Bind & burn

— А что насчет стоп-слова? — кислым тоном выдает свой последний аргумент Шигараки. Ситуация нервирует до ужаса, и это ему чертовски не нравится. Чужой взгляд жжет спину, заставляя неловко ерзать. Горячая ладонь ложится на лопатки, вынуждая замереть на месте. — В порядке эксперимента оно нам сегодня не понадобится, - безразлично отмахивается чертов засранец Даби, закрепляя последний узел на его, Шигараки, руках. Пальцах, если еще точнее. Гребанных больших пальцах. Даже просто мысль об этом звучит по-идиотски, но стоит ему слабо дернуть ими — и их, как и кисти с запястьями, тут же простреливает острой болью. Он сдавленно шипит и ругается в простыни. Все это ему абсолютно точно не нравится. — Послушай, я думал, мы уже договорились, — скучающе тянет Даби. Его пальцы невесомо скользят по спине, легко оглаживая болезненно выпирающие позвонки. Вслед за каждым их прикосновением по коже тянется целый шлейф мурашек, но будучи даже напряженным до предела, Шигараки не смог бы сказать, что это неприятно. Когда Даби наклоняется ближе, опаляя своим дыханием загривок, он не выдерживает. Дико извернувшись, Шигараки умудряется перевернуться на спину. Цепляет взглядом лицо Даби — ублюдок нереально доволен собой, и шипит: — Только один раз. И мне это уже не нравится. Даби в ответ только лениво жмет плечами. Скользящим движением проводит по шее, грея ее ладонью. Слишком горячие для обычного человека пальцы обводят твердые, дрожащие от напряжения мышцы. Он намеренно задерживается на кадыке, и Шигараки просто не может сдержать рефлекс — тяжело сглатывает. — Или так, или перчатки. В прошлый раз ты здорово попортил мне шкуру. А я ее остатками дорожу, понимаешь ли. В его голосе все те же плавные ленивые интонации, но среди них можно различить прячущееся недовольство. Голубые глаза смотрят пронзительно холодно, когда он наклоняется, чтобы оставить укус на его ключице. Шигараки чуть вздрагивает от жалящего прикосновения, и сильнее вжимается спиной в матрас. Черта с два он чувствует хоть какое-то раскаяние за «прошлый раз». Прямо сейчас ему очень хочется положить на изуродованные губы все пять пальцев, и понаблюдать за тем, как превратится в прах чужая ухмылочка. Даби словно угадывает его мысли и, резко отстраняясь, впивается в него глазами. На дне его глаз будто тлеет что-то глубоко отвратительное. Шигараки чувствует себя удушающе беспомощным под его цепким взглядом. Словно полудохлый жук под лупой какого-нибудь мальчишки-садиста. Он едва сдерживает дрожь и снова дергает руками. Боль тут же отзывается отрезвляюще острым импульсом. Заметив это, Даби хмыкает: — Полегче. Будет плохо, если ты сломаешь себе что-нибудь. Шигараки жмурится, и зло прикусывает губу, привычно тревожа никогда не успевающие зажить ранки. — Тогда в первую очередь плохо будет тебе, ублюдок штопаный. — Как страшно, — голос у него до того беззаботный, что в глазах белеет от бессильной ярости. Он не успевает ничего сказать в ответ, как на грудь неожиданно ложатся раскаленные до предела пальцы, и его почти подбрасывает вверх от внезапности и болезненной остроты ощущений. Воздух вместе с возмущением застревает в глотке. Чертов урод Даби ведет по ребрам раскалёнными ладонями: кончиками пальцев обводит выступающие кости, спускаясь к впалому животу, щекочет почти бумажно-тонкую кожу с раскиданными по ней кляксами шрамов. Его прикосновения раздражающе легкие, но Шигараки все равно кажется, будто он горит. Его ощутимо трясет словно в лихорадке, и, неразборчиво бормоча ругательства и угрозы, он выгибается вслед каждому прикосновению. Даби, словно оглохнув, игнорирует его и поднимается обратно к груди, невесомо обводя кожу вокруг напряженных сосков. Шигараки вскрикивает, когда он прикасается к одному из них. Размеренная неспешность происходящего просто бесит, но стоит лишь чужой ладони скользнуть к паху, как он дергается, пытаясь свести ноги. Впрочем, конечно же, шустрый ублюдок Даби успевает вклиниться между них, заставляя сжать коленями свои бока. Он плавно двигает бедрами, дразняще потираясь о его ноющий от возбуждения член, и Шигараки буквально вскидывается ему навстречу. Но ничего не происходит. Сукин сын только продолжает тереться об него, дразня плавными толчками. И это, как и невозможность заставить его сделать хоть что-нибудь, бесит до чертиков, до кровавой пелены перед глазами. Шигараки до ужаса хочется освободить руки и сильно, с нажимом, провести по чужой спине — царапая до крови и оголенного мяса под обломками ногтей. Сжимая и стискивая до синяков. И в этот момент Даби обхватывает его член. Шигараки буквально подкидывает вверх, он почти встает на лопатки, зависая над постелью. Он крепко обхватывает коленями чужие бедра и судорожно притирается к чужой ладони, шершавой и жесткой. Когда внутрь проскальзывают ненормально-горячие пальцы, Шигараки лишь крепче сжимает бедра Даби и дергает его на себя, мертвой хваткой впиваясь зубами в чужое плечо. Во рту ярко вспыхивает металлический привкус. Даби недовольно шипит, но ему плевать. Его колотит крупной дрожью, а дыхание сбивается, вырываясь наружу сиплыми, приглушенными стонами. Не в силах сдерживаться, он зарывается лицом в шею напротив, и всхлипывает, как заведенный, сорванным шепотом упрашивая не останавливаться. Ему до ужаса хочется, чтобы Даби наконец перестал сучиться и двинулся — толкнулся внутрь, входя как можно глубже, еще и еще. И на этот раз Даби слушается. Его горячие, слишком горячие пальцы жестко цепляются за ребра, удерживая на весу, а сам он толкается сильно и глубоко. Все тело Шигараки пробивает нервная дрожь, и он стонет уже нихрена не тихо — в голос, почти крича. Даби двигается хаотично и сильно. Кровать под ними натужно скрипит. Шигараки всем телом подается навстречу, громко вскрикивая от удовольствия. В какой-то момент Даби наклоняется так близко, что он может почувствовать его дыхание на своих искусанных в мясо губах. Не задумываясь ни о чем, он впивается в его рот, яростно вылизывая изувеченные шершавые губы и до крови напарываясь языком на острые скобы. Даби ускоряется, и ему хватает всего пары движений, чтобы кончить. Шигараки чувствует себя... убито. Никак не получается справиться с сорванным дыханием и судорожной дрожью во всем теле. Размякшее после оргазма тело болезненно-остро воспринимает любое прикосновение, и даже шероховатая простыня приносит ощутимый дискомфорт. Ублюдок Даби — чертов сукин сын — и теперь не может оставить его в покое. Довольно щурясь, он водит руками по его телу, с силой разминает скрученные в судорогах мышцы, жалит короткими поцелуями-укусами разгоряченную кожу. Шигараки шипит оскорбления после каждого прикосновения, но когда тот наконец переворачивает его на живот и развязывает руки — не может сдержать блаженного стона облегчения. Удивительно, сколько неудобств от гребаной пары пальцев. Руки каким-то образом умудрились онеметь до самых предплечий, и даже попытка как-либо пошевелить ими не приносила ничего, кроме жгучей боли. Возможно, только это и спасло надменно ухмыляющегося ублюдка от скорой расправы. — Сука, я рук не чувствую, — зло выплевывает Шигараки. — Нахуй это, больше никогда не соглашусь снова. Он старается не задумываться о том, что предавший его голос звучит больше жалобно, чем по-настоящему зло. Усмешка штопаного ублюдка становится лишь шире. Он легко переворачивает его обратно на спину, укладывая на собственные колени, и хватает за запястье правой руки, поднимая ее к лицу. — Что за... Это все, что он может из себя выдавить, наблюдая, как Даби голодно вылизывает его пальцы, ласкает языком, легко прикусывая подушечки. Как гладит их губами, всасывая, нанизываясь ртом до самых костяшек. От этого, и от собственной власти — стоит ведь только коснуться... — кружится голова. Он абсолютно точно еще не отошел с прошлого раза, но Даби, чертов Даби! Шигараки яростно почти стонет, хрипло выдавливая из себя: — Давай еще, — на секунду сбивается, — но никаких веревок. Он сам не до конца уверен в своем требовании. Поэтому, в первую очередь для того, чтобы убедить себя самого, как можно более твердо смотрит Даби прямо в глаза. Радужки чужих глаз скрадываются до тонких ободков льдисто-голубого вокруг миниатюрных черных дыр — зрачки расширенны до предела. — Перчатки в ящике. В его ухмылке Шигараки может разглядеть гребаного дьявола.