Тьма поглотила город

Воланд сидел на крыше в своём кресле и наблюдал, как над Москвой сгущаются сумерки. Солнце только что село в чёрные тучи, и закатное небо, словно уже распоротое предстоящей бурей, кровило алыми полосами. Где-то вдалеке поднимается чёрный дым – всё почти как сто лет назад. Тёмный мессир смотрел на этот город, как он был уверен, в последний раз. Когда его здесь не будет, от России с её столицей останется только жирный пепел и кратеры-воронки от взорванных бомб. Усмехаясь, Воланд подумал о звезде, которая погасла миллиарды лет назад, а её отсвет всё ещё мерцает в других мирах. Эта страна – тоже в скором времени безжизненная планета, но до слуха ещё пока доносятся озабоченные голоса людей, визг тормозов и ругань спешащих водителей, детские возгласы под музыку с электронных планшетов. За спиной мессира беззвучно возникла тёмная фигура в хитоне из грубой шерсти. - Чего тебе опять от меня надо? – С презрением осведомился Воланд, не оборачиваясь. – Можешь не говорить, как рад меня видеть, лучше сразу переходи к делу. - Я должен передать тебе Его послание, - спокойно ответил Левий Матвей. - Удивительно, но я уже догадался, - иронично хмыкнул мессир. – Что, опять насчёт этих двух несчастных? Им не нравится их райский уголок? - Напротив. Они часто вспоминают о тебе. Иногда даже чувствуют себя счастливыми. Воланд удовлетворённо потёр подбородок. - Михаил иногда пытается что-то писать, но не может, - продолжал бывший сборщик податей, – перо и чернила выскальзывают, немеет рука или он просто теряет мысль. - Ещё бы, за всё надо платить, - констатировал Воланд. – Тем более, в аду этот дар ему всё равно бы не пригодился. Постой, как ты его назвал? Михаил? Давай оставим имена, как эфемерную часть человеческой сущности. Теперь он – Мастер, и никто больше не вспомнит москвича по имени Михаил. Разве что в другой ипостаси, параллельной жизни, где он действительно прославился, описав в своём романе всё, что случилось с ним и его Марго. Правда, деликатно не упомянул, на что на самом деле пошла его возлюбленная, чтобы его вызволить. Не описал до конца всех тех ужасов, которые претерпевали королевы бала, после чего многие седели и вскоре умирали, пополняя число моих ежегодных майских гостей. Воланд картинно закатил глаза. - Если женщина готова ради любви на всё, она уже принадлежит мне, и ничто этому не помешает, - заявил мессир. – Но та русская Марго – исключение. Хотя ей, помнится, и так хорошо досталось. Теперь она безумна не меньше своего Мастера, а быть запертыми в безумии, страдая от припадков – самый настоящий ад. Тот покой, что вы для них у меня вытребовали – иллюзия, только ожидание приступов боли и страха от одной полной луны до другой. Словно в подтверждение его словам, на противоположной от заката стороне горизонта блеснул налитой шар ночного светила, выбравшись на миг из-за туч, но сразу был накрыт не то дымом, не то грозовым облаком. - Теперь, - продолжал мессир, - я… какой это срок на Земле? Ну да, лет двадцать как не устраиваю балы с прежним размахом. Настоящую хозяйку бала стало невозможно найти. И дело даже не в том, что перевелись Маргариты королевской крови. Теперь даже зов крови не подсказывает им, где заканчиваются границы добропорядочного поведения. И то, что раньше могло быть подвигом, великой жертвой чести ради любви, превратилось чуть ли не в норму. Женщины участвуют в оргиях и наслаждаются свободой действий. Что ж, мои королевы, прошедшие урок, тоже обретали физическое и моральное раскрепощение, но через внутреннюю борьбу, а не через изощрённые удовольствия. Думаешь, я, старый брюзга, сетую, как испортились нравы? Ничуть, пусть всё идёт своим чередом, как должно быть – любая случайность есть сумма нескольких закономерностей, я говорил об этом Канту. Тем более, осталось недолго. И скоро ты увидишь, кто из нас был прав – Он или я. - Вот ты и подвёл черту разговора, - чеканно отозвался Левий Матвей. – Я скажу, зачем снова пришёл к тебе, князь тьмы. Он просил, чтобы ты не уничтожал Россию. - Что-о?! Тут Воланд, наконец, не выдержал, вся его степенность вмиг улетучилась; ему надоело создавать видимость беседы о высоких материях. - Ты хоть понимаешь, что ты несёшь?! Может, Он мне, как воспитатель несмышленому ребёнку, будет диктовать, как именно начинать Апокалипсис, что следует делать, а чего не следует?! Левий Матвей, пожалуй, и не ждал другой реакции. - Пойми, так будет лучше для всех. Если ты начнёшь мировой конец света, как и задумал, с России, ты первый пожалеешь об этом и быстро проиграешь. - Если Он так дальновиден, зная, что я проиграю, - напирал Воланд, - почему останавливает меня, если моё скорое поражение в Его же интересах? - Ты знаешь, как звучит ответ. Он милосерден и даёт тебе время. - Ах, время? – Деланно удивился мессир. - Разве у меня не было достаточно веков, тысячелетий, чтобы поставить все точки над i? Что решат жалкие десятилетия? Детский лепет, и только. Зачем я вообще тебя слушаю? - Мессир резко мотнул головой, словно избавляясь от навязчивого овода. - В твоих силах если не завершить зло, то хотя бы приостановить его, - убеждал собеседник. - Разве я сам планирую и создаю зло? – Воланду вспомнился их последний разговор о необходимости теней на земле. - Все корни зла сейчас сконцентрированы вокруг этой страны. А я… Я просто покажу людям их кривое зеркало, заглянув в которое, они лопнут от ужаса. - Но кто же покажет им прямое? Губы Воланда дёрнулись в конвульсивной усмешке. - Вот это не моя забота! Вы уж как-нибудь сами напрягите извилины, или что там у вас? Выполнять чужую миссию – не мой конёк. - Да ты мешаешь нашим ангелам даже приближаться к людям, к их греховным душам, - воскликнул бывший сборщик податей, – наслаждаешься низменной человеческой энергией, кормишь ею своих слуг! – На этот раз Левий Матвей не вытерпел, дав, наконец, волю гневу. – Ещё раз говорю тебе, оставь Россию! - Это Его Матушка так просила, да? – Улыбнулся Воланд, с удовольствием наблюдая, как эмоции собеседника бьют через край. К мессиру вернулось состояние внутреннего равновесия. - Насколько я помню, Россия была Её уделом? Надо же, удел, как у феодалов! – Издевался Воланд. – И что же, интересно, у них за планы на эту потерянную страну, которая по-прежнему мнит себя оплотом духовности чуть ли не всего мира? - Я пришёл изъявить тебе Его волю, - сдержанно отвечал Левий. - Я это сделал, а изливаться саркастической желчью ты можешь сколько угодно. - Его волю! – За усмешками Воланд вновь распалился. – Ты всегда был рабом, низким, жалким, без собственных решений! - Может, я и раб, но сознаю, чей я раб. А вот ты существуешь иллюзией безграничной свободы. - Даже если я и не свободен, я – не раб. Во всяком случае, не Его! – Злобно процедил Воланд. Левий Матвей задумчиво покачал головой и, глядя на последние мазки багрового заката, медленно произнёс. - Скоро ты сам всё увидишь. Да, любая вещь имеет тень, но без вещей теней не существует. Прощай. Воланд остался на крыше один. Он завернулся в плащ, словно от промозглости нахлынувшей ночи. Пора! Но он медлил. Там, за тем чёрным облаком, ждут его свита и верный конь. И воинство, готовое к решительному броску: минута – и этот город рухнет в тартарары. Всё давно готово, ждут лишь его сигнала - малейшей мысли или лёгкого кивка головы. Сколько же прошло времени? Мгновение? Век? Мессир медлил.