***
Несколько минут спустя после недолгой погони, девушка начала плакать, лёжа прямо на тротуаре. Умолять отпустить её. Наивно спрашивая, что он собирается с ней делать. Ничего из того, милая, что тебе могло бы понравиться. Бо не мог отвести взгляда. Слезы всегда были для него чем-то мистическим. Он любил смотреть на них, пробовать. Он, было, возненавидел эту свою условную реакцию, но уже давно научился подавлять ненависть к самому себе. Что такого было в этих эмоциональных проявлениях, что его грудную клетку сжимало и не отпускало? По нему прошлась волна чистой похоти, словно сильная боль, принося с собой непреодолимое желание иметь власть над её слезами. Его разум заполнили образы того, как ее сладкое личико омывается ее же слезами, пока он держит ее крепко и шепчет: «Тш-ш-ш», прекрасно зная, что пусть она хоть заорётся, в этой глуши её никто не услышит. Только если недоразвитые дружки не придут спасать свою милую девочку. Он рассматривал ее светло-русые волосы. Не очень длинные и волнистые, они обрамляли лицо. Концы волос изящно закручивались. Он вспомнил свою мать, которая всю жизнь была блондинкой с прямыми волосами и которая выкуривала по три пачки сигарет в день. Он знал, что и во время беременности она не упускала возможности накачать себя никотином. Если бы не её сучья страсть к пагубной привычке, возможно, Бо с Винсентом не были бы сиамскими близнецами, были бы нормальными детьми с абсолютно обычным детством. Её резкие выпады отвлекли от мыслей, от которых внутри Бо закипала жгучая, ни с чем несравненная ярость. Она подняла на него свои глаза. Да, он воистину упивался этим чувством охоты на свою добычу, скорее, это его забавляло, то как все они сначала бегут, кричат, просят о помощи и наивно утверждают, что никогда не расскажут обо всём, если ты их отпустишь. Так ведь было не раз и не два. И всё равно все их действия, этих маленьких пташек, настолько предсказуемы, что он находил их невообразимо глупыми. Хотя нужно было отдать себе должное, он как ни кто другой умел примерять на себе лик разных людей, заменять всех в этом городе. Как настоящий маньяк. Будь то простой парень с автозаправки Бо, или продавец в мнимом зоо-магазине. Мужчина тащил Карли на своих плечах, пока та брыкалась и тщетно пыталась вырваться, кричала проклятья. Стоило только открыть дверь, зажечь свет в его любимом месте — заправке, на которой он работал будучи этот город ещё живым и кишащем людьми — включить старый кряхтящий бумбокс с треками десятилетней давности. Да, он бесспорно был поклонником Мерлина Мэнсона. Эта песня доставляла больше кайфа при связывании всех его жертв. Девчонка с самой нежной кожей, которую он когда-либо имел счастье трогать, не была исключением. У неё была чётко отведённая роль в его игре, и всё должно было пойти по плану. В один момент она оказалась на его стуле-лежаке, по прежнему брыкаясь и уворачиваясь от любых действий. Её обезоруженный образ опьянял — о, Боже — покруче всякого скотча и бурбона, Бо чувствовал непреодолимую тягу коснуться её без выпадов и таких ненужных и бесполезных слов: «Отпусти меня!», «Что ты будешь со мной делать?». Мужчина схватил её руки и по очереди пристегнул к креслу ремнями, как когда-то его пристёгивали в детстве. На её нежных ручках наверняка останутся следы, а, быть может, и шрамы, но ему было всё равно. Не она первая и не она последняя, опять-таки. Девчонка неистово дёргала руками в ремнях, пока ему не пришлось схватить скотч и укротить её порывы заматыванием поверх ремней клейкой лентой прямо вокруг запястья. Она истошно закричала ещё сильнее, чем он прежде слышал. Её боль доставляла ни с чем несравнимое удовольствие, от которого по телу разливалось приятное тепло. Музыка гремела в ушах. А её тщетные попытки как-то по особому выгнуться даже веселили его. Извивалась и дёргалась намертво пристёгнутая к стулу. Это ли не красота по-американски? — Пожалуйста! — кричала Карли, надеясь быть услышанной, перекричать голос певца, кажется, знакомого ей. Но песня ей совсем не понравилась, она была жёсткой, предзнаменованием чего-то ужасного. Синклер схватил её ноги и стал повторять свои манипуляции со скотчем, произведённые несколько секунд назад. Разница была лишь в том, что её ноги он обтягивать ремнями не стал. Хватит с пташки боли на данный момент, да и времени у него не так уж и много. Одного мгновения хватило, чтобы взглянуть на неё со злобной предвкушающей улыбкой и понять, с каким выражением на лице она осматривает его собственные запястья, выглянувшие из-под тёмной рубашки. Это жалость, милая? Откусив скотч зубами, он продолжал упиваться её беспомощностью. Девчонка была не крашенной, Бо понял это сразу, когда взглянул на её светлые брови и ему вдруг захотелось прикоснуться к ним. Не зря он выбрал её для себя. Послышался мужской голос: — Эй, Карли, Уэйд, вы где? Хватило секунды понять, что рот её не заклеен и она закричит, Бо по-настоящему испугался в этот момент. Ладонью он прижался к её губам, на что её тело ответило дрожью, она попыталась что-то крикнуть своему другу, так как узнала его голос, но её задушенный крик потерялся где-то между его пальцами. Бо, не теряя ни секунды, схватил со своего стола с инструментами холодную пластину лезвия и поднёс к её нежной шее. — Значит так, слушай внимательно, одно слово — и я перережу тебе горло. Ясно? Она ни на секунду не задумываясь начала кивать и беспомощно мычать ему в руку: «Угу-у-у». Через несколько минут ушлёпки, пришедшие за его девочкой, ушли. Всё ещё придерживая лезвие возле её тела, мужчина открутил крышку зубами и поднёс к её лицу. Она опять начала дёргаться и отворачиваться, и это начинало бесить. В смысле, как смеешь противиться тому, что ты теперь не принадлежишь себе ни в одном из смыслов? — Не шевелись, — с раздражением произнёс он и поднёс тюбик с клеем ближе к её рту. Карли не слушалась, вертя головой то влево, то вправо. Ей никогда в жизни не приходилось делать что-то против своей воли. — Что ты хочешь? — шептала она. На что этот сумасшедший маньяк сказал своё излюбленное: — Тш-ш-ш. Всё хорошо, — он так уверенно говорил, что Карли на секунду — лишь на секунду — позволила себе поверить в это. Ей вдруг в голову влетела мысль, что, может быть, это всё дурацкий розыгрыш ребят? Что если они готовились к этому пранку? Но эти мысли быстро покинули её, потому что только больной на всю голову псих мог устроить такое, а она слишком хорошо знала своих друзей и брата. Тем более, все эти восковые фигуры, тот город-призрак. За всё это время, она не видела здесь ни души, за исключением… Он хватает девушку за подбородок жёстко, как будто она кукла, которую можно дёргать за верёвочки, фиксирует голову Карли и подносит к её губам клей, продолжая нашёптывать ей, что всё в порядке, чтобы она не дёргалась, на что она может только испуганно и беспомощно мычать, потому что знает, что если закричит, холодный металл тут же полоснёт её по шее. Она вдруг представила, как её кровь выплёскивается фонтаном, вытекает, а она бьётся в конвульсиях и её тут же бросило в жар, стало дурно до тошноты. Девчонка скулит, сжимается, но он не отпускает своей мёртвой хватки с её прекрасного лица. — Как жаль, что мне придётся твой милый ротик запечатать, — Бо смотрит на её губы, пока толстым слоем покрывает их быстросохнущим сильнодействующим клеем. — У тебя очень красивые губки, девочка. Его лицо так близко, что вдыхая она чувствует его запах: машинного масла и пота. Однако, когда он начинает приближаться её рыдания усиливаются, а глаза закрываются. Закончив, он мягко целует её в лоб. Как только девушка понимает, что именно его присутствие она чувствовала прошлой ночью, лёжа с Уэйдом в палатке, её охватывает паника. Это не могло быть простым совпадением. Слишком много совпадений для одного дня, слишком мало здравого смысла в мыслях. Планировал ли он это с самого начала? Что будет, если ребята её не найдут? Что с её парнем? Избежала бы она этого, если бы не флиртовала с Бо возле церкви, или, наоборот, была бы уже мертва? Её вьющиеся волосы от влажности прилипают к лицу, она резко отворачивает голову от него и Бо уходит, закрыв дверь на замок. Карли не знает сколько проходит времени прежде чем он возвращается, но замечает пятна крови на его одежде и её лихорадит от этого дикого зрелища, а дыхание ускоряется. Кого он убил или поранил? Вдруг это Уэйд или Далтон? Боже, или Ник. Вдруг это Ник? Успокаивало только то, что Пейдж и Блэйк были достаточно далеко от этого ужасного города. Может быть, там он их не достанет. Карли чуть не усмехнулась своим глупым мыслям: он же приезжал туда, он достанет их где угодно, если сам того захочет. Как можно было так умело притворяться доброжелательным и чутким, а в другой момент стать монстром и устроить погоню за ней? Может, у него есть брат-близнец? От абсурдности ситуации, у Карли начали катиться слёзы по щекам. Она плотно закрыла глаза, ей нужна была темнота. Никаких ассоциаций. Однако, из-под век на неё тут же взглянул Уэйд, который с укором произнёс: «Я ведь тебе говорил, что не нужно было идти к нему домой за ремнём». Как много людей этот ублюдок сгубил, показывая свою фальшивую улыбочку? Ещё больше её волновало, что он сделает именно с ней. Неужели она останется в этом проклятом Эмброузе до скончания веков? Станет очередной восковой фигурой. В горле неприятно запекло и до неё дошло, что она рыдает, задыхается от спазмов в горле. Ей срочно требовался стакан холодной воды, которая сняла бы эту муку сию минуту. Девушка не заметила как её похититель, подошёл сзади и наклонился, прошептал на ухо: — Не двигайся и больно не будет, — она чувствовала его улыбку и поняла, что это успокоение, которое он ей дарил — чушь собачья. В следующий момент руку пронзила дикая боль, и через секунду Карли отключилась.***
Очнулась она с дикой головной болью, и сразу же отметила две вещи: было темно, и она была не одна. Испугавшись, попыталась пошевелиться, но поняла, что все движения были вялыми и безрезультатными. Руки по-прежнему были связаны, в то время как, ноги хоть и были свободны, но казались безумно тяжелыми. Снова попыталась сфокусировать свой взгляд на окружавшей темноте. Первым инстинктом было закричать. Ведь именно это ты делаешь, когда понимаешь, что твой самый худший ночной кошмар происходит наяву. Но, повинуясь импульсу, девушка сжала челюсть. Она бы не могла этого сделать при самом большом желании, её рот был заклеен. Язык во рту казался тяжелым и опухшим. Карли стала брыкаться, колотить ногами, пока один из мужчин не попытался схватить их своими руками. Наконец, ударила одного из них ногой по лицу, и он завалился на пол, судя по звукам. Она снова увидела его лицо даже в этой тьме, хотя скорее почувствовала его дыхание на своей коже. — Зря ты это сделала, милая. Моего брата тебе не стоит бояться. Его брата? Значит, он не один творит всю эту мерзость. Поехавшие ублюдки. Он отстранился и ещё долго сидел в комнате, и наблюдал за отчаянием девушки. Тишина. Скрип стула. Чьи-то шаги. Громкий стук сердца в груди. Кислый привкус страха стал разъедать синапсисы, посылая сигналы по всему телу, предупреждая об опасности. Опасность. — Я скажу тебе, что я сделаю — я развяжу тебя, — он погладил пальцами по скуле, — Даже не думай бороться со мной, у тебя ничего не получится. Его голос был таким спокойным и благородным, таким деловым, и таким… напоминающим Ганнибала Лектора из «Молчание ягнят». Отчаявшись, она стала лежать неподвижно. Развязывая девушку, Бо прикусывал нижнюю губу в нервном томлении. Поднял её лёгкое и податливое тело. Её тяжелая голова упала на его руку. Затем, он очевидно столкнулся с преградой, потому как чертыхнулся и чуть не выронил девушку из своих рук. — Что с тобой творится, кретин проклятый? Я же говорил не высовываться из города, не трогать тупую блондинку и черномазого засранца. Боже, он говорил о Пэйдж и Блэйке? Карли сотрясала мелкая дрожь. Она догадывалась о том, что её ждёт. В его же голосе послышались нотки злости и раздражения. Он был ощутимо сильнее, раз переносил её, и при этом у него не сбивалось дыхание. Своей щекой она чувствовала его сильную, широкую грудь. От него теперь немного пахло мылом, возможно, немного потом, и мужским запахом. Его путь был не долгим, всего несколько шагов, но для Карли каждая секунда казалась вечностью. Девушка пыталась пальцами разлепить свой склеенный рот, чего ни как не удавалось достичь, она лишь причиняла себе ещё больше боли. Мужчина не сдерживал смех. Ублюдок забрал её, насильно держит, издевается над её жалкими потугами вернуть контроль над телом, в частности, над губами. Он схватил её за волосы, и девушка беспомощно пискнула сквозь плотно «замурованные» губы. Её глаза говорили: «Держись от меня подальше, ты, придурок!» Медленно, осознание того, что ее теплое, дрожащее тело, так тесно прижато к нему, стало заполнять его чувства, одурманивая его. Ее теплая небольшая грудь вздымалась под его грудной клеткой. И прямо под ней он чувствовал стук ее сердца. Она закрыла глаза, не желая видеть его, держащего её как свою собственную вещь. Большинство людей не хотят замечать плохого. Но сейчас, все было куда хуже, потому как она не ожидала ничего подобного — от сначала показавшегося ей приятным — мужчины. Она сердито посмотрела на него, вкладывая в этот взгляд всю свою ненависть, её тонкая светлая бровь изогнулась в немом вопросе. — Что, язык проглотила? Или что-то мешает говорить? — он злобно рассмеялся, его брат, кажется зажёг тусклый свет. Так было намного лучше, она хотя бы видела, что происходит. Хотела, было, спросить, зачем он это всё делает, но вспомнила, что рот плотно «заштопан» и говорить ей в ближайшее время не придётся. Ей нужна была причина. У серийных убийц есть причины. Но причины ничего не меняют. Бо поежился, когда она сильно впилась ногтями в его ребра. Поспешно и ловко он убрал ее пальцы от своей рубашки и схватил ее за запястья. — Девочка, тебе лучше не испытывать судьбу, до сих пор я не делал ничего такого за что стоило бы меня благодарить таким образом, — рявкнул он. Девушка слышала очередную песню этого ужасного певца с кошмарным голосом где-то вдалеке. Она с трудом втягивала один вдох за другим, жадно заполняя свои легкие воздухом. В напряженных руках Бо, пленница издавала хриплые и хныкающие звуки. Карли старалась не смотреть на его брата, она знала, что испугается до смерти. Боковым зрением видела. Его пугающий силуэт. Под пренебрежительным взглядом Бо, Винсент покинул комнату. И снова он остался наедине со своей загадочной добычей. Наконец, он опустил её на уродливую кушетку и у девушки тут же свело все внутренности. Ресницы затрепетали. Ее глаза были широко раскрыты от шока, и она подергала себя за губы. Они всё ещё были плотно прижаты друг к другу. Она начала пытаться открыть их, помогала себе пальцами, отчего в её глазах виднелись искорки жгучей боли. Через какое-то время Карли справилась с этим, губы её теперь напоминали кровавое месиво, потрескавшиеся в крови и клею, распухшие и по-прежнему привлекательные. Мужчина не мог оторвать взгляд, ему это безумно нравилось, он готов был склеить их ей ещё раз, чтобы понаблюдать за этим завораживающим зрелищем. — Отпусти меня, я прошу, я никому и никогда не расскажу про этот город, — она запиналась, не зная, что сказать такого чтобы это подействовало. — Никто о вас не узнает. Он пару минут молчал, отрешённо думая о чём-то. Неужели? Это подействовало? Карли заставила не питать себя пустыми надеждами. Она знала, что подобные истории ни чем хорошим не заканчиваются. Никогда. И ни для кого. Но в следующий момент внимание переключилось. Бо что-то искал в карманах своего пиджака, в котором, как ей показалось, он был в церкви на искусственно-подстроенной церемонии похорон своей мамочки. Сначала Карли подумала, что это клей и он снова собирался заклеить ей рот, чего её больные губы просто не переживут, они ужасно кровоточили и щипали. Взамен клея, мужчина протянул ей платок. — Не волнуйся, он чистый. Она пару секунд мешкалась, перед тем как взять приятную хлопчатобумажную ткань в руки. На нём было аккуратно вышито его дурацкое имя. Девчонка поднесла платок к истерзанным губам, мягко и осторожно промокнула их, он тут же пропитался её уже почти засохшей тёмной кровью. — Тебе больше идёт быть беззащитной, нежели доброжелательной кокеткой, — его слова вызвали в ней сильное, ни на что не похожее возмущение. — Пошёл ты! — Карли казалась себе храброй, но её слова звучали гораздо жёстче в её голове, нежели в реальности. Неприятный холодок прокатился по всему телу, когда голова её запрокинулась от удара почти сразу после этих дерзких слов. Щека не болела, но никто и никогда не бил её, поэтому девушка кипела от возмущения и унижения. Она вновь подумала об Уэйде. — Где мой парень? — нарочито выделяя последнее слово, отчего она заметила её мучитель слегка нахмурился. — Ответь мне. Что ты с ним сделал? Что собираешься делать со мной? То самое чувство, когда ты уже знаешь ответ, чувствуешь его всеми поджилками и внутренностями. Ком в горле не даёт сглотнуть это чувство тошноты и отвращения к этому человеку. Карли Джонс не плачет, она будет бороться до последнего, даже если ей отпущено совсем немного времени на эту борьбу. Пока её сердце не остановится, до последнего вздоха. Ублюдок не отвечал, он надел на свою рожу бесстрастную маску и отчуждённо покосился на дверь. Карли воспользовалась моментом и резко вскочила со старой кушетки и ринулась к выходу. Дверь казалась ей доступнее и ближе, когда она сидела. Открыв её, девушка увидела своё спасение в лестнице ведущей наверх. Лишь бы этот псих не догнал. Она молилась о том, чтобы пока бежит, на дороге ей встретился Далтон или Ник, или хоть кто-нибудь из друзей. Потому что задним умом она понимала, что Уэйда, скорее всего, уже давно нет в живых. Она пробежала мимо оружейного магазина и впервые оглянулась назад. Никого не было. Её сердце трепыхалось и тюкало в грудь так, что она боялась, что оно сбавит ход резко и смерть будет быстрой. Город зажёгся множеством огней, отчего тёмные пятна заплясали перед глазами Карли. Всё-таки обещание данное себе нужно было выполнить, без Уэйда она никуда не уйдёт. Даже если конечным итогом будет то, что её кожа будет липнуть к костям, а кровь безостановочно вытекать из тела.