Стервы не плачут

      Она сидит в углу ванной, закусив руку, и сотрясается в рыданиях. Из глаз, особенно ярких сейчас, текут слёзы, капая с трясущегося подбородка на грудь и впитываясь в стандартное для отеля большое белое полотенце.       Неумеха. Никому не нужная. Бесполезная. Дура.       Хлоя беззвучно воет.       Она даже не пытается подняться — ноги всё равно не слушаются.       Что она умеет, кроме как тратить деньги? Ничего. Со-вер-шен-но.       Разжимает зубы и, чтобы не издать ни единого звука, кусает губу.       Кому она нужна, если даже мать ушла с чемоданом, кинув через плечо «Скоро вернусь»? «Скоро» уже длится одиннадцать лет.       Отец? «Хм, милая, нет времени, поиграй с дворецким».       Откупается деньгами. «Времени нет, Хлоя, вот тебе на карточку, развлекайся».       А можно вместо этого объятия и «я тебя люблю, милая»? Нет? Ну что же, давайте карточку.       Адриан? Она больше не единственный его друг. Ха! Да она вообще больше не его друг. Даже этой Маринетт Дюпен-Чен он уделяет времени больше, чем ей.       Она живёт в отеле, чёрт возьми! О-те-ле! Стандартной, пусть и люксовой, комнате, которая кажется невероятно холодной и безликой, несмотря на тёплые цвета в интерьере.       Есть ли кто-то, кто может просто обнять, погладить по голове, выслушать? Нет.       Потому что она — стерва. Потому что кроме как вредить, клеветать и воровать чужие дизайны, она ни на что не способна. Потому что она смеётся над чужими жизнями и неудачами, чтобы вот так, в углу ванной, плакать над своими. Потому что она дочка мэра, у которой всё есть, кроме чувств.       Хлоя Буржуа ненавидела такое своё состояние. Она чувствовала себя слишком жалкой, чувствовала — остро — одиночество.       Но это состояние ей было нужно.       Разжав зубы, блондинка, опираясь на стену, встаёт на ноги, расправляет плечи. Гримаса отчаяния уступает место привычной надменности. Ушла мать? Пфе, больно нужна. Ничего не умеет? Она дочь мэра Парижа, не пальцем деланная. Да всё, что она захочет, сразу же доставят на блюдечке с золотой каёмочкой.       Хлоя смахивает слёзы и кровь с подбородка и недовольно смотрит на себя в широкое зеркало. Опять раскисла, вот же ж. Придётся снова ярко краситься, чтобы не было видно завтра. И пиджак с длинными рукавами надеть, а то за ночь этот кровоточащий след не пройдёт уж точно.       А ещё обязательно усмехнуться над неуклюжестью Дюпен-Чен и обозвать Сабрину бесполезной бестолочью. Да и не мешало бы сказать Роуз, что своего принца она не дождётся, ибо все её сказки — бред.       Стервы не плачут.       (они беззвучно воют, царапают лица, рвут волосы, оставляют на запястьях следы от зубов и кусают до крови губы)