Спаси меня

      Холодный ветерок неприятно охладил кожу, посылая по ней табун мурашек; когда он всматривался в далёкие пейзажи, холмы, покрытые уже желтой травой, не были уже такими прекрасными, особенно сейчас, когда его глаза застилали слезы. В его голове все еще раз за разом повторялись, — то громче, то снова тише, — горькие, как полынь, слова. Но он не мог их забыть, цепляясь за них словно за разбитый фарфор — все еще прекрасный, но ужасно бесполезный. Он никогда не забудет выражение их лиц, когда он признался им. Презрение, страх, боль, разочарование — все это отразилось на их лицах, как тогда, во время войны. Драко Малфой снова их подвел. Он знал, что все будут разочарованы. Он никогда не был близок с кем-то из, так называемых, «друзей» по-настоящему. Но он не думал, что его семья отвернется от него. Они обвиняли его во всех смертных грехах, пытались, как говорила мать, «вразумить», читая мораль. Отец был в полнейшем шоке, узнав, что его сын влюблен в убийцу Темного Лорда, обещавшего им светлый, полный грез мир. Его мать молчала, пытаясь понять, как ее сын может кого-то любить. Он вернулся в Хогвартс — временное убежище, не дом. Там его встретила тишина и полное игнорирование со стороны слизеринцев. Вместо всего этого у него был человек, который всех разочаровывает. Крупные, горькие слезы скатились с его чистого, но ужасно бледного лица, оставив после себя комок горечи и гнева, сплетенных вместе. Закрыв глаза, он вспомнил ту ночь. Ночь, когда его сокурсники — когда-то в шутку называющие себя братьями, — гнались за ним, как за крысой, пока на их пути, — о, какая ирония, — не встретилась Грейнджер. Та, над которой он издевался, помогла ему. Сплетни разлетались быстро — быстрее, чем он ожидал. Его родители, ну, или по крайней мере, его отец, избегали Драко. Но объятия Избранного были всегда открыты для него — только это служило большим утешением. Многие переглядывались на него, кидая злые или презрительные взгляды. Ему не было стыдно за то, что он влюбился, даже если общество не принимало их отношения. Он не злился из-за непонимания знакомых или семьи. Просто ему было стыдно. Нет, не из-за Гарри. Ему было стыдно, что он делает что-то не так, словно он в ловушке, не знал, как поступить. Все эти нормы, давящие на него со всех сторон. Правильно ли он поступает? Внутри него — в душе или сердце — горело ужасное, пожирающее его пламя. Он просто хотел, чтобы его спасли. Без разницы кем будет его спасатель: маггловским мифическим Суперменом, или совершенно магическим и реальным Гарри Поттером, от прикосновения и взгляда которого у Драко что-то там екает, а сердце начинает стучать в два раза сильнее, сбиваясь с собственно ритма. Ему нужен Поттер, напоминающий ему о том, что он — это он. Внутри него что-то онемело, начинало душить и подавлять все остальные эмоции, заставляя утопать в водах безумия. А голоса в голове не прекращали — все еще зло насмехались, унижали. Но теперь он чувствует, что он не один. Рядом с ним сидит он. Даже с закрытыми глазами Драко чувствовал какое-то световое мерцание, исходящее от спутника. Что-то чистое, что грело его тело, но пока что не душу. Необходимо было прикоснутся к нему, взять его ладонь и легонько сжать. Желание сделать это превосходило даже элементарное желание дышать. — Ты не ошибка. Он все еще сидел с закрытыми глазами, внимательно слушая и запоминая. Все это: хрипловатый голос, который ему нравился, чистое сердце, которое он обожал и светлую душу, которую он любил. — Любовь — это… благословление, а не проклятие. Губы Драко сжались в тонкую полоску. А ногти слишком сильно — позже выйдут синяки — впились в ноги, чувствовалось это даже через плотный материал штанов. — Я хочу спасти тебя, но не знаю как. Смешок. Губы блондина снова задрожали: — Ты спасал меня каждый раз. Каждый. Гребанный. Раз. И однажды, когда я тебе понадоблюсь, я… Он часто задышал. В голове затуманилось. Драко открыл глаза, позволяя себе наконец взглянуть на него, в его глаза, переливающиеся изумрудным оттенком, в которых читалось упрямство и сила. Слезы все еще капали с покрасневших глаз блондина, но тот их больше не замечал. Он устал бояться. Бояться, что он неправильный, бояться, что всех подвел. Бояться себя. — Я не знаю, как меня спасти. Но я знаю одно — ты мне нужен. Его крепко сжали в объятиях, дыша куда-то в шею. Это все было реальностью. Крепко обнимая блондина, Гарри успокаивающе поцеловал его в висок, постоянно поглаживая по спине. — Все хорошо. Теперь все будет хорошо. Я обещаю. — Они все отвернулись от меня, — Драко снова начал задыхаться, его голос дрожал от рыданий. Он почувствовал, как Гарри нежно погладил его по щеке, аккуратно убирая слезинку с щеки. — Ты намного лучше их всех. Ты показал, насколько ты храбр. Храбрость — не только характерная черта красно-золотых, некоторым изумрудно-серебряным она тоже присуща. Драко угукнул, спрятав лицо в поттеровский плащ. Как много времени прошло с их первой встречи в Косом переулке. От вражды и ненависти, заплеснувшей их обоих с первой встречи, они перешли к жарким поцелуям и объятиям. — Я рад, что ты не пожал мне руку тогда, — пробормотал Драко. Гарри на эти слова тихо и тепло рассмеялся, заставляя чему-то там внутри Драко согреваться, уничтожая всю тьму в душе. — Обещаю, что спасу тебя, — подняв голову высоко, глядя в небо, сказал Гарри. Робкая улыбка коснулась лица блондина. — Ты никогда не будешь один. — И ты тоже, — уверенно продолжил Драко.