Этот мир.

Мария качает в руках гранату. Этот мир так некстати родился мертвым. Этот мир пахнет дымом и болью горклой. Этот мир пахнет гнилью, твоим парфюмом. Этот мир умирает в моих сосудах. Я свой бог, и я сам же здесь свой Иуда. Разве сыщешь теперь уж порочней круга? Я не дам тебе шанса со мной проститься. Я буду упрямо и долго сниться. Я буду вбивать в тебя гвозди, скобы, чтоб не откачали никто из скорой. Но ты смеешься и гладишь мои стигматы. Я не помню имя, места и даты. Я не помню, была ли ты здесь когда-то, и существую ли я вообще. Мария качает в руках гранату. Этот мир так некстати сделал первый выдох. Каждый мой перелом и случайных вывих, каждый мой недописанный стих и проза для этого мира — пустая доза. Твой смех оставляет следы на теле. Для этого мира я, как плацебо (а мир замкнулся в твоей системе). А мир заткнулся. Глазами в небо я целюсь, и я раню тебя смертельно, но погибель тебе к лицу. Так скажи же мне, предателю и лжецу, как не падать тут на колени, как не плакать, вгрызаясь зубами в вены, как не выть, не скулить и держаться веры. Научи меня умирать. Ты качаешь в руках гранату. Этот мир — нелюбимый ребенок бога. Ты смотришь устало и даже строго. Этот мир умирает в моих объятиях. Но он мой дар и мое от тебя проклятье.