь в лицо этой девушки. Красивые зеленные глаза напоминали о весеннем лесе, когда у подножья горы тенгу все покрывается изумрудным. Розовые волосы напоминают о первых цветах сливы в феврале, о вишне и яблонях. Зачарованный на секунду ее красотой, тенгу смутился. Благо, он не человек, чьи щеки может покрывать румянец. — Сакура, — отводя свой взгляд, смутилась она. — Как банально, — хмыкнул тенгу, стараясь скрыться за язвительностью от непонятного ощущения жжения в груди. — А у тебя есть имя? Птица сурово уставилась на врачевательницу. — Саске, — коротко тот ответил. На этом разговор больше не заладился, и каждый стал думать о своем. Прошло еще несколько дней, проведенных в неком напряжении. Ни Сакура, ни тенгу не могли охарактеризовать происходящее. Она стала еще более робкой, а он более серьезным и хмурым. Как-то ночью в дверь кто-то поскребся. Сакура сонно раскрыла глаза. Беспокойство буквально иглой пронзило грудь. Тенгу недовольно заворочался, будучи укутанный в теплую накидку. — Кто вы и зачем пришли?! — спросила Сакура, настороженно косясь на дрожащий засов. — Просто лиса, чей хвост сломал человек, — жалобно запищали с той стороны тоненьким голоском. — Секунду, — укутываясь в плед, прошептала она. — Двери, что пускают только друзей, отворитесь! Засов буквально подбросило вверх, и дверь отворилась. Тьма ворвалась в помещение, и жуткий ветер завыл зверем. И лишь только глаза, налитые кровью, были видны. — Не принять моего предложения, это оскорбление, которое нужно смыть твоей кровью! Сакура с ужасом узнала этот голос, который принадлежал мексиканскому кровососу! Однако кто-то загородил девушку, а потом ее просто оттолкнули. Сакура толком не видела, что происходит, но слышала жуткие звуки. Казалось, она слышит, как рвется кожа, как клацают клыки, хрустят хрящи и кости… Харуно тряслась, находясь в парализующем страхе. А потом произошло нечто удивительное. Яркая вспышка света озарила все помещение. Прекрасные длинные крылья сверкали, что драгоценные камни, покрытые длинными серебряными перьями. Тенгу стоял в своей истинной красе, поражая своим видом врачевательницу. И она смотрела на то, будучи завороженной, как это существо, облаченное в свои волшебные доспехи, пронзает что-то черное и ужасно визжащее под своими ногами длинным клинком. Когти на ногах, что, кажется, были кристальными, сжались на черном и бездыханном комке. — Еще увидимся, бестолочь, — не оборачиваясь, взмахнул крыльями тенгу и упорхнул. — Саске… — лишь прошептала Сакура, ощущая, как у нее только что что-то отняли. Кажется, самое важное. Ее сердце. Огонь в камине зажегся. Девушка растерянно оглядела свою скромную обитель. И тут же взвизгнула, находя одно-единственное серебряное перо. Подобрав то, Сакура прижала его к груди, словно сокровище. С того самого дня миновало полгода. Тоска по странному существу не давала покоя. И что-то постоянно выманивало Сакуру в Канберру. Некая невидимая сила, что тянула буквально за душу, ведь сердца у девушки с розовыми волосами больше не было. И оттого она еще больше сопротивлялась этому порыву, боясь, что это происки каких-нибудь духов. Однако когда боль в груди стала совсем невыносимой, врачевательница решила последовать зову. Потому что без сердца жизнь казалась пустой. Сакура накинула на себя накидку, которая превратилась тут же в обычное белое платье. Тихой поступью она шла по заповедным лесам Канберры, одолевая в пространстве сразу много расстояния. Пока не показалось озеро, что было центром города. Закат золотил все вокруг. Некое кафе у озера манило своими ароматами. Сколько лет назад она пробовала такую еду? Ее счастливая накидка была даром волшебным. В кармане тут же зашелестели деньги. Сакура зашла вовнутрь и стала ожидать официанта. Озеро волновал слабый ветерок, и волны качались, и волны серебрились в отголосках умирающего сегодня солнца. Девушка тоже умирала, понимая, что не сможет больше так жить. На столе чудным образом появилось кофе. Сакура оглянулась. Пара людей, а персонала нет. Харуно расстроенно взглянула на кофе и чуть не вскрикнула. На столе лежало серебряное перо и алая роза. А пена в кофе вдруг забурлила, и расползалась в слова: «Дождись темноты». Она не верила своим глазам, начиная озираться. Однако не увидела никого, кроме мрачного официанта. Сакура присмотрелась. Черные волосы, таких она ни у одного человека не видела. Черные глаза показалась до боли знакомыми. Харуно сглотнула, пересекаясь взглядом с официантом. — Мы с вами раньше виделись? — спросила она. И жадно-жадно всматривалась в красивые черты молодого человека. В черном костюме, с алой розой в петлице. — А вы, кажется, съели уже своего слона, — на этих словах он подошел к девушке, склонился и чуть прикоснулся своими губами к ее. Сакура заплакала от радости. Потому что нашла того, кто мог вернуть ей покой в душу. Они долго болтали, тихо созидая блеск луны в волнах озера. Он держал ее за руку. Сакура же не могла нарадоваться. Как это бывает в сказках, когда двое возлюбленных находят друг друга. — Почему официант? — вдруг она спросила. — Проще изучать так людей, — задумчиво он ответил. — А я так и осталась без профессии, — усмехнулась Сакура. — Зато в приданое у тебя есть шикарная лисья накидка, — по-доброму улыбнулся Саске. — И ты меня не заберешь на свою гору, — подозрительно она спросила, зная обычай этого народа. — Разве я могу? Нет, конечно, я могу, но отвечу лишь добротой, — серьезно он сказал. И они сидели так до утра, смотря на озеро и любуясь звездами. И впервые в жизни Сакура не боялась тьмы. И впервые в жизни тенгу любил кого-то больше себя. Ведь каждый съедает своего слона, нужно лишь быть терпеливым.