— Простите, мы раньше не встречались?

◄G E N E S I S►

Годы проходят, всё меняется: привычки, люди, жизнь. Но проблемы с подростковым максимализмом и «если я хочу — буду» остаются всё такими же трудноразрешимыми, как и прежде. Даже быстрое временное течение не смогло сгладить те острые углы недопонимания между молодёжью и старшим поколением. Нередко даже в это время можно было пройти мимо какого-либо дворика и услышать обсуждение того, какие сейчас дети пошли, видите ли, несносные. Тэхён тоже был из числа тех несносных сорванцов-бунтарей. Любил специально напакостить прямо под носом той старой соседки напротив. А чтобы знала, как в следующий раз говорить про него небылицы всякие! В знак протеста узким взглядам взрослых и окружающих, он менял себя и своё тело так, как тому только хотелось: красил волосы, отращивал их, стригся и заново отпускал; учился краситься (да, как девчонка), одевался не так, как сын той старой соседки напротив — в общем и в целом говоря — выделялся он знатно. Родители ничего не могли с этим сделать. Непутёвый сын появлялся дома лишь на один выходной день, а потом снова перебирался в свой «обезьянник». Да только вот Тэхёна такая жизнь более чем устраивала. Ведь никто его не контролировал, а дресс-код в месте, куда он поступил, как оказалось, не располагал слишком уж строгими правилами: заявись ты хоть голым, да забит весь татуировками — лишь бы ты хорошо знал материал, который зачитывает преподаватель. Да и понятно уже, что не будущие юристы с экономистами там учатся. Тот самый колледж при Академии Культуры и Искусства может позволить себе студентов с неформальной, и иногда даже слишком неординарной, внешностью. Конечно же, родители Тэхёна сначала категорически запретили поступать туда своему сыночку: не хотели отправлять его к «этим попугаям». Но увидев явный и не шуточный протест махнули рукой со словами «делай уже что хочешь, хоть с ног до головы обрисуйся». В прочем, зря они так — именно эти слова и подтолкнули его к тому, кем он сейчас и является. У Тэхёна есть огромная слабость, которую он никак не сможет сломить — любовь к пирсингу. Своего мастера он называет своим лучшим другом уже как три года. Думаю, вы представили себе уже парня, который весь забит серёжками, штангами и тоннелями — спешу огорчить. Киму не нравятся экстремальные проколы и растяжки, размером с чёрные дыры. Свой первый прокол, как бы это банально ни звучало, он сделал в левом ухе. Через пару недель в правом. Ещё через месяц сделал ещё один прокол в левом ухе чуть выше первого, а потом проколол хрящик, который находится у виска, и его же два раза на правом ушке. Затем он решил, что не хватает чего-то одного, но массивного — поэтому он вставил длинную штангу между хрящами и больше уши не трогал. Наверное, он почувствовал, что хватит, а иначе был бы перебор. Хотя какой бы бунтарской душой ни обладал Ким, душеньке хотелось аккуратности и дополненности. Чтобы в совокупности всё выглядело как одна композиция, а не как желание «лишь бы что-то проколоть». Однажды он вздумал колоть перегородку в носу, но единственное, что его остановило тогда — он только заканчивал школу, а такой пирсинг там носить нельзя было. Несправедливо, правда? А потом так и забыл об этом. В последний день будучи школьником, два года назад, он решил попробовать что-то новенькое. Мама, конечно, была против. Категорически против. Но Тэхён уже почувствовал вкус свободы после сданных на отлично экзаменов, и в ямочке между ключицами появилось два красивых белых украшения. Они были совсем небольшого размера и находились друг над другом, обращая внимание на тонкие и ровные ключицы. Правда, когда только игла коснулась чрезвычайно тонкой кожи, по телу сразу же прошлись мурашки. Это было впервые — и списав всё на первородность ощущений, Тэхён успокоился. Родители часто нудили над ухом, что, мол, он вырастет и будет уже поздно жалеть. А Тэхён только закатывал глаза и не понимал, почему он должен будет жалеть об этом. В то время он вообще ни разу не думал, как всё это будет смотреться, когда он станет совсем взрослым, потому что он живёт сейчас, а не где-то в будущем. А через какое-то время, даже после обещания больше не делать лишних дырок на своей коже, после окончания его первой сессии, Тэхён с дуру побежал в салон. На тонкой переносице теперь виднелись последствия несдержанного обещания самому же себе: два стальных шарика — первый прокол на лице, которым он, к слову, был полностью доволен. Да и первую свою тату он набил спонтанно и будучи стопроцентно пьяным. Она и сейчас есть на его теле — родители же не видели — сбоку на рёбрах, но он до сих пор не знает, что эти слова обозначают. Её он получил от случайно затесавшегося в ту компанию молодого парня из… Он даже не запомнил его лица, не то что откуда он. У него было странное и трудно выговариваемое имя, так что Ким просто назвал его Алексом. Он сказал, что хотел бы набить строчки из любимого стихотворения кому-нибудь, но ещё не нашёл кому, и Тэхён с радостью да обеими руками поддержал нового знакомого и предложил свою помощь — бесплатно же! Вот только «Алекс» забыл предупредить, что стих на русском. А Тэхён «донт спик раша-водка-балалайка». Но выглядит красиво, грех жаловаться. Прошло уже много времени и Тэхён уже думать забыл, как это переводится, да так и ходит, не зная: что же там написано-то? Но рассказ пойдёт не об этой татуировке, да и не о татуировках в общем (хотя они тут, безусловно, имеют место быть). Всё это было для него игрой. До определённого момента.

◄S E E D►

Обычно, утро понедельника особой роли не играет в жизни Тэхёна: солнечное оно или нет, дождливое или снежное, шесть утра или восемь — он сам станет солнцем, яркой звездой, если это будет нужным, чтобы сделать этот день лучше. Сегодня он хотел подготовиться к последней сессии в этом году, которая, к слову, будет уже через каких-то там два месяца, но вот его настроение решило всё за него. Он полистал свой «дневник желаний» и увидел, к своему удивлению, пункт, который всё ещё не отмечен галочкой. Он резко захлопнул его полным решимости поставить напротив этого пункта заветный плюсик. Накинув на себя первое, что выпало из шкафа, он понёсся в салон. Чувствовал он себя тут как у себя дома, так что и сегодня особо не церемонился.

Ким Тэхёну не нужны приличия, когда можно быть собой.

— Гуд морнинг, Джун, как ваше ничего? Я к тебе по записи, — он открыл дверь плечом, врываясь в комнату без очереди, закрывая по-человечески, не глядя в сторону мастера вообще, и по-хозяйски запрыгнул на своё место, где обычно его принимали. — Помнишь я тебе говорил когда-то, это было очень давно, что хочу попробовать что-то новенькое? И ты прикинь — вспомнил, что хотел! Можешь меня на затылке пробить? Вот тут, кажется… Он указал пальцем на две еле заметные маркерные точки, которые он успел отметить дома перед тем, как выйти. И, спросив о том, понял ли Джун, чего тот хочет, принялся ждать. Секундное промедление и тихое, почти неразборчивое «ага-ммм… понятно». Потом стул слегка скрипнул, оповещая о том, что с него кто-то встал, и затем послышался лёгкий смешок. Лязг перчаток и привычные щелчки маленького кейса с с зажимом, катетерами, иглами и прочими железяками — звуки, которые Тэхён различит из тысяч похожих. Что-то привычно-холодное коснулось его затылка — ватка с антисептиком. Аккуратно наведя повторно метки, уже более точно, мастер взял зажим и как можно аккуратнее и ровнее нацелил его. А дальше как обычно: вставляем иглу, продеваем украшение и готово… Вот только что-то пошло не так и Тэхён вместо мгновенно угасающей боли чувствует прилив жара и необыкновенно резкое уменьшение кислорода в лёгких. Он шумно пытается выдохнуть, стараясь делать это как можно незаметнее, но выходило не очень-то хорошо. Возможно, сейчас стоит задать вопрос — да, самое время для него: какого хрена? Тэхён, кажется, только сейчас понял, что не стоило играться с этим. Он только сейчас понял, что все те странные ощущения, после пробитой ямочки между ключицами, были не спроста. И что его тонкая кожа теперь стала как минное поле. Она без единого изъяна, бледная, с просвечивающимися венками на руках и капиллярами на веках. Каждое прикосновение чувствовалось шлейфом странных ощущений. Он знал, что чем-то каждый из семи миллиардов людей должен отличаться от остальных таких же. И он явно имел ввиду не это. Потому что теперь это всё совсем смахивает на бред. Вот прям совсем. Это не отличие — ошибка, сбой в системе. Да всё что угодно, но совершенно не отличие.

Ким Тэхён хочет быть обычным, а не бракованным.

Теперь придётся разбираться в своём теле, как в отдельном механизме — этого ещё не хватало в общий завал. Кажется, он тыкал серьги, штанги и прочую дребедень наугад да куда ни попадя. И почему-то только сейчас он попал точно в «яблочко». Как бы там ему ни аукнулось отсутствие мозга у двадцатилетнего парня в будущем — он уже не сможет исправить это, да и не хочет особо. По крайней мере, сегодня — точно. А «сегодня» есть понятие растяжимое: проснулся — и снова сегодня, никуда от него не денешься. За своими философствованиями он и позабыл, что всё ещё находится в комнате. — Погодите-ка… — Тэхён начал потихоньку включаться. Ему это совсем не нравилось, но слишком поздно он это понял. Его тело кричало ясное и громкое, непонятно откуда взявшееся в дурной голове «я завелась, останови меня». В какой-то момент ему даже показалось, что это был не его друг Ким: — Джун, твою мать, я же просил… какого чёрта? — Это не Джун, прости, — в голове пронеслось белыми буквами по красному фону «не показалось». Незнакомый, но довольно приятно звучащий голос. Слишком приятно. Наверное, Тэ послышалось. — Его не будет ближайшие недели две-три, поэтому он попросил меня заменить его на то время, пока его здесь нет, — вытерев последнюю кровь, он снял перчатки сразу после того, как закрутил шарик на микро-штанге. — Всё в порядке.? — Абсолютно, — как можно бодрее выдал Тэ, накидывая на голову капюшон и наконец поворачиваясь к новенькому подмастерью. У него тут же язык отняло. И способность моргать тоже куда-то пропала. «Да он же…» — мысль, было, пронеслась, как фанера над Парижем, но застряла где-то в ветках ближайшего «дерева» так и не закончившись в голове Тэхёна. Кажется, Ким понял, почему именно в этот день в очереди полно народу. В основном девушек. В основном не достигших даже восемнадцати. Да будь он одной из них, то тоже сразу бы кинулся искать причины заглянуть в салон. Хотя это и есть то, что он и сделал. Только он не знал о замене. «Наверное, он здесь ещё со вчерашнего дня» — всё же додумался Тэхён. И всё равно: факт остаётся фактом — парнишка что надо. Мастер немного стушевался, но не смутился от пристального взгляда Тэхёна, складывая стальные украшения и зажим обратно в кейс. По крайней мере, не показал этого. Наконец, заставив себя отвернуться (хоть и слишком резко), Тэхён поспешно попрощался и уже готов был выскочить на улицу, да уже почти вышел в коридор, но резко понял: а что терять-то?

Ким Тэхён знает, что смелость до добра не доводит

— Я на этой неделе ещё зайду, можно твой номер? Я запишусь чуть позже, кода решу, что буду колоть, — он аккуратно вынул телефон из кармана, поджимая губы и наблюдая за тем, как на секунду в глазах парня появилось недоумение и, кажется, очень сильное. Он вскинул брови и сделал вид, что вообще ни разу не удивлён и никакого недоумения только что не было. Он продиктовал номер и просто назвал своё имя, а Тэхён прикусил щеку с обратной стороны и так же просто зачем-то переспросил: — Чон Чонгук, значится? — услышав утвердительное «да», он не смог не улыбнуться, как он обычно это делает: — А я Ким Тэхён, будем знакомы? Протянув руку парню, они «скрепили» своё знакомство. Чужая забитая рука: от фаланг пальцев до плеч и ключиц — это всё выглядело нереально фантастическим в глазах Тэхёна. Но всё же, место под штангой стало уж слишком горячим. Пора было уходить. Он провёл пальцами под капюшоном, задевая маленький титановый шарик на затылке, случайно чуть сильнее надавливая на ранку, закусывая нижнюю губу, чуть дёргая головой и шумно сглатывая. Ещё раз попрощавшись, обронив напоследок свойское «пока», Ким наконец-то вышел из комнаты и рвано выдохнул. Девушки одна за одной заходили внутрь, но выходили намного быстрее, пробыв там чуть меньше минуты. Да и то это было время, пока Чон Чонгук рассказывал, почему не может бить без присутствия или письменного соглашения родителей. «Значит, ещё и тату-мастер» — эта мысль засела в голове навязчивым комом. Это ещё раз доказывало, что совершеннолетних в этой очереди было абсолютное меньшинство, а если и были — пришли сюда не на мастера поглазеть.

Ким Тэхён был очень странным. И мысли в его голове сейчас доказывали это.

Придя домой, он с громким стуком опёрся о дверь, сползая по ней к полу. Мягко и почти неслышно коснувшись пальцем своего затылка, веки сами по себе опустились, а с губ сорвался короткий и рваный выдох. Правая рука плавно скользнула к пуговице на узких джинсах. Пальцы мягко и совершенно аккуратно касались слегка опухшего прокола, а сам Тэхён шумно выдыхал через нос, то сжимая, то разжимая губы в немой и протяжной гласной. Да, хотелось расчесать до крови, оставить много синяков, разодрать кожу в том месте — только бы больше не чувствовать это чёртово жжение и нарастающую температуру в шее. А как же хотелось ударить себя за то, что это нравилось. До помутнения перед глазами нравилось. Ну вот, ещё чуть-чуть.! И эйфория спадает почти так же сразу, как и появилась. Тэхён не знал и не мог найти этому объяснения. Он сидел молча и паниковал. Он всё ещё часто выдыхал всё, что накопилось в лёгких за это короткое время, и пытался унять мелкую дрожь в пальцах. Такого с ним не случалось ни разу. Это перешло все границы и Ким это понимал. Да ещё и этот звонящий телефон, как на зло! Но увидев имя, высветившееся на экране, он мгновенно поубавил свой пыл. — Джун? — удивление и какая-то странная надежда в голосе, будто это решит проблему и найдёт все чёртовы ответы. — Да, привет, как ты? Вау, я прям сейчас завидую, серьёзно! Ты, кстати, забыл меня предупредить о том, что ты вообще куда-то едешь и что у тебя есть такой красивый стажёр. А? Ну, кто бы сомневался, что я опять окажусь прав, — на том конце трубки послышался смех. — Кстати, он сказал, что ты уезжаешь на какое-то время… Я понял, что это очередная практика, но куда ты уехал? Надеюсь, ты не потеряешься в этом городе — ты мне ещё в Сеуле нужен. Так на сколько ты? — Тэхён очень долго слушал о точных планах и на сколько это затянется, и с каждым словом ник всё больше и больше. — Ого… Ну, ладно, я сдам сессию и мы сразу увидимся — ты обещал, я запомнил! Удачи, бро. Люблю тебя, пока! Намджун был лучшим другом, который мог появиться всегда вовремя. Тем самым. Который уже как три года стал незаменимым человеком в его жизни. Он знал что, когда и как нужно сделать, чтобы Тэхён в мгновение повеселел и не унывал, а, поверьте, и такое у него может быть. Конечно, в этот момент, он почувствовал себя брошенным, но он совершенно не умел обижаться. Да и невозможно на Джуна дуться — он ведь столько всего делает для него. На следующий день Тэхён решает сходить на все пары, которые сегодня вообще есть. Но он не любил свою группу. Точнее, его раздражала компания в его группе. Компания первокурсниц, которые решили организовать «фан-клуб» и назвать его именем Тэхёна. Причём всё это сделано не из-за того, что он весь такой прекрасный и замечательный. Это просто унижение. Тэхён прекрасно это понимал — не тупой. Естественно, поначалу ему было плевать на них, потому что остальные ребята из колледжа не присоединялись к ним, считая странными. Киму было плевать на то, что периодически они пытаются всячески опозорить его: начиная с простого «ой, прости, оппа, я случайно пролила на тебя сок, как мне искупить свою вину?» и заканчивая криками прямо посреди академии и просьбами о том, чтобы тот оставил подпись на груди или пояснице. Последнее, к слову, произошло только что. Тэхён не мог закатить глаза ещё больше, поэтому он просто развернулся, забрал свои вещи и просто ушёл, не дождавшись последней пары. Он присел на ближайшую лавочку и попытался сделать вид, будто занят в телефоне чем-то нереально важным, чтобы не думать о том, как его сейчас раздражает буквально всё. Даже пытался развеселить самого себя. Но через какое-то время ему стало скучно и немного взгрустнулось. Он обошёл сквер вдоль и поперёк, обсидел множество таких же одинаковых лавочек, выслушал привычное ворчание и недовольство бабушек, сидящих где-то поодаль от него самого. Что-что, но приближаться к ним сейчас Тэхёну хотелось меньше всего, а это только подтверждает факт, что ещё немного и он дойдёт до ручки с этой группой. Хотелось чего-то срочно наворотить, пока его ещё и уныние не поглотило. А как говорится — мысли материальны: впереди, прямо по курсу, он увидел лавочку, которая была буквально облеплена девчонками (что уже настраивало на мысль, что их придётся отгонять), и только чёрная макушка виднеется сквозь них. Подойдя ещё немного ближе, он услышал довольно знакомый голос — Чонгук. Странно, но Тэхён обычно не различал даже голоса самых близких ему друзей и иногда родных, а тут он на сто процентов уверен, что это был именно Чонгук. Подойдя ближе он понял, что новенькому пирсеру не очень-то и нравится в этой компании, как он и думал. Скверная улыбочка сама наползала тенью на лицо второкурсника. Отсчитав до трёх в голове, рефлекторно опустив голову и снова её поднимая, он одним движением руки поправил волосы, зачёсывая их назад (хотя они всё равно спадали на лицо). В быстром шаге он поравнялся с толпой, а ещё через мгновение уже плюхался на лавку рядом, втискиваясь между какой-то девочкой и самим Чонгуком.

Ким Тэхён всё понимает. И ему нравится.

— Привет, Чонгукки, у тебя тут фан-встреча? — он мило хихикнул и натянуто улыбнулся, смотря сначала прямо в глаза, пытаясь намекнуть, а потом на окружающих, и снова возвращаясь к чёрным глазам напротив: — Как день у тебя прошёл? Ты, наверное, устал? Тэхён, нежно касаясь волос парня, посмотрел на его уши, которые тоже были в пирсинге, хоть и не так сильно, как у него самого. Чонгук, кажется, очень сильно охренел от всей этой ситуации, но сопротивляться не стал. Так же, как и что-то делать. Чуть дёрнувшись от чувства чьей-то руки на своей собственной, он слегка нахмурил брови, и это заметил только Тэхён. А спустя какое-то мгновение ему пришлось положить свою голову на плечо Тэхёна, так как тот слишком уж настойчиво сильно надавливал на его висок. В небольшой толпе воцарилось молчание, но, вопреки всему, оно было звонкое и какое-то мертвецки-неестественное. Тэхён не чувствовал и капли неловкости, которую почувствовал Чонгук, продолжая перебирать чёрные и короткие прядки его волос. Чонгук всё ещё не проронил ни слова, случайно откликаясь на перебирающие движения. Ким еле сдерживался, чтобы не засмеяться, а тем временем: — …Немного, — натянуто, но всё же протянул Чонгук, переворачивая голову и утыкаясь носом ему в ямочку между шеей. А Тэхён слишком чувствителен и по коже сразу же прошлись мурашки. И почему-то ему стало немного… странно? — Точно устал, — за этим было забавно наблюдать. Тэхён бросил удивлённый взгляд на удивлённых девочек. «Да им же по пятнадцать — не больше!» С твёрдой и чёткой мыслью о том, что их нужно отсюда отогнать уже как-нибудь, Ким улыбнулся: — Приветики, вас так много! Думаю, вам, как явным фанатам, стоит знать, что Чонгукки… — он снова мило улыбнулся, щипая его щёку. — В общем, на самом деле я очень сильно… От врождённой скромности рода девичьего, они быстренько разбрелись кто куда. Даже не дослушав. Даже не пытаясь списать внезапный уход на срочные дела. Даже не попрощавшись и не проронив ни звука. А Чонгук только спокойнее выдохнул, поднимая голову, давая Тэхёну прямой повод для уже, наконец, нескрываемой улыбки. — Спасибо, что ты вовремя появился. Взамен я даже не буду спрашивать, какого хрена это только что было, — он взъерошил чёрные волосы, которые поблёскивали на солнце. — Даже посидеть нельзя нормально одному, — совсем тихо добавил мастер, устремляя взгляд куда-то в каменную плитку под ногами. — Недели две назад сюда переехал, а всю эту хожу только по маршруту дом-работа и работа-дом. Потому что, ну, ты сам видел. — За мной с такой завидной регулярностью и упорством так только местные полицаи бегают, когда видят очередные художества на стенах здания местного обезьянника, — Тэхён вспомнил, как в последний раз оставил нелестный отзыв об их работе и бегал по дворам, пытаясь скрыться. Ностальгия. — Хотя, скажу тебе честно, в этом городе… Пусть лучше это будет полиция, чем кучка малолетних фанаточек, за которых тебя всё равно потом посадит та же полиция. — Просто отвечаю им, что подумаю, но тут и думать не о чём, — он нервно почесал затылок, зыркая в пол. Тэхён не знал, как сказать Чонгуку о том, что маленьким девочкам лучше не давать лишней надежды. Хотя бы потому что они наивные и реально могут прождать столько, сколько им скажет этот парень. — Я, кстати, тебя искал. Нахрена тебе нужен телефон, если ты им не пользуешься? — в голове Тэхёна созрело несколько вопросов, в духе «он всегда такой грубый?» и «как он так профессионально делает вид, будто не было только что ничего необычного?» — Намджун попросил передать, что его не будет до середины июля. Ему нужно дополнительное время на сдачу квалификации, — как-то тихо проговорил Чонгук, повернув голову к этому яркому парню, который слегка нахмурил брови. «Яркий» — единственное, что пока что приходило в голову Гука. Эти волосы термоядерного красного цвета очень сильно выделяли его среди всех этих приглушённых розовых и зелёных тонов этого времени года. Он уже не думал за то, что этот цвет выделяет его среди остальных корейцев. Тэхён полез в карман — и вправду. Три пропущенных. Он сказал, что уже узнал об этом лично от Намджуна, и примолк. Об этом сейчас меньше всего хотелось думать. Он не хотел теперь вообще вспоминать о Джуне, пока он не вернётся, а то грустно как-то. Сменить тему разговора — это было единственное, что показалось ему лучшим решением за всю эту беседу. Не считая того момента, когда Тэхёну удалось погладить Гука по голове — была у него такая склонность: лезть к людям, чтобы просто потрогать их волосы. Тэхён явно видел, что парню нужна была помощь. Он ещё сегодня, проходя мимо салона в колледж, увидел через огромное панорамное стекло с какой тяжестью в глазах он слушал, кажется, уже очередное признание, которое было продублировано и в маленьком розовом конверте. «За ним даже японки ухлёстывают!» — подумал в тот момент Тэхён, всё же не задерживая слишком любопытного взгляда. Но увидев сегодняшнюю картину маслом окончательно понял, что вполне способен что-то сделать, чтобы облегчить ему работу.

Ким Тэхён знает, за какие ниточки нужно тянуть.

— Слушай, давай я буду сидеть с тобой в кабинете, пока ты будешь работать? Чтобы всякие малолетки и ненормальные к тебе не лезли, — Тэхён снова посмотрел прямо ему в глаза, ожидая ответа. Мысль о том, что план провальный, пронеслась настолько быстро, что Ким сразу же о ней забыл. Но странная мысль о том, что девчонкам этот парень не достанется, не покидала голову, крепко вцепившись в подкорку. Он будто бы всем своим нутром почувствовал, что не смотрел бы он так на них, если бы он… В прочем, Ким старательно пытался отгонять эти мысли. С какого перепуга он вообще мог подумать об этом? Вот только он совсем не брал себя в расчёт, кода снова и снова возвращался к этом глупым, как он сам считал, размышлениям. Он хотел бы представлять себя в роли виновного в том, что этот красавчик не достанется прекрасному полу, но не мог. Потому что он продолжал ругать себя за эти мысли. Да и ответ мастера почему-то очень сильно удивил Кима. Не то чтобы он предложил это просто так — нет, он правда хотел помочь. Но он думал, что его помощь не примут, потому что план был, честно говоря, ну совсем и очень мутным. — Звучит надёжно, как швейцарский нож, — Чонгук протёр глаза и, судя по его словам, совершенно не воспринял Тэхёна всерьёз… — А почему бы и да? Тэхён самодовольно улыбнулся и предупредил, что уговор был и что он серьёзно это всё сказал, хотя и понял, что Чонгуку это объяснять не нужно. Он попрощался с ним, навеселе шагая домой, чтобы подумать над тем, что вообще его толкнуло на эти слова.

◄S P R O U T►

Когда же наступил день-X, Ким не сильно почувствовал особые изменения. Такое же светлое, доброе и, как обычно, прекрасное утро. Такая же свежая и тёплая погода. В воздухе всё так же пахнет весной и влажной землёй на газонах. Всё было так же, как и день назад, как два дня назад, как и неделю назад. Тэхён этим утром бежал на пары, которые совершенно не внушали особого веселья на них. Но вспоминая о том, что такое сессия, он кривил лицом и понимал, что учить это всё надо. Отсидев пару по зарубежной истории, на которой он минут двадцать вырисовывал пирамиды и анхи, Тэхён снова решил уйти, как обычно уже, раньше времени, не дождавшись даже пары по английскому. Кстати, он почти всегда их пропускает, хотя экзамены пишет по нему хорошо, что казалось поначалу преподавателю странным и подозрительным. Уже как к себе домой, Тэхён открывает дверь кабинета и, опять по-свойски здороваясь, закидывает сумку на диванчик, а сам запрыгивает на стол, рядом с которым работает Чонгук. Сам Гук, кстати, был не в восторге от такого резкого появления пацана, но он тут, походу, уже прижился, да и знает что-где-как лежит, в отличие от него самого. Он быстро остыл и всё же смирился с тем, что теперь это будет каждый день. — Не бурчи! — только и мог сказать Ким, глядя на, кажется, почти всегда чем-то недовольного мастера. Да, Сеул был огромным городом. Это Чонгук понял только после того, как вгляделся в список записей к нему на один только сегодняшний день. Некоторые имена повторялись изо дня в день, потому что работы были слишком объёмными и большими. И надо сказать, что Тэхён очень сильно помогал, потому что в перерывах между сеансами к нему заходили несколько особо настойчивых подруг, которые не собирались отступаться. Причём приходили они либо по одной и по очереди, либо по двое. И Тэхён очень сильно им мешал — это было видно по их слегка озлобленным лицам. Одним таким днём Тэхён даже не пустил их в кабинет: возвращаясь из университета к более полезному занятию, как он сам считал, он наткнулся на одну из них по пути в салон. Увидев, что та несёт какой-то контейнер, судя по всему — с едой, он, натянув на лицо самую широкую улыбку, поздоровался с ней. Спросив, куда она идёт и совсем не удивившись ответу, он забрал контейнер сказав, что передаст. — Ты наверняка куда-то спешишь, так что я быстро занесу ему и скажу, что это от тебя — не переживай… Анён!

Ким Тэхён любил нарываться. Но он ещё не знал.

— Откуда у тебя это? Чонгук как обычно без особых эмоций, отметил про себя Тэхён и поставил контейнер на стол, снимая крышку и показывая его содержимое: слепленный в форме сердечка рис и сосиски-осьминожки. — Оппа, я сделала это бенто специально для тебя! В этом рисе вся моя любовь к тебе, оппа! В Тэхёна полетела какая-то тряпка, измазанная чернилами. Он услышал приглушённый смех и сам, почему-то, начал улыбаться. Неделя прошла незаметно. Настолько незаметно, что Тэхён даже удивился модулю в её конце. Он совсем забыл и о том, что нужно было подготовиться к диктанту по дополнительным. Конечно, он не переживал по этому поводу — ну что ему того диктанта? Его больше беспокоило то, как быстро летит время и что до начала сессии осталось ещё меньше, чем тому бы хотелось. Но Тэхён не впадал ни в панику, ни в ужас — он просто продолжал делать то, что и обычно: периодически захаживал в салон и скрашивал чудное одиночество Чонгука своей компанией. Но после того случая с бенто, Ким заметил одну вещь. Чон совсем ведь не ест на работе. Ну, то есть, он бы ел, но он не успевает в перерывах даже на улицу по быстрому выбежать. Поэтому стал таскать с собой небольшие завтраки, которые «невзначай» оставлял у Гука. — Чон, — услышав не многозначительное «ммм», Тэхён продолжил: — Расскажи что-нибудь. — Конкретно? — Сколько тебе лет, где родился, где учился, где стажировался, чем вообще занимаешься… А то я как-то понял, что вообще ничего не знаю, — Тэхён начал поднимать и опускать стул на колёсиках, который Намджун запрещал ему трогать вообще. — Только после тебя, — он откинул голову на спинку дивана, вслушиваясь в непродолжительную тишину. — Да фигня-вопрос! — Тэхён хлопнул в ладоши. — И да: только по чесноку… Я родился в Тэгу, но с самого детства жил в Сеуле, так что я почти коренной житель столицы. Учился сначала на дому, потом пошёл в частную школу. А потом моему папе показалось, что частной школы с меня мало, и он отправил меня в высшую школу — в ней не было вообще никакого смысла, всё равно менеджер из меня никакой. Я этим сильно разочаровал своих, — он выдохнул, посмотрев себе под ноги, и снова улыбнулся, просияв: — Теперь твоя очередь, ты обещал! — Ну, мне девятнадцать… — Чонгук недовольно зыркнул на Тэхёна, который подавился из-за чего-то воздухом. — Что-то не так? Тэхён и забыл сказать, что ему-то самому двадцать. В ответ на удивлённое лицо он просто сказал, что очень не ожидал, что мастер окажется старше его самого, хотя по нему так и не скажешь. Ну, Ким сказал это немного красноречивее и растянуто, ссылаясь на склад его тела, чем, кажется, смутил Чонгука. Иначе бы он не отворачивался так резко, не имея такой привычки. — …Жил до недавнего времени в Пусане, там учился одновременно в специализированном лицее и в музыкальной школе, — он на секунду задумался, стоит ли продолжать. — Когда мне было двенадцать, я прошёл кастинг в модельное агентство, где пробыл не долго — не понравилось мне там. Ездил по обмену в Японию, но там дела пошли ещё хуже. После окончания колледжа я понял, что кроме рисования и вокала меня ничего не интересует, поэтому всё, чем я люблю заниматься — это петь и бить тату. -…И ты тоже стал не тем идеалом, которым тебя растили, для своей семьи, — тихо добавил Тэхён. Но. Заметил пронзительный взгляд на себе. Нет. Он был даже больше, чем просто пронзительный — он был сквозящий, словно игла. Сильная и в то же время хрупкая связь меж глазами. — Я понял. Ким смотрел не отрываясь, с широко открытыми глазами и полуоткрытым ртом. Он искренне был удивлён, потому что не знал, что попадёт словами прямо «в яблочко». Что они в одной лодке, но чего-то не хватало — только вот чего? Хватило одного взгляда. Он был красноречивее и откровеннее всех слов и действий. Ким побоялся думать о чём-либо ещё: вдруг эта связь настолько сильная?

Ким Тэхён догадывался, что у каждого из них всего по одному веслу.

После этого небольшого рассказа Ким был бы и рад послушать ещё, но перерыв слишком быстро закончился и Чонгук, опомнившись, снова перевернул табличку надписью «открыто» к стеклу. Да. Да, именно тот разговор (но даже не столько он) стал концом той холодной полосы между ними. Чонгук перестал смотреть на Тэхёна как на нереально странного паренька — хотя это скорее из-за того, что он привык. В отличие от остальных. Однажды Гук спросил у Тэхёна, когда тот сидел около него, пока сам Чон набирал краску на иглу, что написано на его тату. На что сам Тэхён лишь пожал плечами — он уже забыл о том, что забыл думать про неё. А потом он опешил и переспросил, как тот увидел её? — Когда ты снимал рубашку, — обыденно ответит Чон, даже бровью не поведя. Тэхён всё ещё пытался вспомнить этот момент. — Ты вчера пришёл из колледжа и побежал переодевать рубашку на толстовку, помнишь? Тэхён хлопнул себя по лбу и вспомнил этот момент, тут же пытаясь забыть его. Но на какую-то долю минуты ему всё же немного, но стало интересно, что за слова он носит на своих рёбрах уже три года. А сам же не чурался спрашивать Чонгука о его татуировках. Чон иногда уставал отвечать на вопрос «что это означает?» обычным «ничего» или «я не знаю», поэтому иногда он всё же придумывал какие-то интересные истории, чтобы немного удивить Тэхёна и занять его голову чем-то другим, что, честно говоря, мало помогало, а вопросов меньше не становилось. Иногда Тэхён говорил очень странные вещи или задавал такие же странные вопросы, чем вводил Чона в ступор на какое-то время. Но даже к этому тот умудрился быстро привыкнуть. — Гукки, — уже по-свойски позвал его Тэхён, чем немного раздражал серьёзного Чон Чонгука. Он, развалившись на диванчике, который стоял у самого окна в комнате, продолжил после длительного молчания, которое означало, что Гук его слушает: — Ты когда-нибудь думал о том, тяжело ли Тору носить его молот? — Это очень глупый вопрос, — начал Чонгук. — Если ты достоин поднять молот — он не будет для тебя тяжёлым. А Тор, как бы, его владелец, так что ему он как пластмассовый молоток. — Я просто вычислял, фанат ли ты или нет, — выкрутился Тэхён и гаденько улыбнулся. Чонгук хотел бы закатить сейчас глаза, но не мог — он как раз наводил метки. За него это сделала женщина, которая тут же рассмеялась. — Молодёжь… Однажды Чонгук решил оставить Тэхёна одного в кабинете на пять минут, пока тот сбегает в ближайший киоск за водой. Очень сильно он надеялся, что по его возвращению комната останется похожей на мастерскую тату-мастера, а не на лабораторию несостоявшегося учёного-радиобиолога. В принципе, его ожидания оправдались, только… Держа руку над дверью он услышал, как Тэхён во всё горло поёт песню из детского мультика, бегая по всей комнате. Всё же открыв двери, он угадал: это просто бегающий Тэхён, который поёт про то, что «станет он вождём, поведёт народ». — Что не так с тобой? И тут же прикрывает глаза ладонью, потому что Тэхён лыбится: эти слова прозвучали синхронно со следующей строчкой этой песни. И Чонгуку уже непросто будет оправдаться совпадением. Тэхён уже больше чем просто был уверен — Чонгук точно так же любит впасть в детство. Только вот на все расспросы о том, какие ещё мультфильмы из этой серии он смотрел, Чонгук молчал и отнекивался, мол то с племянницей смотрел, то с сестрой. А Тэхён улыбался и знал, что он смотрел. Но не с племянницей. И даже не с сестрой. Вторая неделя так же прошла довольно мирно и присутствие Тэхёна так же помогало Чонгуку сосредоточиться на своей работе, как раньше. Но бывали такие времена, когда Чонгук жалел о своих словах, потому что Ким не затыкался, если речь заходила о пирсинге, еде или комиксах. Хотя у каждой медали есть вторая сторона: всегда было с кем поговорить, а не слушать постоянное «Чонгук-щи, вы мне нравитесь, вы такой хороший, давайте будем вместе, давайте то… давайте сё…» — ну и прочую ересь. И это намного лучше, чем сидеть в тишине или наедине с собственными мыслями, которые, как ни странно, отвлекали в отличие от чей-то болтовни по делу.

А Ким Тэхён знал, что у медали есть ещё и ребро.

Утро понедельника следующей недели началось так же, как и все остальные утра понедельника: в его съёмной квартирке вкусно пахло завтраком, а улицу освещало весеннее, ещё не разгорячённое солнце. — Твои «клиентки», — он нарочито подогнул пальцы, изображая кавычки, — уже с ненавистью смотрят на меня, — всё же шутя, заметил Тэхён, когда девушка, обронив не очень дружелюбный взгляд на, с недавних пор, русоволосого Кима, скрылась за дверью. — Небось уже готова собрать против меня всю свою общину. — Не неси ерунды, такое может случиться только с айдолами, — Чонгук сказал это резко и привычно отвернулся, не показывая лица. Но он тоже задумался над тем, что такое может произойти и с Тэхёном… Тряхнув головой, он сменил стороны таблички, впуская какого-то парня и приглашая его присесть на кушетку. Тэхён, конечно, пошутил, но нутром чуял, что во взгляде очередной малолетки, проходившей за окном, было нечто более угрожающее, чем просто злость. Учитывая то, что Чонгук был местной звездой в городе, да и выглядел на все сто: фарфоровая, но не тонкая, кожа даже без косметики, острые и эстетичные черты лица, но без выделенных скул, обворожительная и не менее от этого милая улыбка, спортивное, но не накаченное тело — оно и ясно, что ему даже приходилось скрываться под маской, чтобы добраться до своего скромного места работы. Как айдол, в самом деле! -…Гук, Чон, Чонгук, Чон Чонгук, Гукки, Чо… — Господи, мать твою, зачем? Я тут, живой, я слышу, что случилось? Чонгук залип в своё расписание на неделю и не слышал предыдущих попыток вернуть его к реальности из плена навязчивых мыслей. Он развернулся на стуле, чтобы посмотреть на того, кто слишком упрямо продолжал его звать даже после того, как он откликнулся. В тусклом свете подвесной лампы кожа Тэхёна выглядела совсем ажурной. И эти волосы, которые похожи на волны и разделены посередине, и эти голубые линзы, которые он носил чуть ли не каждый день, и эти… — Что это? Чонгук смотрел на открытые ключицы, с которых сползла лёгкая рубашка из летучей ткани, пока её обладатель тоже медленно сползал, но с дивана, а потом снова забирался на него. Тэхён проследил за неотрывным взглядом Чонгука и на его лице просияла квадратная улыбка. — Нравится? — он неоднозначно дёрнул одной бровью и провёл тонкими бледными пальцами по украшению между ключиц. — Это я сделал себе подарок, когда сдал свою первую сессию на отлично. — Да и, вообще-то, я звал тебя, чтобы спросить что-то, но уже забыл, что хотел. — Слишком женственно, — как обычно хмыкнул Чонгук, пропустив мимо ушей возмущения, и отвернулся к рабочему столу, тише добавляя: — Но красиво. Тэхён вскочил с дивана сделав вид, что не расслышал эти последние слова, и побежал к выходу. Но тут же вспомнил, что пойдёт к остановке один из-за дел Чона. Он за какую-то неделю привык к тому, что они уходят вместе, что сейчас было немного непривычно выходить первому. Попрощавшись с ним, как обычно, Тэхён всё же вышел из салона и тут же пожалел об этом, стоя в одном неподвижном положении в течение пяти секунд. В лицо ему прыснули чем-то едко-пахнущим рыбой или угрём. Протерев глаза рукавом безвозвратно испорченной рубашки, Тэхён вдруг понял, что был совершенно прав. Окончательно и безвозвратно прав. И это было начало.

Н А Ч А Л О К О Н Ц А

Теперь его короткое имя значится в косвенном чёрном списке женской части этого города. Ему уже было плевать, что люди оборачиваются на него, когда он идёт по улице — таким серьёзным мир ещё не видел Тэхёна. Сегодня он шёл домой пешком. И, кажется, теперь он забудет, что такое транспорт по вечерам. Придя домой, он закинул в барабан любимую рубашку и брюки, всё ещё надеясь их выстирать от ужасного запаха и маслянистых пятен. Он набрал себе тёплой воды в ванну и просидел там, наверняка, около часа. пока она совсем не остыла. Накинув на себя уже домашнюю длинную рубаху в полоску, которая еле прикрывала его до середины бедра, он увалился на кровать, думая над сегодняшними событиями. Чонгуку он ничего не скажет. Это будет странно, думал он. Это будет глупо, тоже думал он. И он только-только начал понимать, что привязывается к Чонгуку. И портить этот волшебный момент откровением он не хотел, ведь тогда ему придётся забыть о том, чтобы навещать Чона на работе. И вообще забыть про самого Чона. Эти мысли существовали в его голове среди остальных, словно мелкий песок меж трещин камней в банке. Странно. Сон был неспокойным.

◄B L O S S O M►

И, как и думал, он не сказал. Даже не обмолвился словом. Даже звуком не прозвучал об этом. Ни вечером, когда едкая жижа впервые попала ему в лицо и на одежду, ни утром, когда окна его первого, к несчастью, этажа были расписаны нелестными словами. Тэхён даже в такой момент подумал только о том, что они не пожалели и потратили столько времени только для того, чтобы вычислить, где он, образина такая, живёт. Он ухмылялся на их выходки, хотя постепенно светлые мысли всё же улетучивались из его головы. И даже не смотря на испорченное настроение, он с наглой улыбкой смотрел в глаза тем, кто наверняка это сделал, объясняя Гуку, почему он опоздал сегодня. А с недавних пор у Тэхёна появилась привычка оставлять пару эскизов каждую неделю или приносить новую краску, когда она заканчивалась в маленьких баночках. Чонгук был очень благодарен ему за это, хотя и не говорил — это было видно по его неразличимой улыбке. Она появлялась настолько редко на его лице, что Тэхён видел её только один раз за всё время их знакомства. Чонгук, в принципе, сегодня уже готов был поверить, что Тэ взялся основательно за учёбу; да и не нужны были ему объяснения — в конце концов, он и сам знает, что Тэхён не обязан ходить сюда. Но вот он опять сидит на том диванчике и снова ломает всё, что хотели учинить на яву «вот эти, как их», что сидели за дверью уже в которую неделю — тоже неслыханная упёртость. Конечно же он не сказал ни про зловонную жидкость, ни про краску на окнах. Зачем? Чонгук ему не нянька, чтобы ходить за ним по следам. Это ведь теперь его личное и он должен сам думать, что с этим делать. Сам ввязался — сам и будет разгребать. К тому же, пока что это может его только позабавить. А сейчас он лишь нелепо хихикал, почёсывая затылок и слушая ворчание Чона о том, что лучше бы он в колледж на пары ходил, а не о нём беспокоился. Но Тэхён был с характером и поперечным всему мнением, как у дикой кошки. И упорности ему было не занимать. Он не побоялся даже тогда, когда дверь комнаты резко раскрылась от сквозняка, громко ударяясь об стену, в тот момент, когда он навалился щекотать Чонгука за то, что тот снова ворчит из-за его учёбы.

Ким Тэхён не боится маленьких девочек.

— Я твой личный секьюрити, — говорит Тэ, когда они на несколько секунд оставались одни. Чонгук встаёт, чтобы сменить перчатки, проходит мимо и щёлкает его по носу. — За что?! — Чтобы не зазнавался, малец, — находясь слишком близко к его лицу, сказал Чонгук. И Тэхён снова хохочет. — Спасибо, что помогаешь, мелкий. — Из нас двоих я всё же старше, но я ни разу не слышал от тебя «хён» в свой адрес. Вот что это за неуважение, а, молодой и красивый?! — нарочито серьёзно сказал Тэ, складывая руки на груди. — Так что кто из нас ещё малец! Как и всегда прощаясь с Гуком, который крепче привычного сегодня обнял его… Нет, это не как обычно, подметил Тэхён, на автопилоте вдохнул глубоко в лёгкие оставшиеся нотки его одеколона. Забывшись, его руки сами легли на шею Чонгука, проводя пальцами по велюровой глади. А потом он отскочил, как ошпаренный, наспех попрощавшись. В этот раз рука Тэхёна дрогнула над дверной ручкой. Снаружи его опять ждал неприятнейший запах предыдущего дня. Мерзкий и гадостный запах по сравнению с запахом чужой чистой кожи и нотками лаванды. Он не успел увидеть или даже подумать, с какой стороны ему перепало, как злоумышленник сразу же скрылся за углом. Лучше бы он в тот раз ошибся, когда с фарсом говорил о том, что могло бы произойти только со звёздами. Наверное, сейчас он с радостью и не на шутку мог задуматься, что лучше бы не нарывался и не напрашивался. Но Тэхён есть Тэхён — он не мог об этом подумать серьёзно, не пошутив над своим положением следом. Спустя только время он задумался над своими действиями и его щеки тут же обдало жаром. Ну не мог он отрицать, что есть в этом что-то опасное и… приятное? Обычно вечер пах прохладой и свежей листвой, но вот уже как два дня подряд Тэ не ощущал ничего, кроме едкого запаха ненависти и злости. Его можно отмыть с одежды, но его невозможно смыть с людей. Этот запах презрения становится частью их жизни. Тэхён не боялся, но он думал, что скоро и запах уединённой ночи станет общественным достоянием между ним и теми, кто источает «аромат» отвращения к нему. Утром всё в точности повторилось. Тэхён с усталостью посмотрел на измазанные белой краской окна, выдохнул, и сказал самому себе, что это не проблема — он отмоет это вечером. Тэхён снова опаздывает и выглядит угрюмее, хотя улыбается и смеётся как обычно. Чонгук замечает, но решает ничего не говорить. Мало ли. Тэхён замечает на себе скользящий острый взгляд и уже наперёд знает чей он. Ему кажется, что сейчас всё в полном порядке, поэтому решает выйти в магазин за водой и тут же понимает, что нет — ничего не изменилось и всё по-прежнему так же, как и было. На выходе он снова получает водой в лицо. Обычной водой.

Ким Тэхён мысленно говорит спасибо за то, что не угорь.

По возвращению обратно он быстро шмыгнул в уборную. Тэхён закрыл мокрое лицо руками, пытаясь собрать мысли в кучку. Неужели они настолько бесстрашные, что смогли сделать это даже прямо под носом у Чонгука? Или они хотели унизить его прямо на глазах у него самого? Выдохнув, он стряхнул последние капли с волос и подошёл к умывальнику — нужно хотя бы вид сделать, будто он всё же ходил сюда. Привычно резко вламываясь в комнату, Тэхён мгновенно натянул на себя знакомую всем улыбку. Его встретил странный и заинтересованный взгляд Чонгука — ну как и всегда. Он ведь стопроцентно заметил, что у него мокрое не только лицо, но и рубашка. Тэхён лишь отмахнулся, мол, встретил знакомую в коридоре и та была совсем неуклюжей, умудрившись пролить на него газировку, и снова принимаясь «сторожить» того, кого по сути можно было бы и не стеречь уже. Рабочий день закончился так же одинаково, как и всегда.

Ким Тэхён начинается понимать, что боится выходить из здания.

Ранним следующим утром он, кажется, даже слышал, как кто-то взбирается по лестнице. Ему даже показалось, что он слышит, как кто-то водит кисточкой по стеклу. Окончательно проснувшись через какое-то время он понял, что ему не послышалось. Солнечный свет проникал частично, проглядывая между букв, которые складывались в лживую ругань. Тэхён лишь закатывает глаза, мысленно переча надписи «грязный педик», и медленно сползает с кровати, нехотя ища хоть что-то подходящее, чтобы по-быстрому выйти на улицу и смыть эту гадость. Но потом он понимает, что всем абсолютно плевать, как и ему самому. Поэтому он надевает первые попавшиеся под руку шорты, обувает тапочки, и медленно, не разлепив ещё глаза, следует ко входной двери. Он начинает уставать от каждодневного мытья окон.

Ким Тэхён оставляет записку на подоконнике: «рисуйте баллончиком, пожалуйста».

— Малой, с тобой всё хорошо? У тебя под глазами фиолетовые полоски появились, — складывая инструменты по местам, начал Гук. — И ты вообще в универ ходишь? У тебя сессия скоро, вообще-то. Я так, напоминаю просто. — Да всё в полном порядке, — снова хихикнул Тэхён, потому что… Потому что его проблемы, а не проблемы Чонгука, и он сам с этим разберётся. Он ведь сильный мальчик. — И я успеваю учиться, не переживай. Просто ты многого не знаешь ещё обо мне. И ещё я не малой! Я, вообще-то, твой хён… За мыслями о том, почему же он не может сказать об этом Чонгуку, Тэхён и не заметил, что пара чёрных глаз уж больно пристально смотрит на него. Опять. Если он когда-то и не мог пошевелиться от чьего-то буквально припечатывающего взгляда, то это происходит только когда Чонгук будто изучающе, не моргая, смотрит на него. Он просто сидел на столе и не мог пошевелиться. И дышал через раз. Ещё это лёгкое и странное покалывание в затылке. В какой-то момент стало ещё труднее дышать через нос, поэтому он приоткрыл рот. Странное щекочущее чувство в затылке припустилось, как только он услышал звук медленных шагов мастера. «Это что-то новенькое» — удивился сам себе Тэхён, всё ещё делая вид, будто смотрит куда-то за плечо Чонгука. Тем временем тот оказался совсем рядом с Тэхёном, опираясь руками о тот же стол, на котором тот сидел. — Тэхён, — грубоватый бас пробирал до кончиков ногтей. До кончиков волос. Казалось, если бы можно было прикоснуться к этому голосу — он был бы бархатом, шёлковым полотном. А его лицо было настолько близко, что придвинься Тэ хоть на миллиметр ближе, то коснулся бы кончика его носа своим. Ким никогда не слышал, чтобы Чон разговаривал с кем-либо в таком тоне. — Ты точно мне не врёшь? — Ну и… зачем мне тебе врать? — он был мастером актёрской игры, которую, как он и сам думал, Чонгук нескоро раскусит, но голос пробивало на фальш, стоило его взгляду спуститься чуть ниже глаз. И если бы Тэхён не попытался отогнать ворох ненужных мыслей… — Всё пучком, хвост торчком! Я просто не выспался — красиво было этой ночью и я просто валялся на балконе, сложно было уснуть. Чонгук ещё пару секунд смотрел Тэхёну прямо в глаза, а потом устало выдохнул. Мучительные несколько секунд, которые растягивались в бессрочную петлю. Будто этот отрезок времени оказался вне континуума и растянулся на несколько тысячелетий. А Тэхён любил думать о хроносе. И снова крепко погряз в своих мыслях. Но… — Сиди на месте, — в это время Чонгук аккуратно открутил стальной шарик от штанги, которая стояла у него в носу, и вынул украшение, чем немного озадачил Кима. Он отошёл и что-то взял из коробочки, что стояла на маленькой тумбочке около дивана, и быстро вернулся. Холод свежего металла под кожей и чувство стекающих по лицу капель насторожил Тэхёна ещё больше. Чонгук протёр его переносицу и поправил новое украшение. — Вот теперь свободен. Да, Тэхён впервые за последнее время был слишком сильно удивлён. Приятно удивлён. Он подбежал к зеркалу с восторгом рассматривая чёрный металл на своём лице. А ведь… — Давно уже хочу сменить эту дребедень, — Тэхён потёр серые шарики на носу. — Только вот чёрная штанга стоит, почему-то, дороже обычной, а деньгами особо не располагаю… Он просто однажды обмолвился словом об этом, а Чонгук запомнил. Запомнил и просто внезапно осуществил давнее желание. И всё же Тэхён не мог надолго задержаться. Ещё раза три сказав спасибо в положении «повиснуть на Чонгуке», он спешно попрощался с ним, немного удивив его этим. Ким выбежал из здания и не получил, к его же вторичному удивлению, уже привычную порцию зловонной жижи. Вернулся домой Тэхён навеселе и в честь неиспорченного настроения включил на всю катушку музыку. Но спустя считанные минуты он понял: то, что чужие руки коснулись чуткого места на лице — это не к добру. Мягко погладив свою переносицу, его веки дрогнули. Чувствуя твёрдую стену каждым позвонком, он спустился на пол. Дыхание участилось в нарастающий ритм, а пальцы начали дрожать, будто у него вот-вот произойдёт припадок. Поясница неприятно ныла от сильного удара об стену — позвоночник буквально ломало в этом месте и пробирало в неестественных резких стрелков. Тэхён изогнулся, словно кошка, окончательно сползая на пол, издав неестественно протяжный звук — уже и забыл, что затылок тоже сладко ноет. Но почему так сильно жжёт? Он больше не мог притронуться. Он не мог сделать ничего. Руки словно парализовало и они, обмякшие, просто лежали по разным сторонам от головы. Музыка эхом отдавала внутри черепной коробки. Тэхён тихо скулил и продолжал часто дышать, будто это поможет. Но это не помогало даже на толику. И как только Тэхён почувствовал, что становится мутно перед глазами — всё прошло. Будто бы только что его не выламывало в люмбаго вовсе, будто всё в полном порядке. Тэхён просто лежал на полу, просто дышал и просто моргал. Мысль, что это из-за Чонгука, дошла к нему не сразу, но когда всё же сверкнула в беспросветной тьме роившихся пустых размышлений, Тэхёну, как бы странно ни казалось, стало легче. Но потом больно. Что-то сдавливало его лёгкие, что-то не давало сердцу биться ровно, заставляя его колотиться, словно бешеное. Бедное, бедное буйное сердце. Хватило чуть меньше месяца чтобы Тэхён понял, что он в полной заднице. Прежде всего, из-за самого себя. Дурак. Глупый самонадеянный дурак. Утро уже привычно и в который раз началось не с щекочущих солнечных лучей сквозь бежевые занавески, а с оттирания надписей на окне. Сегодня он решил хоть сделать вид, что учится в колледже. Хотя, оставались всего-лишь каких-то там пару недель до сессии и он, в принципе, должен учиться, но ситуация вокруг него немного начинала напрягать. Конечно, он был готов к тому, что весь этот бред продолжится и там, в учёбе. Даже «случайно» пролитая вода на рубашке была привычным делом и не удивляла Тэхёна так сильно, потому что это происходило и до событий, связанных с Чонгуком. После первой же пары он подумал, что такой подготовки с него на сегодня хватит с головой и с бо́льшим успехом он выучит всё дома, и благополучно слинял. Он ведь прекрасно знает, что как бы он ни учился, всё равно всё сдаст. Чонгук такого рвения со стороны друга не поддержал, а тем более, что его ценой стали пропущенные «такие важные» лекции. — Ну, вообще-то, у меня сегодня рабочий день начинается в двенадцать и заканчивается раньше обычного, — Гук обрабатывал инструменты, искоса поглядывая на Тэхёна. — В принципе, у нас полтора свободных часа. Прогуляемся? Естественно. Тэхён с широченной улыбкой просто выбежал из салона, забыв, что мог получить «рыбным коктейлем» в лицо, таща за собой по разным улочкам Чона. Кафе, пару магазинчиков, множество улиц и центральная площадь, парочка торговых центров. Тэхён, оказывается, не умеет бегать так, чтобы не падать, и поэтому дорогу до фонтана, где они собирались досидеть оставшееся время, Чонгук нёс его на своём плече. Потому что достал: то спотыкается о мощёную дорогу, то об его обувь — а мог и одновременно. Киму даже сначала показалось, что он гладит его по пояснице, но потом он точно понял, что нет — не показалось: край его любимой белой рубашки задрался куда-то вверх, и по коже прошлись чьи-то пальцы. Эти мурашки он узнает из тысяч похожих ощущений. На фонтане оказалось гораздо громче, чем они могли даже подумать, но всё же решили уже остаться тут. Немного еды и заливистый смех Тэхёна оказался чуть громче окружающего шума, на который Чонгук лишь скромно один раз улыбнулся, отводя глаза и лицо совсем в другую сторону. Но Ким знал, что это происходило чаще, чем он видел, но не мог понять, почему Чон не показывает улыбку. И от этого его азарт увидеть её распалялся калейдоскопически и со скоростью света. Пока Тэхён рассказывал весёлые истории, которые с ним когда-либо приключались, Чонгук медленно пил свой зелёный чай и скрытно, пока Тэхён отвлечённо дожёвывал что-то сладкое, ухмылялся в картонный стакан. Но внезапно Тэхён замолчал, не договорив. Чонгук повернул голову. — Что случи… И ничего вообще не говоря, он подхватил ладонь Гука, убегая с площади и утаскивая его за собой. Чон пытался его много раз окликнуть, но Тэхён повернулся лишь один раз, и в этот момент внутри тату-мастера всё резко обмерло: русые, в ярком свету — почти белые, волнистые, лёгкие и на вид как сладкая вата волосы спадали локонами на глаза, голубые линзы в которых сверкали на солнце лазуритом. И этот момент, когда беглая улыбка сменилась удивлением, а затем снова на яркую эмоцию. «Остановись, мгновенье, ты прекрасно…» — лейтмотивом пронеслось в ушах Чонгука промеж других, менее важных сейчас, мыслей. Тэхён забылся в этот момент не меньше. Он впервые увидел, как Чонгук улыбнулся. Не скрытно, не тайно, а красиво. Да что вообще может быть такого удивительного в этом эстетичном изгибе губ? Всё. От их уголков до малейших трещинок на них. От формы «птички» до тени под нижней губой. С трудом пересилив себя, Тэхён вернулся с облаков на Землю. Они ведь совсем забыли, что скоро на часах стукнет двенадцать. Уже замыкая за собой дверь, Чон решил спросить — что это вообще было? Тэхён вскинул руки и выкрикнул, что он тоже не знает и что это просто порыв, а потом начал почему-то смеяться. Чонгук поневоле закатил глаза, перевешивая табличку на «открыто» и готовясь принять желающих. И он бы тоже засмеялся, только вот по привычке мог лишь скрыть это. Сегодня было не так много народу, но из-за парочки «этих самых, как их там», которые приходили просто так, чтобы только увидеть Чона, казалось, что он очень занятой человек, к которому всегда есть очередь. Это играло ему только на руку, но и раздражало точно так же. Всё идёт как обычно: серые, но зато не скучные будни идут один за другим, почти ничего не меняется. Тэхён всё так же рассказывает смешные истории, всё так же громко и смешно смеётся. Иногда Чон задумывался: неужели в его жизни и вправду было столько странных ситуаций, в которые он так смешно врывался, и так же смешно выскальзывал из них? Когда же он вспоминал его нрав, все вопросы мигом отпали. Ким даже предлагал сыграть в «правду или действие», но Чонгук был слишком занят, хоть и хотел немного отвлечься. Иногда к ним заходил странный персонаж — Хосок — любитель заводить не менее странные, чем он сам, знакомства. Намджун, наконец, нашёл время позвонить прямо перед самым вылетом и рассказать, что там у него да как. После их разговора Тэхён думал только о том, какого чёрта Намджун решил переделаться из пирсинг-мастера в татуировщика? Закрываясь почти вечером, Тэхён как обычно попрощался с Гуком, вышел на улицу, получил в лицо холодной водой, чему был уже крайне не удивлён, и преспокойно потопал в сторону дома, уже обыкновенно пройдя мимо остановки. Прошёл и не заметил, что Чонгук всё видел через огромное окно в мастерской. Видел и понимал, что это из-за него. Он почувствовал вину перед Тэхёном, потому что… Он старательно отгонял эти выводы из своей головы, потому что он не знал, как назвать это цветущее чувство внутри лёгких. Сначала это чувство звучит прекрасными пионами внутри лёгких, но мгновение погодя благородные цветы превращаются в отвратительный и ужасный тёрн, что царапал и продирал изнутри. Эта грань была настолько тонка, что Чонгук порой даже не сразу мог различить, что и когда он чувствует, когда… Когда что? Когда Тэхён смеётся? Когда Тэхён говорит? Когда Тэхён нелепо танцует? Когда Тэхён дышит? А может всё и сразу. И он предупреждал, много раз предупреждал, а этот несносный мальчишка не слушал. Совершенно не хотел слушать и слышать. И что-то в груди кольнуло, больно, сквозным увечьем. Чонгук думает. Много думает. Пытается отвлечься, засиживаясь в мастерской до поздней ночи и ловчится рисовать новые эскизы на куске искусственной кожи. Но она не такая мягкая и шёлковая, как кожа того странного идиота, который теперь не отпускает его. Он резко отбрасывает машинку, сгребая весь хлам на столе в сторону. — Что не так со мной?

◄F L U S H►

А Тэхён ночью опять не спит, опять мучается и опять сидит на полу под окном допоздна. Но он знал, что с ним происходит. Он знал, что ураган в голове не пройдёт просто так, а раны на теле просто так не затянутся. Да и постоянные мысли о Чонгуке тоже просто так не испарятся как вода на солнце из головы. И насильно прекратить думать о нём он не мог себя заставить. А на утро снова всё повторяется, только с цикличным отличием, что сегодня был выходной. И не важно, если этот день был совсем не для отдыха — если Ким решил никуда не идти, то этот день невольно становится выходным. Тэхён лежал на кровати, а солнце нещадно светило ему в глаза сквозь очередную ругань на стекле. Наконец, сдавшись, он встаёт и видит те же «картины» на окне. — Спасибо хоть за то, что баллончиком. Он идёт за тряпкой, и выходит на улицу со стремянкой. На нём одни шорты и та самая его длиннющая рубашка, а на улице ещё прохладно утром. Ким думает о том, почему он так рано проснулся, хотя всё ещё хочет спать. Сонный, неуклюжий, руки, путающиеся в длинных и широких рукавах — он будто ночи три не спал точно, но не отлынивает. Оказавшись на уровне своих окон, он всё в такой же полудрёме начинает протирать окно, наблюдая, как разбавленная водой краска сползает вниз по стеклу, будто в замедленной съёмке. Как только белые подтёки оказались на подоконнике, Тэхён принялся с большим усердием стирать их. Лестница предательски шаталась, но Тэхёну было по большей части плевать на её неустойчивость. — Почему не говорил.? Чей-то знакомый голос испугал Кима и он чуть не упал с лестницы под громкое «осторожно». Протерев глаза и наконец проснувшись от испуга, он увидел Чонгука, который смотрел на него и на это чёртово окно как-то грустно и виновато. В ответ он лишь улыбнулся, хотя и не знал, чему тут радоваться, оставляя тряпку на подоконнике и поворачиваясь к Чону лицом. Он такой же сонный и лохматый — наверняка не спал полночи. И Тэхёна уже не интересует даже откуда Чон узнал его адрес, ведь он впервые видит мастера в таком милом и совершенно не в звёздном виде. — Чон Чонгук, это не то, что вы могли подумать. Просто я, ваш секьюрити Ким Тэхён, решил с утреца помыть окна от грязи, — нарочито и слишком наиграно сказал Тэхён, пытаясь сделать серьёзное лицо, но не выдержал и каких-то считанных секунд, уже улыбаясь: — Да ладно тебе, всё в полном порядке, Чон. Это не твои проблемы, не накручивая себя лишний раз. Он не упускал своей улыбки всё это время. Тэхён снова забрал свою тряпку и спустился с лестницы, складывая её в два раза и оставляя около стены дома. Туда же он закинул и грязный кусок ткани. Приподняв одну бровь он как бы намекнул на погостить немного, потому что «ну не зря же ты сюда пришёл?» И Чонгук кивнул, только глаза всё равно виновато опускались, а Тэхён всё никак не понимал почему. Точнее, не хотел понимать. Чай, блины и звуки никак не умолкающих птиц за окном. Чонгук не мог не чувствовать себя виноватым, когда даже не смог вовремя узнать о том, что происходит прямо у него на глазах. Один только запах тэхёновой кухни отвлекал его от мрачной завесы в голове. Пахло разными травами у дальнего столика и мятой, сквозь весь этот букет проступал запах миндаля. Пахло уютом и чем-то до невозможности тёплым, домашним. И смех Тэхёна. Чон никогда не видел его грустным или даже подавленным. «Может он держит всё в себе и сейчас.?» — Давно это продолжается? — Нет. Тэхён, который уже отошёл мыть чашки после двоих, стоял к нему спиной, но слышал, как Чон встал со стула и подошёл ближе, облокачиваясь об стену. Он хотел бы сказать ещё раз, что «нет, Гукки, это не ты виноват, хватит себя накручивать, ну же, перестань быть таким серьёзным, иначе я буду называть тебя дурачком до конца этого года!», но эти слова пролетели бы мимо ушей самого Гука. А он подходил всё ближе. Вдох — шаг, вдох — шаг, вдох… Тэхён чувствует, как Чонгук наклоняется и касается лбом его затылка. И тихо дышит. Потому что у Тэхёна мурашки пошли по коже, будто ему прямо сейчас ведро холодной воды вылили за пазуху. Чонгук дышит размеренно и глубоко, выдыхая прямо на кожу Тэ, слегка опаляя её. А Тэхён уже не дышит вообще. Он только слегка приоткрыл рот, чтобы воздух хоть как-то проникал в лёгкие. И глаза закрыл, чтобы хоть как-то отвлечься, но не помогало — лишь наоборот. Чувство беспомощности, жалости перед самим собой. Он резче стал чувствовать дыхание на шее, чувствовать, как Чонгук моргает, касаясь своими ресницами кожи, чувствовать, как Чон обнимает его. Аккуратно, бережно, словно фарфоровую статуэтку. И Тэхён тает ещё больше. Снаружи Ким остался парнем, что стоит около стола с посудой, а внутри он сгорал заживо. Тэхён вцепился тонкими пальцами в столешницу и готов был провести ногтями по ней до противного скрипа, когда губы Чона слегка послышались на его коже. Как отдалённое эхо, они коснулись места недавнего и ещё не зажившего прокола, которому и не суждено зажить вообще. — Вода… течёт, — дрожащим голосом напомнил Тэхён, пытаясь выйти из положения. Чонгук ведь не знает. Нельзя, чтобы он…

«Вода или вино? Не заставляй меня выбирать»

Он всегда был странным. Сколько себя помнил. И то, что сейчас в его голове строчки из каких-то песен, которые говорят сами за себя, — он уже давно не удивляется этому. А Чонгуку лишь стоило протянуть руку, как кран был закрыт. Тэхён закусил губу и неслышно промычал, когда Чонгук коснулся шеи мягкими губами и во второй, и даже в третий раз. Ким слишком шумно выдохнул, но сопротивляться не стал — он больше не видел смысла.

Ким Тэхён догорает.

В конце концов, он просто не мог сопротивляться: сердце и пульс перестали слушаться, останавливаясь и снова приводясь в ход чуть ли не каждый раз на любой неровный выдох. Он надеялся, что в какой-то момент, может даже прямо сейчас, зазвонит телефон. Но он, оставленный на кровати в комнате, вообще на другом конце квартиры, тихо лежал и не издавал ни малейшего звука. Как и Тэхён, который со всех сил пытался делать то же самое — Чонгук коснулся горячим языком холодной бледной кожи у позвонка. Он отстранился на секунду и этой чёртовой маленькой секунды Тэхёну не хватило перевести тяжёлое дыхание и бешеное биение бедного-бедного сердца. — Чон, это странно… Чонгук склонился к его уху, звуча эфемерным поцелуем за ним, и Тэхён снова покрылся мурашками, отрывисто вдохнув ледяной воздух. «А какого чёрта сейчас вообще происходит?» Он не мог даже в голове обрисовать эту ситуацию и с чего всё это началось. Чонгук стал медленно пробираться руками под его рубашку, невесомо продолжая усеивать его кожу лёгкими прикосновениями губ, и едва-едва чертя неровные дрожащие границы по его рёбрам. Он не целовал — пробовал, что из этого выйдет. Пробовал, то ли это чувство, которое испепеляет тёрн внутри него дотла. И Тэхён хотел бы это остановить, но не мог — это адски нравилось, от этого сводило скулы и ноги, сердце умирало и снова бешено билось, а дыхание было сбито как у заядлого курильщика с нехилым стажем. В лёгких зарождалось чувство расцветающих красных роз, потому что Чонгук не промахивался. А в иной момент Тэхён чувствовал, будто его лёгкие — это кобальт в точке Кюри. Воздух буквально не доходил внутрь него. В голове — пустота, сменяющаяся странными строками, перед глазами — туманная дымка.

«Кончики твоих пальцев… …полосят мою кожу»

— Чон, пожалуйста, хватит, — Тэхён с широко открытыми глазами навис над раковиной, опираясь на локти. И каждое слово давалось одышкой. — Я не могу. Чонгук остановился, но не надолго. Тэхён развернулся, а в его глазах отражался он сам. — Ты дурак. Идиот. Дубина. Глупый Чонгук. Зачем ты это делаешь? Он было потянулся к нему, но остановился. Пальцы Тэхёна мягко коснулись лица Чона, задевая губы. Он закусил собственные, с какой-то мольбой смотря на него и не в состоянии сделать что-либо больше. Тэхён поднял голову, закрывая глаза, потому что нельзя давать слабину, это ничем хорошим не закончится… Но тут же оставшийся запас воздуха с громким стоном вырвался наружу, потому что Чон совсем не слушал его, ведя языком по чужому кадыку. Тэхён давился им. Больше не было сил бороться с самим собой.

Ким Тэхён сгорел.

Он медленно прикрыл веки, полностью поддаваясь Чонгуку, но тут же распахнул их, вцепившись руками в его плечи: Чон подхватил его, усадив на кухонный стол. Тэхён плавился, как золото, и не знал, куда деть себя и свои глупые мысли. Он не думал, что в какой-то момент всё обернётся именно так. И даже сейчас его не покидала мысль, что всё это — реалистичный сон, фантазия, построенная на влечении и одержимости.

«Пьян от избытка чувств… …и одинок среди звёзд в небе»

А Чонгук уже не думал о том, что и как ему делать. Он видел перед глазами только туманную явь. Неважно, что будет: что бы он ни сделал — всё приведёт к одному. Он не помнил, как коснулся солоноватой поначалу кожи, которая растаяла сладостью на кончике языка. Не понимал и как Тэхён оказался на столе. Он медленно срывал пуговицу за пуговицей, что мгновенно отстреливали в пол. Ким тяжело дышал и чувствовал, как его кожа в прямом смысле горит. И если бы раньше он задумался над тем, что это происходит на столе, в кухне, то сейчас ему было очень сильно плевать на это. Он повёл ладонью от груди Чонгука до его шеи, чувствуя короткие волосы, сбритые на затылке. Он хватает его за загривок и притягивает к себе. Тэхён целует горячо, тягуче и чувственно, с нотками чего-то животного и дикого. Чонгук понемногу слетает с катушек от такого букета эмоций. Он грубее, чем хотел, скользнул рукой к шее, придерживая у самого лица, и отвечая так же дико и безудержно. Спускается вниз по велюровой коже, кусая у ключиц и оставляя иссиня-фиолетовые следы. Вбирает тонкую кожу до покалывающего чувства и тут же зализывает. Тэхён обнимает его ногами за бёдра и притягивает до невозможности близко, царапая спину сквозь футболку. — Кретин, — на выдохе говорит Тэхён, пытаясь снять с него эту ненавистную уже футболку, тут же откидывая её куда-то в сторону окна. — Идиот, — подхватил на вдохе Чонгук прямо ему в губы, мгновенно сгребая его на плечо и пытаясь на ходу сообразить, где тут что-то хотя бы отдалённо напоминающее диван или кровать. Так и не сообразив, план мгновенно поменялся с отсрочкой на какое-то время. Сейчас хоть как-нибудь уже снять это чёртово напряжение. Этим «чем-нибудь» становится подлокотник кресла. В головах обоих мельтешила мысль, почему в такие моменты шнурки на шортах та сложно развязываются? У Тэхёна это в первый раз. Руки Чонгука слишком горячие, слишком обжигающие и до срывов на крик испытывающие. Не то отчуждённое, не то опьянённое, и дико смущённое лицо Чонгука будет ещё долго видеться Тэхёну повсюду. Сам он смотрел Чонгуку прямо в глаза, почти не моргая, и сминал губы, как только мог, но сдержать излишних стонов не мог. Тэхён закончил слишком быстро, и когда это случилось — его поясницу будто пополам переломало, а из горла вырвался странный хрип. Ким аккуратно коснулся Чонгука, медленно проведя своей рукой вдоль всей длины. И не отрывал восторженного взгляда от его лица, смотря на него откуда-то снизу. Во взгляде Чонгука блеснуло что-то неимоверно сексуальное на грани надрыва, поэтому он громко глотнул и кончил следом. — Знаешь, твои рёбра — это самая поэтичная часть твоего тела, — Чонгук размеренно дышал у самого уха, держа Тэхёна на своих коленях. — В каком смысле? — буркнул в ответ Ким, почёсывая чужой затылок. — «Зачем выходить оттуда, куда вернешься вечером таким же, каким ты был, тем более — изувеченным?» Дремота тут же развеялась, будто бы её и не было, и Тэхён удивлённо таращился на Чонгука, в котором внезапно проснулся поэт. Но в этот же миг Тэхён прикрыл глаза и счастливо улыбнулся, почувствовав его пальцы на ребре, где была та самая татуировка. Этот почерк. — Так вот оно что… Это не совпадение. Не может просто так всё совпасть в один момент. Не может картина нарисоваться мгновенно из ничего. Но сейчас главное не это. Ким что-то понимает и прямо сейчас он уверен на все сто, что он не пьян.

Ким Тэхён любит. По-настоящему.

— И что теперь будем делать? Чонгук сидел за столом в своей мастерской, а за его спиной, на том самом диванчике, лежал Тэхён, странно улыбаясь. Наверное, только ему одному не казался неловким этот разговор после того, что было в его маленькой квартирке. Чон повернулся на стуле лицом к Киму, но посмотреть в него не мог — Тэхёну показалось, будто он не знал, чего ожидать. — Я не знаю. — Ты бы хотел..? Чонгук всё же осмелился посмотреть в игривые глаза Тэхёна. Он не осуждал, как мог бы думать ещё целую вечность Чонгук — он улыбался. Как и раньше. Как с самого начала их знакомства. Как на протяжении всего времени, пусть и длиной в почти два месяца. — Тебе не кажется это странным? — С чего бы? И Чонгук улыбнулся так, чтобы Тэхён снова не смог оторвать своего взгляда от его лица. Потому что эта улыбка сводит с ума, заставляет вырабатываться эндорфин в абсурдных количествах. Он перестал переживать о тех, кто только недавно мог в один момент сломать только начинавший выстраиваться и без того хрупкий карточный домик - Тэхён теперь не будет терпеть всё то отвратное, что только он испытал до этого времени. И сейчас это что-то намного большее, чем просто «влюблённость». Чонгук догадывается, что теперь всё будет хорошо. Тэхён в этом уверен.