Колоссальные противоречия

Кастиэль просто не мог поверить своим ушам! Дин пытался выглядеть уверенно и независимо, когда сообщил ему новость, однако румянец на его щеках все же свидетельствовал о том, что он прекрасно знал, какой будет реакция его друга. ― Амфитеатр! Ты будешь строить Амфитеатр?! Амфитеатр, из-за которого тысячи людей умирает в каменоломнях?! Амфитеатр, из-за которого все деньги граждан уходят на нелепые налоги?! Как ты мог согласиться на такое?! Дин посмотрел в сторону, явно пристыженный бурным выпадом, но, поморщившись, вновь вернул свой взгляд на лицо Кастиэля. Они находились в спальне Каса, которая была чертовски крошечной, поэтому, несмотря на желание нервно пройтись от стены до стены, Дин остался неподвижным. ― Вот именно деньги, Кас. Все дело в деньгах. Я всю жизнь пытаюсь вытащить нас с Сэмом из долговой ямы, куда нас загнал отец своим пьянством. Хорошо еще, что рабство за долги было отменено. Меня назначают ведущим инженером, другого такого шанса у меня точно не будет. Мне больше не придется строить дороги и акведуки. Сэм сможет спокойно изучать свое право. Кас все еще неверяще покачал головой, глядя в горящие убежденностью глаза Дина. ― Ты уже рассказал Сэму? ― Нет. Тебе первому. ― Почему? ― Кас по-привычному склонил голову к плечу, и Дин вдруг взъярился от этого жеста и вопроса. ― Почему?! Ты еще спрашиваешь «почему»! Я надеялся, ты поймешь меня. Я надеялся, что уж ты-то поддержишь меня. Если бы тебе предложили вытесать статую для Храма Сатурна, ты бы отказался?! Отказался бы? Кастиэль пронзил его острым взглядом синих глаз, но ничего не ответил. На его смугловатом лице начал проступать румянец, не понятно было: только лишь от злости или смущения от того, что он вытесал бы статую не раздумывая. Это был первый на его памяти раз, когда они с Дином ссорились из-за работы, которую оба обожали. Не выдержав напряжения, он отвернулся к окну, открывавшему вид на пыльную улицу. ― Это кровавые деньги, ― без прежнего задора произнес он. Дин близко подошел к нему сзади, но словно не решался прикоснуться. ― Император говорит, что они даже не пахнут. Крови на них точно не будет видно. ― Мой народ умирает в рабстве, добывая камни для этого убожества. Дин вдруг резко развернул его к себе лицом. ― Твой народ? Разве ты не гражданин Рима?! Разве не на этой земле ты родился? ― Это не значит, что я одобряю все, что творит Империя. Я не поклоняюсь вашим богам, и не могу не чувствовать скорби, когда люди гибнут ради чьего-то эго. ― Люди гибнут все время, Кас, ― гораздо мягче сказал Дин. Этот разговор явно шел не по тому сценарию, что он рассчитывал. ― Я хотя бы не принимаю в этом участия. ― Ты думаешь, что если я откажусь, это что-то изменит? Мне найдут замену в тот же день, если не за пару часов. А так мы сможем позволить себе… позволить себе уехать из этих вонючих инсул! Слышишь, Кас? Все, как мы мечтали. Целый домус только для нас. У тебя была бы своя мастерская… Больше не придется ютиться в этих клетушках! Кас недоверчиво окинул его взглядом, не спеша выбраться из Диновой хватки. ― Ты… собираешься взять меня с собой? Дин закатил глаза, а потом легко коснулся его губ поцелуем. ― Я думал, это очевидно. Поэтому ты узнал все первым. Я думал, ты понимаешь, что я не стал бы рисковать нашей репутацией и добрым именем свободных граждан ради короткой интрижки. Во имя твоего Бога, разве я должен это объяснять?! Кас шлепнул его по плечу. ― Сколько раз повторять, не упоминай его имя напрасно! Иди, обрадуй Сэма. И не думай, что купил меня мечтами о доме, мое мнение об этом сооружении не изменится. Ты будешь гордиться, что строил его, но твое имя затеряется среди многих и забудется, как имена всех жертв. Несмотря на очевидную горечь в словах Кастиэля, Дин мягко вновь поцеловал его и развернулся к выходу. ― И, Дин. Я бы вытесал и Юпитера, только с очень маленьким членом.