Первый осенний рассвет

      Около двух часов назад подкравшаяся полночь увела с собою солнце за линию горизонта, раскинув вместо него горстями звёзды и разбудив бледно-золотую луну. Покой от дневной суеты уже царствует в воздухе и на земле, он даёт передышку для насыщенных содержанием дел в новом дне; вслед за солнцем ушёл последний день лета, уже почти как два часа осень в лице младшего сына — Сентября, утвердила свои права на природном престоле. Жизнь не угасает, а переходит из одного состояния в другое — под незримым руководством естественного природного цикла меняется порядок всего. Немного, меняемся и мы, переходя на осеннюю орбиту и вписываясь в качественно иные, отличные от прошлого, в чём-то беспечного и беззаботного летнего фестиваля красок, образов и впечатлений. Происходит не утрата, а надстройка, не потеря, а обретение; рывок в сторону свободного выбора, заложенного немного ранее, чтобы в скором будущем можно собирать полноценный спелый урожай плодов осмысленного труда и вклада в самих себя. Вместе с усладой богатством вкуса они несут богатство и полноту разнообразия, выбора вариантов, когда преодолённая ступенька становится точкой старта следующему шагу на лестнице восхождения к совершенству нас и внутри нас. Когда есть диалог и адекватная оценка, а не слепое водительство с требованием слепого же подчинения, что, к счастью, постепенно выветривается из умов и сознаний; квантовый переход завершился, а человеку требуется ещё некоторое время до его окончания уже в рамках мировосприятия и намерений. Мы же уже далеко за чертой, где началась Эра Водолея; взяв твою руку, я не хочу останавливаться на уже совершённом качественном отрыве, ведь наши личности только в начале истинного пути. Воссоединение состоялось, оно открывает перспективы и их же контурами захватывает дух, заставляя конструктивное воображение представлять вписанных в новые реалии бытности нас обоих. Мириады бесчисленных огней проносятся по куполу Макрокосмоса над нами и покидают пределы видимости человеческого глаза, указывая об истинном предназначении после испытания разлукой в прошлых жизнях — двигаться вместе к общему гармоничному единству. Процесс запущен уже давно, печатью же согласия послужил тот памятный первый поцелуй; после него всё стало ясно окончательно…       Восточнее от нас — едва заметные в ночном сумраке очертания посёлка Чепуре, на окраине которого стоит снятый нами домик, с виду простой, но чистый и уютный; не пришлось долго выбирать, а твой вкус никогда не ошибается. Чуть меньше полукилометра до берегов блистающей серебром в подлунном свете Моравы, чьё течение всегда постоянно и удивительно спокойно. Оно напоминает мне бесконечное равномерное движение на траектории бытности как человека, так окружающего его в самых различных проявлениях и масштабах. Оно же несёт утончённую прохладу и образует по утру хрустальную росу на свежескошенной траве, от которой нас отделяет разве что немного времени в часовом эквиваленте, да плотное одеяло для пикника и пару простынь поверх него большего комфорта ради. Земля ещё нескоро остынет от пропитавшего её повзрослевшим летним теплом августа, храня его и удерживая, пока холодные ветра и первые заморозки не усыпят её до следующей весны. Им суждено подойти ещё нескоро, а пока терпкие и сладковатые запахи цветов и душистых трав продолжают чувственно будоражить воображение, изображая на его палитре самые смелые и откровенные сюжеты, оправа которых из чистейшего первородного серебра не сдерживает их, а только необратимо насыщает всё большей свободой и созидательной красотой. В проносящихся кадрами киноплёнки новеллах целостное представление о нашем выращенном и, вопреки всем страхам и опыту прошлых лет, достигнутом к настоящему мгновению, с ним вместе представления об ожиданиях и надеждах, нашими совместными усилиями и практическими действиями, обращаемыми в уверенную данность.       Лёгкие колебания воздуха подхватывают букеты ароматов ещё трепещущих жизнью луговых цветов, добавляют пряные ноты частиц сока скошенных трав и разносят вальсом дуновений над полями и Моравой, её свежесть дополняет гармонию ночного коктейля; едва уловимые лучи далёких созвездий и туманностей привносят в свежий купаж особое, изысканное послевкусие. Обстановка завораживает и пьянит, обволакивает, словно музыка на неизвестных этой планете инструментах, она вокруг и внутри — гладит кожу и пронизывает её до самых недр сознания. А в них восприятие разделяемой нами действительности танцует медленный и откровенный танец; свечей нет, есть огонь твоего желания, свет моей страсти, сияние нашего не без толики сомнения удивительного единства.       Редко случается нам вырываться из плена сна с мыслью о ещё только предстоящем поиске друг друга. Всего лишь мимолётное видение, тающее по утру, как лёд в знойный день. Всего лишь эхо некогда тяжёлых страхов, сковывающих и гнетущих; более нет места для наполненных несбывшейся горькой участью иллюзий. Выход с обречённой линии судьбы завершён два года назад, переход на более высокие по вибрациям её витки продолжается и продолжится. Так решено, значит, не подлежит оспариванию.       Глубокий вдох с закрытыми глазами и касание губами моей грудной клетки, не прикрытой распахнутой рубахой. — Какое волшебное место… — Сецуна, едва склонив голову набок, как бы случайно закрыла волосами мне обозрение окружающего мира, — у меня есть одна скромная идея на ближайшие часы…       Только сейчас, перестав любоваться видами дремлющего луга и отражениями звёздного неба в Мораве, я заметил нечто куда более прекрасное прямо перед собой: лифчик едва выглядывал из вещевой сумки, а небрежно застёгнутая на одну пуговицу блузка, как ни старалась, не могла скрыть всегда для меня желанного аппетитного великолепия. Когда она только успела? Мимо меня крайне сложно пройти незамеченным, боевой опыт сказывается, но кое-кто всё же освоила технику скрытных движений в совершенстве. Видимо, я теряю бдительность там, где нет опасности. С другой стороны прокрадись мимо нас сейчас незнакомый человек — шансов у него не было. — Так чем же столь скромна твоя идея, моя волнующая? — я изобразил поиск ответа где-то над нами.       Партнёрша ловким и хорошо отточенным движением сняла с меня штаны и устроилась сверху, опираясь на колени. — Я хочу обжечь… тебя… страстью, — небрежно снятая блузка быстро сложена и оказалась на вещевой сумке, рядом с нашей обувью; причёска немного сбилась и растрёпана. Тело леди изогнулось, чтобы коснуться её грудью моей и медленно вернуться в исходное положение. — Ты мне нужен весь… а взамен я отдамся без запретов… — Условия игры приняты, только путы одухотворяющего сумрака, озарённого лишь фиолетовыми факелами… и тот самый ритуал слияния душ и плоти… Сможешь ли ты пройти его без тени стеснения вновь?       Девушка с грацией пантеры резко опустилась к моим губами. Танго языками, а затем она двинулась ниже, оставляя за собой новые поцелуи. Через несколько секунд мой последний элемент одежды оказался снят её ножками, а на уже распрямлённый от возбуждения член медленно опускалась её ладонь. Громкий выдох из приоткрытых губ. — Хочешь увидеть и почувствовать на что я способна? Тогда, пожалуй, оставлю тебя в живых или… — Сецуна лизнула пространство рядом с головкой члена, — как получится…       Левая рука сжала мою плоть и начала её неторопливо массировать, а правая погладила без всякого преувеличения выдающуюся грудь моего любимого третьего размера, по бархатистой гладкой коже проскользнула ниже и нырнула под трусики; лёгкий вскрик нарушил тишину. Леди ласкает нас обоих, немного увеличив скорость; а мимика лица не может врать в ответе на закономерный вопрос. Тело немного изгибается для полноты эффекта, а бёдра двигаются, но пока ещё мало и медленно.       Я знал, когда-нибудь это произойдёт — полное избавление от былых страхов и комплексов; им здесь и сейчас Сецуна даёт не без преувеличения жестокий ответ, резко, уверенно и даже агрессивно разрывая один за другим в прах абсолютного ничто. Печальный опыт прошлых лет, былая мнительность об обречённости и потерянности в большом и чужом мире, таком закрытом и лишённом искренности, тепла и чувства, мысли о вечном одиночестве в плену у постоянно царапающего сердце отчаяния. Об участи так никогда и не познать любовь… Испытание выдержано, закон пружины, лежащий в основе первоочередных законов вселенской механики событий, не имел шансов не сработать, обеспечив возможность получить всё от одного человека больше, чем моделировалось в самых смелых ожиданиях, насыщеннее и глубже, чем можно увидеть во сне. — И где же наши пожелания? — партнёрша вопросительно смотрела мне в лицо. — Приласкать тебя губами и поиграть языком так, что на полчаса и не хватит, сделать тебе массаж руками с счастливым завершением, а может быть, не руками вовсе (таинственная улыбка ненадолго задержалась на лице), хочешь погрузиться в самый водоворот страсти со мной, предпочитаешь мою элегантную грудь и язык, почему бы и нет? Отдаться тебе так жертва хищнику или мне самой быть сверху? Только учти, я перечислила лишь малую частичку пикантного ассортимента, а слышимость здесь хорошая. Ах, да, предложения и пожелания принимаются, но не задерживай с размышлениями, — девушка прикусила губу и шёпотом добавила, немного покачивая бёдрами и не выпуская член из руки, — я хочу… знаешь, насколько сильно?       Удивление продолжало концентрироваться и сгущаться, чтобы она вот так себя вела — смело и раскрепощённо, как пантера перед трапезой; на то есть свои причины — надо избавляться от комплексов раз и навсегда. Отвечать надо быстро: — Покажи мне свою грудь в красоте и умении, — уверенно принял решение я; голосом подчёркивая, кто хозяин положения. — Тогда расслабься, но не думай закрывать глаза. Смотри и узри искусство соблазна.       Сецуна медленно и подчёркнуто облизнула губы; скользящие движения ладоней на груди носят ритуальный характер — так пробуждается чувственность. Рот приоткрывался медленно, сперва я услышал о достижении состояния её возбуждения, а потом, спустя несколько секунд, оно передалось и мне. Головка погрузилась в рот девушки, неспешно ласкаемая языком, упругие и столь желанные для меня «женские анатомические особенности» уже обхватили член до основания… лишь потом начались неспешные движения вверх и вниз с обязательным покачиванием головой, чтобы упоры в щёки так же вошли в обязательную программу откровенного мероприятия.       Всё напряжение превратилось в вожделение и концентрированно предстало в ограниченном объёме моего тела, заявляя о твёрдости и решительности отдаться пылкой любовной игре в исполнении женщины с характером невероятной природы; когда-то она видела себя любимой только в фантазиях и откровенных снах, но где-то в самой глубине, на периферии интуиции и восприятия текущей действительности эти некогда грустные глаза уже видели рядом судьбу и смысл жизни в лице всего одного мужчины; лица она уже не помнила по прошлым жизням, даже отдельные его черты; просто была убеждена — при встрече ошибка невозможна в прозрачной теоретической плоскости.       Избранница лишь ненадолго сбавляла темп, чтобы подарить быстро скучающим губам смысл и дух романтики через откровенные ласки в мой адрес, грудь же не знала усталости и, казалось, передавала эхо учащённого сердцебиения удерживаемой в её сладком плену части меня, наиболее желающей для этой ночи особых, ни с чем несравнимых впечатлений.       Через несколько минут привычным нам жестом, я остановил девушку и пригласил приподняться повыше — к моему лицу. Мы касались друг друга ресницами, выпивали и пробовали на вкус силу фантазии через горячие поцелуи, запускали расправленную ладонь в волосы и гладили их, как в самый первый раз, как всегда у нас бывает. Грациозное тело дарило волны прикосновений, не забывая касаться меня так, чтобы передохнуть от первого сеанса искромётной забавы не получилось в полной мере. Член зажимался между телами и пульсировал, подливая всё больше волшебного эфира в костёр… нет, уже бушующее пламя страсти и наслаждения.       Один маленький просчёт, потеря контроля, затем и осторожности — как моя рука проникает в место, наиболее жаждущее ласк, в доказательство обязательности ответных мер. Результаты «исследования» превзошли ожидания, а характерное изменение мимики от мелких, но очень быстрых колебательных движений послужило лучшим, в дополнение к столь любимому мною «эротичному мурчанию», доводом в пользу готовности леди к следующему этапу.       Протяжный стон и полные страсти глаза, несколько попыток захватить ртом воздух. Моя ладонь левой руки сама нашла её груди и слегка сдавила каждую из них по очереди, поглаживая — любимые движения при достижении тёплой волны не могут быть упущены. Пальцы правой руки едва не обожгло от вязкого и приторного женского нектара; его всегда выделяется много во время подносимых мне с особым азартом ласк, чтобы не пользоваться смазками с целью достигнуть комфортного скольжения. Вот почему мы знаем им реальную цену; благодаря этой физиологической особенности избранницы я научился принимать её острые и направленно выраженные намерения играть с моей возбуждённой плотью как ей только вздумается, при этом никогда не отождествляя с желанием делать такие игры грязными и лишёнными изначальной романтической данности.       Несколько звёзд блеснули на небесном своде особенно ярко, а луна, казалось, вспыхнула на какие-то доли мгновения. Около минуты потребовалось на нормализацию дыхания девушки, через которое я слышал призыв к продолжению, а случившееся только что предстало небольшим победным рубежом или этапом на пути к одной большой и ёмкой мечте.       Жестом показал, как Сецуне следует лечь, а сам едва только повернулся назад, чтобы достать упаковку заранее заготовленных средств из мужского арсенала, как меня остановили: — Рикард… не надо, он не нужен тебе… — леди через силу улыбнулась. — Хочешь прямо так? — мысль ясна сразу, постараюсь уйти в сторону, не затронув её настоящий подтекст. — Во вкус вошла?       Партнёрша тут же подыграла: — Да, мой, желанный. Никаких запретов, приключения ждут нас, — она гладила себя ниже шеи, затем грудь, медленно спускаясь всё ниже. — Никаких запретов из предпочитаемого, моя небесная принцесса, а неугодное нам… даже не помню, чтобы когда-нибудь даже немного хотел, — наклон к лицу любимой и поцелуй в губы окончательно отвёл старательно избегаемую тему. — Ещё один из бесчисленных поводов, чтобы любить тебя сильнее жизни, мой король, — ответный поцелуй оказался ожидаемо слаще любого мёда и нежнее персидского шёлка.       Девушка закинула стройные ноги мне на плечи и качнула бёдрами; касания идеально гладкой, шёлковой кожи, её пленительное тепло продолжали разжигать пожар глубоко внутри. Теперь языки пламени уже, наверное, вырывались с моих глаз, слетали с ладоней, входили внутрь манящего упругого бутона и сразу же обволакивались жаром особого вязкого и густого нектара, вызывая характерное стремление двигаться навстречу, извиваться, как лесные феи во время ритуального танца под погружающую в изменённое состояние сознания музыку. Я вошёл сразу и до самого основания, несколько секунд подождав; чтобы избранница смогла насладиться ощущением целостно выраженной заполняющей её без остатка страсти внутри, как нравится нам обоим. Вожделение смотрит на меня через лицо верной спутницы, эйфория ощущений тактильных и эстетических говорит её устами, эротический такт передаётся через движения и ласкающие мой слух возгласы, постепенно становящиеся всё громче и немного протяжнее, осознание романтического удовольствия без границ и меры, ранее кажущегося слишком смелым и запретным, натурально и естественно… оно над нами и пронзает изнутри миллионами мягких иголочек, создавая вихри чувственности и остроту первозданного удовольствия от любви и единения.       Сецуна повернула голову направо, прикрыв глаза; через кожу я слышу её сознание… она выгнулась, лаская себя, губы немного дрожат… ещё не сейчас, скоро, немного позднее. Я пойму, когда настанет минута, когда на ночном небе зажжётся ещё одна величественная туманность, что озарит его новыми красками, затмевая все прочие, вполне обычные узоры. Бёдра движутся мне навстречу, а бутон ещё плотнее сжимает скользящий внутри член, передавая ему всю палитру ощущений, как в самый первый раз, когда удовольствие друг другом кажется мимолётным и зыбким, когда вокруг множество рисков, а внешняя среда совсем не дружественна к нашедшим своё предназначение и цель в жизни людям. — Мой король, ещё… я хочу стать твоей этой ночью… сейчас, как и всегда. Подари мне право озарить эту ночь для тебя, — голос леди не сбивался; она умышленно делала паузы, чтобы обращение ко мне в такие минуты обретало особый пылкий и пряный оттенок. — Ты станешь моей раньше, драгоценная, а затем отдамся без остатка и запретов — вот приложение к желанию тебя. — Почтенный, право сменить очерёдность неоспорима, потому… как только почувствуешь соблазн завершить в меня — не сдерживайся… и можно без предупреждения… Всегда можно.       Немного замедлив темп, наклонился, чтобы наши языки сплелись в нескромном танце ласк и касаний. Не все девушки столь сильно любят целоваться в объятиях, как Сецуна; снова ожидания превышены «суровой» реальностью. — Неземная, тебе разве мало регулярно подносимых невообразимым и внезапным образом горячих ласк, когда задача для меня «продержаться хотя бы 25 минут» не всегда выполнима? — Судьбоносный, время растворяет нас в уединении и идёт вокруг, огибая тела и души. Не смотри, когда и сколько из его потока получается идти к высшему наслаждению друг другом и знай, когда ты отдаёшься моей фантазии полностью, — приоткрыв рот, девушка медленно облизала губы, а затем одарила пламенным поцелуем мои, — доверяешься мне в пленительном забвении, то, получая желанный взрыв страсти из тебя, я сама рассыпаюсь на бесчисленные искры и осколки, чтобы очень скоро собраться заново и пропустить великолепие от осязания через всё моё существо. Ласки и приводящие к финальному аккорду движения — есть обоюдоострое явление, работающее на меня саму ничуть не меньше. — Наши вкусы поразительным образом совпадают, вот почему ты не можешь быть с другим, как и я — с другой. Уровень исполнения интимных игр тобой наилучшим образом это доказывает; но самое важное даже не умение и жажда на пикантные ласки в мой адрес, а инициативность и внезапность, непредсказуемость, когда за несколько секунд мир из обычного становится обителью наших самых откровенных представлений о красоте и упоительности близости.       Всего одна фраза из уст любимой девушки «Отдайся мне» в практической плоскости знаменует мечту мужчин нашей цивилизации — смотреть, расслабиться, получать удовольствие и забыть о времени, ведь тогда оно действительно ощущается вечным и величественным потоком, богатым физиологическим и эстетическим изяществом.       Нам обоим часто приходилось слышать различные истории об изменах и неверности, так или иначе заканчивающиеся, порою, трагичнее, чем распад семьи или расставание в прошлом двух любящих людей. Так почему же происходят измены? Это явление совсем не стихийно, мало того — оно хорошо прогнозируемо при обладании навыками процессного подхода в мировосприятии и берёт начало на стадии компромисса при установлении отношений, когда явно выраженный в понимании конкретного индивида критический недостаток партнёра принимается, как неизбежное зло; авансом к нему хочется привыкнуть и смириться, замазать достоинствами и прочими особенностями, однако, время идёт, и привыкания не наступает. Мало того, словно по иронии судьбы, появляются другие люди, в ком, вопреки здравой логике, не просто отсутствует нежелательная физическая, физиологическая, поведенческая или иная черта, а вместо неё наличествует сильная сторона в том же самом плане. Внимание индивида, живущего во смирение, недополучающего жизненно важного ему типа и подвида энергии с желаемыми количественными и качественными характеристиками, не может пропустить вызывающее интерес третье лицо; а за ним могут следовать другие снова и снова. Дальше наступает разочарование, ведь партнёр ничего не делает или объективно сделать не может во устранение критического момента, и подходит момент истины с выбросом скопленного потенциала негодования, ведь кажущееся невозможным становится доступным, пусть и на стороне. В лучшем случае произойдёт полное осмысление приоритетов и тотальный отказ от того, что нельзя получить, как данность, в худшем (что чаще) — алчная попытка восполнить давний голод с третьим лицом. В отношениях обязательно уметь идти друг с другом на диалог по любой проблемной тематике, когда лучшим способом постановки проблемы служит предложение вариантов её решения, когда потребность двигаться навстречу становится делом обоих, а не кого-то одного. Люди с высоким уровнем нравственности властны над ошибочно называемым некоторыми незаслуженно выдающимися мыслителями «бессознательным» в вопросах взаимодействия полов, потому не имеют проблем подобного рода, а для остальных же всегда есть риск, как и те, с кем можно воплотить в реальность любые желания без запретов и ограничений в отличии от гневно и порицательно реагирующих вторых половинок. Где счастье и гармония держатся за руки, а партнёры видят друг друга, как продолжение себя, не бывает измен; актуальности сего постулата, наверное, лет больше, чем нынешней человеческой цивилизации.       В минуты «первого раза» мы жили настоящей мечтой, и именно тогда увидели в ней нашу текущую действительность — мир для нас и ради нас, в котором возможно всё, о чём ранее не решались даже думать про себя. Упоительность несбыточных мгновений или ставшая бытностью слишком смелая сказка о заботе и внимании, преданности и верности, о воодушевлении и изяществе, жертвах и обретениях, а первично — о любви, на которую только способен человек, как живое существо. О любви сразу состоятельной и страстной, которая длится и длится с течением жизни, становясь лишь сильнее, красочнее и ярче. В ней нет пресыщения, скуки от почему-то успевающего быстро надоесть обычным людям принятия взаимного комфорта, ей не свойственны формы развития через конфликты и искусственно создаваемые сложности друг другу; многим так действительно нужно, мы же предпочитаем совсем другие механизмы достижения желаемого. Мир стал иным, либо два человека в нём и не люди вовсе, а сущности кардинально отличной от остальных природы, думающие, что они — тоже Homo Sapiens. Не берусь гадать, ведь моя избранная, как и я, довольны тем, что имеем, храним, развиваем и строим дальше.       Наша реальность есть процесс в постоянном созидательном движении, а не наркотик, которым болеют и испытывают ломку от недостаточности качества или количества очередной порции. Гармония — есть постижение совершенства в развитии, она управляема силами двух её хранителей и с каждым новым днём возносит их всё дальше в направлении устремления собственных векторов целей, в способности предвидеть и представлять пару в их идеальном завтра.       Дыхание Сецуны становилось чаще и отрывистее, её руки ласкали гладкую и немного загорелую кожу так томно и завораживающе, что одного только этого зрелища было достаточно, чтобы потерять изрядную долю мужской выносливости и пропустить надвигающееся и обволакивающее с самых рубежей подсознания тепло в одной точке организма. Интимные мышцы сжимали член и в то же время давали ему лёгкость скольжения, обнимали его и лишь немного расслаблялись потом, когда бёдра покачивались в стороны и мне навстречу. Каждое движение в самую глубину нежного и жаждущего моей любви цветка срывает с губ короткое восклицание; в нём читается больше, чем просто упоение полнотой разливающегося по телу будоражащего пламени, которое подогревает желание совершить стремительный бросок всем телом и духом в бездну, наполненную звёздным светом, узорами далёких и ещё не открытых человеком миров, звуками непередаваемой космической музыки, чаяниями великих и сильных надежд, туда, где есть мы и наша фантазия о неделимом вечном. — Мой князь, скоро я стану твоей женщиной в настоящем, как и всегда… вся и без остатка… Позволь мне достичь высшей точки, будучи сверху… — Моя княгиня, в таком случае, я смогу касаться тебя, когда настанет черёд стать твоим мужчиной в протяжении этой ночи.       Теперь её очередь лечь сверху; девушка едва сдерживалась, но понимала, насколько важно в результате совсем небольшого перерыва, проведённого в объятиях друг друга, обеспечить более яркий итог красивой и немыслимой по содержанию и смыслу игры в танец молнии и вулкана.       Моя передышка проходит в жадных ласках любимой, осталось немного, преодолевая сильнейшее напряжение и желание высвободить вулкан страсти, я отдаю удовольствие чувственности прикосновений ей, чтобы немного восполнить себе выносливость. Губы поцеловали каждый сосок, а язык очертил контуры обеих грудей, покрывая их нежными касаниями, стоны и сладостные глубокие вдохи — хорошая награда и обязательная обратная связь, но я хочу большего, ведь мне уже в который раз позволено всё… Пока руки Сецуны гладили мою грудную клетку и шею, расправляли волосы и проскальзывали по плечам, я взял свою жаждущую бурного финала плоть и упёрся ей в ту самую точку, у верхнего основания бутона девушки, а затем немного надавил и начал массировать, полностью отдавая себе отчёт, что сейчас будет.       Всего несколько секунд мимика передавала борьбу с желанием завершить всё прямо сейчас с жаждой подарить мне это право. Голова откидывается назад так, чтобы волосы проскользили и пощекотали моё тело в смелом и пылком выпаде. Восклицание… медовое и тающее во мраке завершающейся ночи, выпрямленные руки быстро нашли опору в пока ещё несильно смятом одеяле для пикника. Надо дать возможность перехватить инициативу, я закрываю глаза и ослабеваю хватку… долго ждать не пришлось, ведь мы понимаем друг друга и на языке тела… Избранница взяла член и аккуратно направила, чтобы медленно и неспешно опуститься на него до самого основания; дрожащие губы выражают восторг, они не умеют имитировать естественное и прекрасное.       Любая другая давно бы расцарапала ногтями мою грудь и шею, крича и шипя разъярённой львицей, но только не Сецуна. Приступы столь диких конвульсий ей не только не свойственны, а обоснованно презираемы по ряду причин; пусть любители и находят свой пряный изыск в нанесении лёгких ран друг другу, мы их вряд ли когда-нибудь поймём.       Такт движений задан, всё вожделение обоих уже с трудом удерживается в наших несопоставимо малых по масштабу с ним телах; оно жаждет свободы… Концентрация энергии на востоке у самой первой полосы на границе зрения стремительно нарастает, пока она ещё почти не заметна.       Синхронный удар двух сердец…       Покров из звёзд меркнет и становится бледнее, его начинает что-то подпирать…       Мой выдох от начинающей возрастать остроты ощущений…       Звёзды продолжают таять, луна теряет сочность цвета…       Твоя просьба отдать тебе всё… до конца… ласкает мой слух, вознося в блаженном изобилии мелодий наслаждения ещё выше и стремительнее…       Плотность ночного мрака утрачивает силу и всякую власть; на небесном своде идёт даже не борьба, а вытеснение его ярким и неизбежным.       Поток всей скопленный страсти рвётся наружу, контроль уже можно считать утраченным. Мне становится труднее дышать… я слышу тебя, хорошо и чётко, стоны стали громче… Темп немного замедлен, так приятнее…       Ещё несколько секунд и…       Мгновение нарушаемой лишь нами полной тишины: ни звуков природы, ни движений травы и взмахов ветра, даже Морава успокоилась в мимолётном ожидании… Запреты стёрты, мы перешагиваем с тобою последний предел вместе, держась за руки и не выпуская их. Точка невозврата преодолена! Так в наш мир входит неудержимое по смысловой насыщенности, естественное по природе и масштабное в пространственном выражении неделимое для обоих волшебство, право испытывать которое нам дано, видимо, в награду за достойно завершённые испытания в жизни этой и воплощениях прошлых. Полоска первых лучей утреннего света стремительно врывается на небесный купол и взрывает его первозданным светом новых надежд, энергией созидания, лучами тепла и, конечно же, веянием осенней страсти, очерчивая границы восхода, ещё безжалостнее теперь уже растворяет в себе остатки ночи и растекается по ещё недавно бывшему густым тёмно-синим полотну, словно повинуясь кисти великого, но невидимого художника. Вспышка проявившегося солнца почти слепит, а за нею привычный ритм всего живого просыпается ото сна и начинает очередной виток вечного цикла в физическом мире. Приятное ночное послевкусие исчезает неспешно, словно прощаясь до следующего раза.       Мириады бриллиантов утренней росы зажглись, отражая лик проснувшегося солнца на ковре свежей скошенной травы, искрясь и очаровывая нас неподдельным великолепием. Первый порыв теперь уже осеннего ветерка накрывает волной удивительных и свежих ароматов прибрежного луга. — Я дал тебе всё, как и просила, моя чародейка, — несколько жадных поцелуев в губы лёгшей на меня леди помешали восстановить дыхание в полной мере, — твоё доверие не имеет никакого количественного выражения. — Мой король, я приняла всю твою любовь; она даёт мне воодушевление и невероятные силы жить ради нашего взаимного развития во всех открытых телам и сознаниям мирах, — Сецуна любовалась моим лицом вблизи, одна из её особо отмечаемых поведенческих особенностей, когда всё завершится. Так же и я любовался ею, одаривая касаниями губ шею и грудь.       Через несколько минут рукой нащупал в вещевой сумке две подарочные серебряные фляги с эмблемой частной военной компании «Пересвет», ослабил клапана и одну протянул Сецуне. — Моя мифическая, я подарил тебе встречу рассвета первого дня осени в долине Моравы… — …чтобы я подожгла предрассветное небо и впустила в нас всё чарующее тепло начала золотого сезона, мой князь. — За вечных нас! — произнесли мы, одновременно соприкоснувшись губами и флягами.       Свежий гранатовый сок особого рубинового оттенка ненавязчивой сладостью ознаменовал вкус начала этой осени.