Уверовавший

Зоро чудовищно силен. И, нет, говорить о тривиальной физической силе этого человека, пусть даже у него за спиной, было очень грубо, хоть и правдиво. Ее может достичь большая часть человечества, если очень сильно постараться, но этот парень. Ох, он силен именно душой. Тем бесстрашным сердцем, которое будет биться уверенно и спокойно, даже если произойдет апокалипсис. Всегда будет жить той непокорной для внешнего мира жизнью. Он – творец. Такой же творец своей судьбы, как и любой другой человек, разве что с той разницей, что ни на чье другое мнение он не полагается. Мятежный, непокорный разум яростно плещется в бледных горящих светлых глазах всегда, стоит кому-то на них даже случайно обратить внимание. И понять, что этот взгляд все такой же яростный, обжигающий – живой. Он был живой, как и бьющееся в груди сердце, ищущее подобных себе. И нашел – Луффи был одним из тех, кто больше всего проникнулся к Ророноа и даже смог удивить его своей поистине абсурдной уверенностью. Такой же нечеловеческой, как и его терпение и воля. С таким же духовным гигантом старпом чувствовал себя на одной волне, почти что посвятил его служению свою жизнь, будто нашел свой путеводный луч в жизни – следить за своими накама и капитаном, как верный пес, охраняющего своего хозяина. И вся команда, чтобы не подводить его доверия, старалась не ударить перед ним в грязь лицом – они восхищались им. Как и Санджи: проникнувшись к нему едва ли не симпатией после того, как встретил его в первый раз, на Баратти. О, этот человек чертовски привлек его, настолько бесстрашно встав под лезвие меча, отстаивая свои интересы. Безрассудно. Этот черт в харамаки всегда был безрассуден, совсем не обращал внимания ни на чьи слова, изолировавшись от них за глухой стеной своей цели – стать сильнейшим. Но самих накама не чурался, даже наоборот – приобщался к игрищам канонира, врача и капитана, беседовал с музыкантом, навигатором и археологом, помогал плотнику. И проводил с ним, с Санджи ночи – всегда жаркие, полные признаний и ласк, таких горячих, что кок от них почти плавился, как нежнейшее сливочное масло. Ругался с ним он только по той причине, чтобы снова и снова смотреть в эти яростные, живые глаза, слышать грубый, пылкий голос: снова и снова убеждаться, что он – все та же неприступная стена воли. Он им едва не открыто восхищался: пусть это было с первого взгляда не заметно, но, стоит только немного присмотреться, как смущающая правда вставала впереди него ярким маяком, почти крича о его настоящих чувствах. С ранних лет Зоро терпел боль. Терпел ее так часто, что стал к ней уже невосприимчив, покрывшись толстой чешуей своей невозмутимости и невосприимчивости к мнению окружающих. Действительно, невероятный человек, отбросивший свое прошлое ради цели – быть лучшим. Для них, чтобы доказать всем, что он стоит этой команды, ставшей для него самой родной семьей. Для Санджи он уже был самым близким, родным. Все в нем было уже по-своему известно: его необычного пепельно-зеленоватого оттенка лохматые короткие волосы, медная смуглая кожа, покрытая множеством известных мелких и крупных шрамов. Как свои вспоминались эти родные три золотые серьги в ухе, милые привычки засыпать где попало, выпивать и теряться в трех соснах. И эти глаза: о них, однако, можно рассказывать вечно. Настолько завораживающие, как два обжигающих угля. Он уверовал – упорно верил в свое тело, дух и непоколебимость принципу. Он уверовал в это давно, казалось, с самого рождения – это качество так никому больше не подходило, как к этому невероятному человеку. Санджи влюбился в него. Всем сердцем. Окончательно и бесповоротно, сколько бы не отнекивался… хотя он не особо старался отмахнуться от него. Наоборот, только чаще старался находиться к нему ближе, жадно ловить все его движения, слова, взгляды. Как ума лишенный каждый вечер запирался с ним на камбузе, в вороньем гнезде, каюте – да где только он не доказывал ему, что просто без ума от ВСЕГО него. Зоро сидел у него в голове, как клещ, он мог питаться той любовью, что никогда не кончалась в поваре. Даже сейчас, вместо того, чтобы продумывать меню для команды, Санджи стоял у фальшборта, смотря на далекие расплывчатые серовато-голубые облака, и томно вздыхал, вспоминая глаза любовника. Сизый дымок забытой сигареты вился по ветру легкой туманностью, как пар от спокойной глади озера по утрам, испаряясь в соленом воздухе. А кок все думал о нем – как какая-то девчонка о принце. Ну и пусть, такое себе можно позволить в случае с этим человеком. - Эй, кок, - раздался позади тот самый волнующий голос, в ответ на который парень вздрогнул, едва не выронив сигарету, но в целом никаких эмоций больше не выдал: разве что немного наклонил голову, думая, что же такого непредсказуемого сделает Зоро на этот раз. О, в этот раз он решил быть более дружелюбным. – Помочь сегодня со стиркой? - Нами-суан заставила? – все так же не отводя взгляда от горизонта, промурлыкал под нос Санджи, затяжкой вновь раздувая огонек на конце почти дотлевшей сигареты. В ответ лишь довольный фыркающий смешок, и на плечо кока легла крепкая жилистая ладонь, приятно давя на руку. - Нет, - он принудил повара посмотреть наконец ему в глаза, намекая, что он сейчас говорит с ним, а не со стеной. В глазах снова мелькает огонек, но уже более хищный. – Захотел освободить для тебя время на вечер и завтрашнее утро. Взбудораженный таким намеком, кок смотрел в его глаза едва не возбужденно, когда вдруг в чувствах не притянул его за руку, обхватив лицо ладонями и оставляя на губах горьковатый, тягучий от сигарет привкус. Тот же не растерялся и скоро мазнул языком по его губам, с силой проведя ладонью по его пояснице и вырвав невольный вздох. С влажным звуком Санджи отлип от него, наконец взглянув в серые глаза вблизи – все такие же невероятно-сильные, как и всегда. На выдохе усмехнулся, положив голову на чужое широкое плечо. - Ты великолепен, - смотрел он на старпома, точно на божество, легко ухмыляясь и в смущении от собственного же признания пряча лицо. Ророноа лишь обворожительно оскалился, прихлопнув ладонью уже ниже пояса любовника. - Можешь не льстить, - засмеялся он, не боясь привлечь внимание накама. – Нежнее я не буду. - В курсе, - в ответ усмехнулся кок, обняв парня за шею и прислонившись щекой к его скуле. – Я и не жду.