Temporary fix.

Она любила приходить ко мне домой посреди ночи, забираться в мою белоснежную кровать и засыпать сном маленького ребенка. Она знала, что именно для нее я прячу запасной ключ под ковриком, чтобы ее ночные похождения заканчивались в моей постели, а не в постели другого парня. От нее пахло дорогим алкоголем, мужскими духами, от которых у девушек слабеют ноги, вечерней прохладой и корицей со слабыми нотками апельсина — запах ее тела, к которому я не имел доступа. Каждая моя ночь была ожиданием ее близости такой сладкой, но такой недосягаемой. Я прекрасно осознавал, что когда Софии не было рядом со мной, она находилась в объятьях другого мужчины. Девушка выключала телефон, и объявлялась только на утро, такая же красивая и свежая, как красные розы у нее в руках — благодарность за проведенную ночь. За ее поцелуи, нежные касания, которые перерастали во что-то большее, страстное и интимное. София, казалось, не замечала, как мои руки сжимаются в кулаки от злости, от негодования, от безысходности, потому что она доставалась другим мужчинам, а я был всего лишь другом. Игрушкой в ее умелых руках. Она пользовалась мной, совсем не жалея мое израненное, избитое сердце. Ведь этот безумный орган всегда подводил меня и становился таким податливым от одной ее счастливой улыбки, от одного ее незначительного касания до моей кожи. Когда вторая половина постели холодела без Софи, тогда звезды ночного неба словно прятались в темной синеве, догадываясь о моих безответных чувствах. Я не находил себе места, метался по дому, представляя различные картинки ее времяпрепровождения, будто загнанный в клетку тигр, опустошал все запасы виски и рома в подвале так, что на утро трудно было вспомнить собственное имя. В голове пьяно крутились слова, что я был всего лишь временным решением ее проблем. Она слишком любила свободу, прелести ночной жизни. Она расцветала, как бутон самого красивого нежно-розового пиона от мужского внимания. В то время, как я был лишь глупым мальчишкой в оковах ее сердца, в котором София не видела мужчину, готового положить целую Вселенную к ее ногам, лишь бы навсегда стать самым горячим личным искушением. Она была причиной всех моих похождений к другим девушкам, потому что даже самое крошечное воспоминание о ней возбуждало во мне столько мужского огня, что я начинал сходить с ума. Но ни одна из них не шла в сравнение с той, кто так жестоко украла мой разум. Мое воображение, как и мое сердце, предавало все мое существо, и от этого становилось в сотни, в тысячи раз тяжелее. Я хотел научить ее просыпаться в своей футболке, чтобы на утро она не исчезала, оставляя после себя тонкую невидимую ниточку нежности и привязанности ко мне. Софи знала, что может позвонить в любое время дня и ночи, когда ей не спится, или, когда чувство одиночества заменяет ей теплое одеяло, а именно это и значило, что я готов быть временным решением всех ее проблем. Я привык забирать ее пьяную из клуба, укладывать в свою постель, словно маленькую беззащитную девочку. Она бормотала себе что-то под нос, а я мечтал, чтобы это были слова любви к такому ничтожному парню, как я. Ведь именно София делала меня таким, а если быть еще более точным, то моя собственная любовь убивала во мне все мужское, что так привлекало девушек. Но в тоже время она возвышала меня до самых звезд, и, впервые, когда, сидя в кинотеатре на очередной мелодраме, София взяла меня за руку, лишь только потому, что сопереживала главным героям, я понял значение выражения о бабочках в животе. Я осознавал, каким ценным счастьем для меня было, сидеть в темноте и украдкой бросать влюбленный взгляд на ее лицо, которое было намного прекраснее любого кинофильма. Или, когда, сюжет был, действительно, захватывающим, что трудно было перевести дыхание, я чувствовал, как она протягивает мне несколько штучек попкорна, при этом касаясь моих губ. Я настолько одурел от своих чувств, что даже это прикосновение действовало на меня возбуждающе. Холодными ночами я слышал, как она почти бесшумно открывает дверь моей комнаты, стягивает с себя куртку и проскальзывает под мое белоснежное ватное одеяло, и тепло ее тела окутывает меня, подобно шуму моря. Тогда я чуть-чуть приоткрывал глаза, чтобы убедиться, что София погрузилась в мир волшебных сновидений. Дыхание ровное. Красивые черты лица расслабленны. Спит. На губах все еще сохранился легкий оттенок красной помады. Мой любимый цвет, вкус которого я так сильно мечтал попробовать, сливаясь с ней в страстном поцелуе. Должен признать, это, действительно, очень больно — чувствовать рядом дыхание любимой девушки, и не иметь ни единого шанса, коснуться ее, раскрыть свои чувства, показать лучшую сторону себя. Вот Софи вдруг шевелится во сне, немного хмурится, но не просыпается. -Хотел бы я знать, что снится тебе, — шептал я, и убирал с ее лица темную прядь волос, заправляя за ухо. Она улыбается, но я прекрасно знаю, что не являюсь причиной этой улыбки, — больше всего я бы хотел лишать тебя этого сна своими губами. Я утрачивал свои чувства каждый раз, когда София вот так запрыгивала ко мне в кровать. Я ощущал ее каждой клеточкой своего тела. Ее запах проникал в меня, будто самый дорогой наркотик, но я понимал, что коснуться ее — значит потерять навсегда. Поэтому, я лишь приближался чуть ближе к своей любимой, чтобы чувствовать ее дыхание на своей коже, и, наконец, засыпал. Она была частью меня, хоть сама и не подозревала об этом. -Ты так и собираешься скрывать от нее свои чувства? — Чимин наполнил мой бокал красным вином, и, сделав первый глоток, я неприятно поморщился, потому что этот напиток был для таких, как он — счастливчиков в личной жизни. Мы сидели у меня дома, и пили какую-то муть, словно две подружки, а мой внутренний мир так и желал чего-нибудь более крепкого. Я снова не мог дозвониться до Софии, а это означало одно — она снова с кем-то другим. Снова новый мужской запах, эти до жути красивые цветы, которые я начинал мысленно ненавидеть, ее удовлетворенная улыбка. Я встряхнул головой, прогоняя от себя ее образ, и уставился на Чимина, который наслаждался винным напитком. -Что прикажешь мне делать? Я слишком дорожу годами нашей дружбы, чтобы за одну секунду все разрушить, — я опустошил бокал, поднялся с кожаного мягкого дивана и направился в сторону кухонных шкафчиков, где прятал заначку в виде белого рома. Как только мои глаза нашли цель, я улыбнулся от понимания того, что всего лишь через пару секунд удовлетворю свою животную страсть к одной женской особе. -Почему разрушить? Ты ведь даже не пытался просто перейти на новый уровень, — Чимин знал мое сердце, даже лучше меня самого, поэтому это был единственный человек, которому позволено говорить все, что он думает по этому поводу. Я сел напротив него, бросая ядовитый взгляд в сторону молчаливого телефона, и почувствовал, как во мне снова закипает злость. Я думал, что проведу этот вечер с Софией за просмотром какого-нибудь фильма или нашего концерта, чтобы я мог в очередной раз похвастаться своим голосом, танцами, рельефами своего тела, дорогой одеждой. -Думаешь, я трус? -Думаю, что ты влюбленный идиот, который, на самом деле, слишком крутой, чтобы подойти к любимой девушке и открыть ей свои чувства, нежели страдать от неразделенной любви, — Чимин перекинулся через стол, хватая мою бутылку рома. Я не возражал, — Чонгук, хочешь, открою секрет? — кажется, что кто-то уже немного перебрал, — ты в миллион раз лучше тех парней, с которыми она спит. Просто сделай это. Вы две части одного целого, просто немного глупы. Я улыбнулся, глядя на пьяненького друга, который даже ром смешивал с ананасовым соком, но был слишком милым, чтобы я мог остановить его. Скоро придется звонить Еве, чтобы забрала своего суженого, а дальше, пусть делают что хотят, но я был чертовски благодарен, что Чимин сейчас рядом со мной, у меня дома. -Она не звонит. Ты знаешь, что это значит? — я сверлил телефон глазами, и злость смешивалась с чувством безграничной любви. И кто вообще только создал этих женщин? Чимин своими маленькими пальчикам водил по прозрачной хрустальной окружности бокала, его взгляд пытался сфокусироваться, но все, что у него получалось — это непонятно хмуриться. -Это значит, что тебе нужно ей позвонить, — друг улыбнулся своей прекрасной теплой улыбкой, на которую только был способен, и должен признать, что не только ему повезло с Евой, но и этой девушке не меньше повезло с этим парнем. -Может быть, ты и прав, — я потянулся к телефону, — может, все намного проще, чем я думаю? Я начал набирать ее номер, и поднял глаза на Чимина, чтобы убедиться, что все делаю правильно, но он по-дружески отключился. Отложив телефон, я уложил его на диван, укрыл теплым мягким пледом, и, шепча имя своей возлюбленной, парень погрузился в сладкий волшебный сон. Глядя на сопевшего друга, по моим венам пробежало чувство зависти, ведь его сердце было в объятьях любви той девушки, о которой он мечтал все свои сознательные годы, в то время, как у меня не было ничего, кроме разорванной души. Я написал Еве сообщение, что Чимин может остаться у меня, но на утро она должна будет забрать его и привести в чувство. Дождавшись положительного ответа, я отбросил телефон в сторону, и поднялся наверх, чтобы принять душ. Алкоголь плавно блуждал внутри моего тела, но напиваться почему-то не хотелось. Даже странно, ведь обычно я не просыхал, когда София вот так молчала. Прохладные струйки воды стекали по моему разгоряченному телу, приводя мысли в порядок. Может быть, Чимин и прав. Может, стоит поговорить с Софией? Рассказать ей о своих чувствах? Написать песню? Купить цветы самые лучшие и самые дорогие, чем те, которые дарят ей? Что я должен сделать, чтобы правильно выразить свои чувства? Чтобы они не были чем-то обычным, приевшимся, а показали всю ценность и особенность моего сердца? Наверное, она слышала миллионы комплиментов, и мужчины не раз удивляли ее, доставляя удовольствие, от которого она возвышалась до небес, от которого приятно кружилась голова, и было тяжело дышать. -Черт, — я выругался, и ударил по холодной плитке, чувствуя, как резкая боль прожигает костяшки пальцев, дыхание прерывистое, в груди все сжимается, — к черту, ее и эту любовь. Я вышел из душа, обвязал нижнюю часть тела белым полотенцем, облокотился на края раковины, протер рукой запотевшее зеркало и взглянул на себя. Капельки воды с мокрых темных волос стекали на лицо, щеки румяные, губы немного сухие от выпитого алкоголя. Благодаря своей не разделенной любви, мое тело всегда подтянутое, потому, что весь свой гнев, я направлял не только в бесчисленные бутылки алкоголя, новых девушек, но и на пробежки с тренировками. Выйдя из ванной, я сразу оказался в своей белоснежной комнате, в собственном просторном убежище, и мое удивление было не описать, когда я увидел Софию, сидящую на краешке постели почти обнаженной. На ее плечи был накинут плед, изящно прикрывая соблазнительные обжигающие места. В серых глазах блестел дикий азарт, на губах та самая красная помада, о которой я так давно мечтал, ее волосы аккуратными волнами спадали на плечи. Я заулыбался, словно мальчишка, который вот-вот получит свою долгожданную сладость. -София? — мой голос был серьезным, не смотря на бушующие чувства, от которых кружилась голова, — почему ты здесь? — я подошел чуть ближе, ощущая, как ее жадный взгляд скользил по очертаниям моего оголенного торса, сильным широким плечам, мускулистым рукам. Я уже готов был стонать от этого нескрываемого желания в ее глазах, которое невидимой ниточкой пробежало по поему телу. -Решила рискнуть сама, раз у тебя не хватает смелости, — ее голос был ласковым и нежным, словно моя самая любимая песня. София поманила меня пальчиком, и я со всей своей покорностью подошел еще ближе, чтобы она могла коснуться руками моего тела. Что она и сделала, но прибавила к своим ласкам поцелуи, лишая меня остатков чувств. Ее губы коснулись нижних кубиков моего торса, и я запрокинул голову от дикого наслаждения, зарываясь пальами в ее шелковистые волосы, — господи, как я этого сильно хотела. Каждое чертовое утро, я лишь грезила этими мыслями. -Что? — я решил, что ослышался от того, что девушка вытворяла со мной. Кончики ее пальчиков путешествовали по закоулкам и изгибам моего влажного тела, смахивая остатки воды, поднялись к груди, немного царапая кожу, губы и язык по-прежнему оставляли влажные искрящиеся следы на мускулистом торсе. Если она мне сейчас не ответит, то я сойду с ума. -Чонгук, я хочу тебя. Так понятно? Казалось, что больше ненужно никаких слов. Я спустил с ее плеч плед, наконец, оглядывая грациозные изгибы смуглого тела, которые с этой звездной ночи будет принадлежать только мне. Больше ни один мужчина на этой земле не сможет коснуться ее. Никто кроме меня не будет дарить ей цветы. Никто кроме меня не будет удовлетворять ее желания. Я стану причиной ее улыбки, пылающих от поцелуев щек. Я смогу держать ее за руку, крича тем самым целой Вселенной, что она моя. -Какая же ты прекрасная, — я наклонился к Софии, увлекая ее в сладострастный поцелуй. И этот невероятный вкус вишневой помады, наконец, просочился внутрь меня. Ее обнаженное тело утонуло в мягкости огромной белоснежной кровати, и я навис над ней, не прерывая борьбу наших мокрых языков. Девушка ловко стянула с меня полотенце, откидывая влажную ткань в сторону, и я блаженно прижался к ней. Ее запах имбирного печенья окутал меня пушистым облачком, и я застонал от удовольствия прямо в ее губы. Наш поцелуй был долгим и глубоким, нехватка воздуха доводила до головокружения, губы саднило, а тела двигались в унисон, создавая имитацию любовного слияния. Мое желание уже давно упиралось в ее бедро, даря интимный огонек ее собственному возбуждению, потому что Софи то и дело тянулась к Чонгуку-младшему, пытаясь направить его в себя, но было рано. Я хотел изучать ее. Это был наш первый раз, поэтому мои губы должны испробовать каждый сантиметр ее податливого тела. Я ласкал ее своими руками и языком, нежно покусывал шелковистую кожу, вызывая ее стоны, которые являлись мелодией моего сердца. Это чувство, сравнимое с тем, как поклонники на концертах поют строчки наших песен. Чувство, от которого хочется плакать. Мое имя замирало у нее на губах, и, когда, я, наконец, вошел в нее, то она вцепилась в мои плечи, выгибаясь мне навстречу, выкрикивая жаркие слова любви. Ее руки бродили по моим плечам, зарывались в темные волосы, губы требовательно искали новых поцелуев. Она подстраивалась под мои, то плавные волнообразные движения, то резкие и глубокие, но принимала меня со свойственной ей дикостью, давала возможность показать искренность и надежность своих чувств. С каждым своим толчком, касанием до ее тела, я заявлял на нее свои права, раскрывал ту часть себя, которая сходила по ней с ума. София поддалась мне. Первая, кто рискнула. Первая моя хозяйка. Моя смелая и самая желанная. -Просто выходи за меня, — я чувствовал, как наши мокрые тела вот-вот достигнут блаженного предела, переплел наши пальцы и ускорился, заставляя Софи стонать еще сильнее. Наши щеки разрумянились, сердца бешено колотились в груди, и мы тяжело дыша, приятно обмякли в объятьях друг друга. Я держал ее в своих руках, она прижалась ко мне, словно насытившаяся кошечка, оставила долгий поцелуй на моей груди. -Может, дашь мне немного времени, чтобы осознать, что с этого момента ты принадлежишь только мне. И я больше не буду просыпаться на полчаса раньше, и любоваться твоим красивым лицом и прекрасным телом, — ее шепот сливался с тишиной дома, и, улыбнувшись, я крепче сжал Софию в своих сильных руках. Значит, все это время она любила меня так же, как и я любил ее. Тихонько. Волшебно. Таинственно. Глубоко, — кстати, почему этот прекрасный ангелок спит на диване, а не в комнате для гостей? -Этот прекрасный ангелок надрался с бутылки вина и бокала рома. Он заслужил спать на диване. Девушка улыбнулась, уткнувшись в мою шею, и, я плавно погрузился в сон, окутанный ее любимым ароматом, только теперь не запретным, а самым доступным. Но только для меня одного. *** Я проснулся раньше Софии, чтобы посмотреть на нее спящую, прижавшуюся к моей груди. Ее волосы были в страстном беспорядке. Реснички подрагивали во сне, руки обвивали мои бедра. Белое одеяло прикрывало наши интимные места, которые томились в новом ожидании. -Как же я мечтал любить тебя именно здесь. На этих простынях. В этой комнате, которая так долго хранила мой секрет и ночной шепот, — я коснулся губами ее лба, и девушка с улыбкой на лице приоткрыла сонные глаза. -Доброе утро, — она потянулась ко мне, запечатляя долгий пробуждающий поцелуй, немного оттянула нижнюю губу и звонко засмеялась, сворачиваясь клубочком у моего тела, — я счастлива, Чон Чонгук. Только вот… Она не договорила, потому что я прижался грудью к ее обнаженной спине, положил руку на ее талию, и притянул к себе, сплетая наши пальцы. Вдохнул морской запах ее волос, и прикрыл глаза от сладостного наслаждения. -Только вот что? -Хочу приготовить для тебя завтрак. Как насчет, кофе в постель? Всегда хотела попробовать сделать это для любимого мужчины, — София вырвалась из моих объятий, от чего по моей коже скользнул холодок, плавно превращаясь в мурашки. Так сильно не хотел отпускать ее от себя. -Ты не делала этого раньше? — я любовался на нее обнаженную, такую божественную, сексуальную. Изгибы ее тела были изысканными, тоненькими и манящими. София достала одну моих белоснежных рубашек, ткань скользнула по ее смуглым упругим формам, и девушка, закрыв глаза, вдохнула запах лаванды, застегнула лишь несколько средних пуговок, чтобы я мог видеть очертания ее груди. Даже сейчас она играла со мной, словно с самой родной игрушкой. -Чонгук, для любимого мужчины, — София развернулась в мою сторону, пленяя меня своей нежной утренней красотой, — любимого, — повторила она снова, но на этот раз лишь для себя. Я слышал, как сердце бешено стучало в груди, а к щекам прилил румянец от ее слов, от ласкового тембра ее голоса. И всем своим нутром, я чувствовал жгучее теплое счастье, которое лучше любого виски разливалось по венам. -Чон, — Софи потянулась к зеркалу, сорвала нежно-розовый стикер и еще что-то беленькое в форме квадрата. Я любил, когда она обращалась ко мне так, но сейчас это звучало в миллион раз интимнее и по-особенному, — кажется, сегодня у тебя в комнате побывали наши друзья. Тут написано, что мы похожи на спящих кроликов. Точно дело рук Чимина. Даже прилагается фотография с подписью: «Это наш первый подарок на вашу первую совместную ночь. С любовью, Чимин и Ева». Смотри, они сфотографировали нас, — София со счастливой улыбкой на лице подошла ко мне, протянула полароидный снимок нас спящих и по уши влюбленных. Без лишних слов я взял ее за руку, потянул на себя и увлек за собой в мягкость нашей постели. Именно сейчас кофе было лишним…