Большая Мечта Хитори Хилла

      Тори не любил перемен, но прекрасно понимал, что они неизбежны. Общество, обстоятельства, незапланированные повороты судьбы… Как бы ты им ни сопротивлялся, они так или иначе влияли и будут влиять на твою жизнь, заставляя двигаться вперед… Или вбок. Или на пару шагов назад. А потом снова — бегом за горизонт.       Неважно.       Рано или поздно придется уйти из школы, колледжа, поступить в университет, съехать от родителей, найти подработку, если повезет — то постоянную работу… Рано или поздно придется куда-то двигаться.       Отсидеться на заднем дворе, вяло подкидывая футбольный мяч в бескрайне синее небо и размышляя о непостоянстве этого мира, не выйдет.       Тори разумно смирился с этим фактом и предпочитал плыть по течению, выбрав максимально безопасный способ существования — позицию упрямого наблюдателя, у которого на все есть собственное мнение, но делиться им, конечно же, он ни с кем не собирался. В связи с чем Хитори Хилл прослыл среди сверстников угрюмым, странным и крайне недружелюбным парнем, на лице которого никто никогда не видел улыбку. Что мало беспокоило Тори. Точнее, вообще не беспокоило. Суетная жизнь одногодок его не интересовала.       Все, что интересовало Тори, можно было обозначить тремя константами…       Футбол, соленые огурчики в сэндвиче на обед и Лиам Дэвис.       Тори не любил перемен, но некоторые вещи в его понимании могли и должны были оставаться неизменными, среди которых на первом месте — возможность погонять мяч на футбольном поле. Не ради побед или попытки быть замеченным скаутами, ищущими молодые таланты для именитых клубов. Да, это шанс не просто продвинуться вперед, а буквально прорваться! Шанс почти невозможный, но Йену-то Джарвису удалось.       Хитори Хилл просто любил играть в футбол. Вместе с лучшим другом. В одной, в целом не блещущей успехами команде захолустного Миддлтауна. Единственным другом. Довольно навязчивым и шумным. Слишком ярким. Чересчур общительным и привлекающим внимание.       По правде говоря, Тори считал Лиама Дэвиса той еще занозой в заднице и не раз думал о том, что было бы намного легче и проще, если бы на его месте оказался кто-то куда менее заметный и спокойный. Кто-то не такой харизматичный и энергичный. Не такой открытый, улыбчивый и сердечный. Не такой… красивый — аж глаза слепит. Кто-то… Кто не был бы Лиамом, человеком, понимающим Тори без слов. И от этой мысли Хиллу становилось плохо. Физически плохо.       Да, в некотором смысле Лиа — ужасный человек, но знакомство с ним — лучшее, что могло случиться с Тори в далеком детстве, когда его семья по ряду тех самых обстоятельств вынуждена была переехать из Ливерпуля в Миддлтаун, родной город отца, в красно-кирпичный особнячок по соседству с Дэвисами.       Лиам на следующий же вечер пришел в гости вместе с родителями — знакомиться. Так было принято в этом городке, казавшимся после Ливерпуля невозможной провинциальной дырой. И в тот же вечер решил за двоих, что с этого момента Тори и Лиам — лучшие друзья. А потом спросил: «Ты играешь в футбол?»       Хитори Хиллу исполнилось семь лет, и в футбол он не играл. Не с кем было. Хитори Хилл посещал консультации психолога — до шести лет он отказывался разговаривать. И большую часть времени сидел в своей комнате, где находил массу замечательных занятий и развлечений, которые не предполагали никаких разговоров. Это беспокоило маму и папу. Поэтому его таскали к детскому мозгоправу. Бесполезная трата времени и денег. И в шесть лет Тори открыл рот, чтобы единожды сказать: «Я умею говорить. Просто не хочу». Родителям пришлось принять тот факт, что у них не по годам развитый и умный ребенок, предпочитающий хранить это в секрете.       Тори изумительно рисовал, схватывал на лету любой сложности учебный материал, мог увлеченно, часами что-то мастерить, много и запойно читал, любил разбирать и собирать все попадающиеся под руку конструкции… Но все эти радости вундеркинда отошли на второй план после фразы Лиама: «Ты умеешь играть в футбол?»       Лиам не блистал умом, учился хуже среднего и из всех талантов обладал единственным — превращаться на футбольном поле в суперскоростного супергероя с прицельно метким ударом. Не считая дара собирать вокруг себя толпу, естественно. Неудивительно, что именно он стал бомбардиром в миддлтауновской команде колледжа имени Королевы Виктории. После его появления в основном составе у Миддлтауна даже стали случаться редкие победы, но… один в поле не воин — ведь так?       Тори, как выяснилось, мог быть универсальным игроком, но на поле чаще всего занимал позицию бека или либеро — так у него был небольшой, но все-таки шанс помочь команде не проигрывать бесконечно с разгромным счетом. Возможность дать Лиаму проявить себя, потому что у Дэвиса, в отличие от него, Мечта имелась — попасть в настоящую команду в известный футбольный клуб с достижениями. У многих мальчишек в их городе, особенно из бедных рабочих районов, была такая мечта, но Лиам… Лиам горел этой идеей! Не от безысходности и отсутствия других вариантов обеспеченного будущего — Лиам Дэвис мечтал играть в футбол в сильной команде с сильными соперниками. Ради самой сути игры, ради адреналина побед и поражений.       Собственно, Хитори только поэтому и вступил в миддлтауновскую команду (ему бы хватило просто гонять мяч с Лиа на заднем дворе), демонстрируя и в физическом плане недюжинные способности — быстроту, ловкость и продуманность каждого движения. Иногда Лиам обнимал его за плечи, со смешком ерошил прямые, темнее воронова крыла волосы и спрашивал: «Хэй, Тори, а есть что-то, чего ты не умеешь?» Хитори обычно на все эти фразочки реагировал одинаково: хмурился, передергивал плечами, высвобождаясь из-под руки друга, и отворачивался с недовольным видом. Почему-то нестерпимо было видеть в честных, искренних глазах Лиама столь неприкрытое восхищение. Нестерпимо смущающим.       Как и смущающим было слышать от него же: «Ты можешь получить все, что захочешь, Тори. Ты же чертов уникум! Знаешь, да?» И снова с неприкрытым восхищением. Хитори и на это выражение дружеского восторга Дэвиса отвечал лишь сердитым фырканьем, потому что…       Хитори Хиллу не так давно исполнилось восемнадцать лет. Он мог бы поступить после школы в любой колледж Англии, но остался в абсолютно не котирующемся по рейтингу миддлтауновском имени Королевы Виктории. У Хитори Хилла не было Мечты и не было планов. Он совершенно не знал, чего ждать от будущего. И куда стремиться. Единственное, что он хотел наверняка — оставаться рядом с Лиамом.       Именно поэтому Хитори Хилл продолжил обучение в Миддлтауне. Тупице Дэвису не хватило проходных баллов для поступления в более престижный колледж. Это существенно подорвало его боевой настрой быть замеченным — сложновато отличиться в команде, которая за все время своего существования ни разу не проходила даже региональные отборочные туры, но он не унывал. Лиам Дэвис никогда не унывал. Невероятное качество. Именно поэтому…       Хитори Хилл предпочитал плыть по течению, и течение его жизни носило имя Лиам Дэвис. В далеком детстве этот ужасно-прекрасный человек, жутко приставучий и невыносимо ослепительный, как палящее солнце в зной, отчего-то выбрал молчаливого и остраненно созерцающего мир Тори в лучшие друзья.       Отчего-то… У Тори не было ни одного объяснения на этот счет. Ни одного. Но он был благодарен Лиа за его выбор. Потому что с того момента в жизни Хитори Хилла появилась путеводная звезда.       Перемен не избежать — Тори был уверен в этом на все сто процентов. Как и в том, что никакие перемены не заставят его отказаться от трех вещей: Лиа, возможности гонять с ним мячик на футбольном поле или любой другой подходящей поверхности и соленых огурчиков в сэндвиче на обед. Иначе это не тот сэндвич. Неприемлемо.       Неприемлемо…       Тори привык к трем константам своей жизни, поэтому был абсолютно не готов к тому, что одна из них исчезнет, уничтожив вслед за собой и оставшиеся две.       Все пошло наперекосяк после злосчастной вечеринки в честь дня рождения Лиа. И теперь Тори предстояло сделать выбор: по привычке оставить все как есть или хоть раз в жизни решиться на поступок. Отстоять свое.       Свое право на путеводную звезду.       Право на Лиа, подло исчезнувшего однажды утром из размеренного, привычного распорядка дня. Сразу после празднования собственного дня рождения.       После того дурацкого поцелуя. Тори слабо разбирался в причинах и следствиях человеческих мотивов и поступков, но в этот раз чисто интуитивно не сомневался — Лиа исчез из-за того дурацкого поцелуя.       Тори не хотел идти на вечеринку, устроенную родителями Лиама в честь его девятнадцатилетия. Но как отказать другу, с порога втащившему его в дом и счастливо гаркнувшему на ухо: «Дружище!!! Ты пришел!» с такой неприкрытой радостью и облегчением на лице, будто весь праздник затевался ради Хитори.       Вообще-то, Тори зашел только для того, чтобы вручить Лиаму подарок — спортивную футболку с логотипом легендарного клуба «Ньюкасл Юнайтед», столь любимого Дэвисом. Тори даже съездил за ней в фирменный магазинчик в столицу. Вручил молча, отвернулся в сторону, чтобы не видеть лица просиявшего Лиа, и тут же собирался ретироваться к себе домой. Массовые скопления бестолковых одногодок он выносил с трудом. Поводов для раздражения ему и Дэвис подкидывал с завидной регулярностью.       Как, например, недавно, когда приперся вечером — как обычно нагло и без приглашения, шумно поздоровался с мамой, к слову, души в нем не чаявшей, приволок игровую приставку и заставил разбираться в бессмысленной стрелялке. Тори злился — сердито пыхтел и вдвое больше обычного хмурился от издевательских подначек Лиа. Ну, может, не издевательских. Может…       Лиа косился на него с добродушной улыбкой и все время приговаривал: «Ну же, Тори, разве это не весело?» А затем подсел со спины, положил ладони поверх его пальцев, сжимающих джойстик, и прошептал на ухо: «Давай вместе, а? Вместе у нас все получится».       Раздражающий тип, до чего же раздражающий тип! Не уважающий личное пространство, вечно липнущий и… горячий. Такой горячий, что у Тори спина взмокла и голова закружилась. От жара слишком близко сидящего Лиа, запаха его тела, дыхания, обжигающего шею. У Хитори зарделись щеки и задрожали руки. Что-то странное необъяснимым желанием полоснуло по сердцу. Пугающе мощно и настойчиво. Захотелось вжаться спиной в широкую грудь Лиа и закрыть глаза. Вместо этого Тори подскочил, как ужаленный, швырнул джойстик в друга и, издав с досадой нечто вроде: «Тц!», выбежал на задний двор.       Отдышаться и загасить непонятное волнение. А этот болван… как ни в чем не бывало спустился за ним, уже перекручивая в руках мяч, и с улыбкой бросил: «Поиграем?»       Тори не собирался оставаться на вечеринке Лиа, но сбежать не успел.       Лиам намертво вцепился в его ладонь, и сопротивляться ему бесполезно. Лиа — рослый, статный, с крепкими руками и длинными мускулистыми ногами. Идеального телосложения. Со стальной хваткой. Тори, будучи на голову ниже Дэвиса и в разы уступая ему по силе, мог только жалко трепыхаться, дергая рукой. И хмуро таращиться из-под длинной челки. Но Лиа не было никакого дела до откровенно проявляемого недовольства приятеля.       Как будто ему вообще когда-нибудь было дело до того, что там себе думает Тори… И чего он хочет! Но… если бы Лиам обращал на все его сердитые и недовольные взгляды внимание… Хитори, наверное, умер бы. От необходимости сказать вслух: «Ты меня бесишь! Как же ты меня бесишь! Но… не останавливайся, пожалуйста». Тори лгал себе и хотел не того, чего хотел в действительности. Просто признаться в этом… даже самому себе… было сложно. Характер паршивый.       Ему нравилось быть с Лиамом. Нравилась его раздражающая навязчивость. Лучшее, что мог сделать Лиам, продолжать игнорировать вечно насупленный вид Тори. И, кажется, Лиа об этом знал.       — Не будь букой. Расслабься, — напутствовал его Лиам, всучил стакан с вишневым пуншем и оставил в одиночестве, бросив в разнузданный произвол набирающего обороты праздника. Тори растерянно огляделся, не различая лиц приветствовавших его многочисленных приятелей и подружек Дэвиса, незаметно отошел в дальний угол, сел, пристроившись прямо на полу, и поджал губы.       Что. Он. Здесь. Делает?       И тут же поймал укоризненный взгляд друга. Ощутил слабый укол совести. Это ведь день рождения Лиама. Он любит вечеринки. А Тори — нет. Поэтому все праздники они проводят вдвоем. Как того хочет Хитори. И только в свой день рождения Лиа собирает народ и отрывается. Может, стоит немножко потерпеть? И не быть таким эгоистом?       Тори смело вышел из своего убежища и приблизился к компании сверстников. Кажется, одногруппников Лиама. Тори был не уверен, он и своих-то не очень хорошо помнил. Те замолчали, от удивления оборвав разговор.       — Мммм… — промычал Хитори. — Видели матч Ливерпуль против Шеффилда?       — Нет, — отозвался спустя несколько мучительных мгновений кто-то из парней.       — Ясно, — буркнул Тори и отошел к столу. Перекусить. Желательно сэндвичем с солеными огурчиками. Они точно должны тут быть. Светские разговоры — весьма выматывающая штука.       — Ты не мог бы передать мне сок? — раздался рядом чей-то звонкий голос. Какая-то девчонка. Белобрысая, кучерявая малявка. Улыбается. Подозрительно улыбается. Тори сунул ей в руки сразу кувшин. Впрок. И быстро отвернулся.       — Ты ведь Хитори, да? — продолжила приставать девица, дотронувшись до локтя Тори. Стараясь привлечь к себе внимание. Но Хитори лишь покосился на нее, сдвинулся на шаг влево и вновь сосредоточенно уставился на закуски, намекая, что не настроен продолжать диалог. Малявка не уходила. Смотрела на него выжидающе. Черт!       — Возможно, — уклончиво ответил Хилл. Неизвестно еще, что ей от него надо.       — А я Лили, учусь вместе с Лиамом! — еще более звонко воскликнула девица. — Он же твой друг? — Тори едва сдержался, чтобы не цокнуть языком. Господи, она что, из ЦРУ? — Я вас часто вижу вместе. Лиам классно играет в футбол. Ты же тоже играешь? — тараторила девчонка, отставив сок в сторону. Тори сузил глаза и поджал губы — сока она явно не хотела.       — Возможно, — снова мастерски ушел от прямого ответа Хилл, начиная нервничать. Эта малявка его порядком достала. И где сэндвичи?!       — Аахаха, — расхохоталась Лили. — Ты такой чуднОй! Я давно за тобой наблюдаю.       — Зачем? — сквозь зубы спросил Тори.       — Ты мне нравишься, — смело ответила девушка. На что Хитори удивленно сморгнул и на всякий случай еще на шаг отодвинулся. Странно было слышать подобное от незнакомой девицы. Навязчивой, скажем прямо. Нравишься… Очень странно. Но тут Тори обнаружил заветные сэндвичи, и наличие белобрысой малявки перестало его беспокоить.       — Давай потанцуем? — внезапно предложила Лили.       Тори замер, вцепившись в сэндвич с ветчиной и желанными огурчиками, хлопнул несколько раз глазами и с недоумением посмотрел на девушку. Мотнул испуганно головой. Выкрикнул: «Нет!»       Танцы… Да она сумасшедшая!       Тори зажал в зубах один сэндвич, второй прихватил с собой и бросился прочь от ненормальной. К такому повороту событий жизнь его не готовила.       Хитори нашел укромное место — кресло, задвинутое к дальней стене гостиной с целью освободить больше пространства для гостей, плюхнулся в него и методично принялся жевать. На всякий случай сканируя всех гостей, болтающихся в радиусе метра от него. Вдруг еще кому-то взбредет в голову с ним пообщаться? Недопустимо. Тори исчерпал весь запас дружелюбия и общительности на сегодня, поэтому готов был в любой момент дать деру.       Лиам появился словно из ниоткуда — краем глаза Тори видел, как тот активно обходил приятелей, старательно уделяя внимание каждому. И вот он уже здесь.       — Ты отшил Лили, довольно грубо, — обвиняющим тоном заявил Лиа.       — Мгрхмн… — возразил Хитори, с равнодушным лицом пожав плечами. Что означало: «Я не отшивал. Я вежливо дал понять, что не люблю танцы».       — Нет, Тори, это было грубо, — хмыкнул Лиам, присаживаясь на перила кресла и закидывая руку на спинку.       — Пфф… — Хитори закинул голову назад и возмущенно взглянул на друга. В переводе на английский: «Между прочим, я вообще не собирался идти на твою вечеринку».       — Тори… — Лиам смотрел на него сверху вниз. — Лили — хорошая девушка. И ты ей давно нравишься. Неужели тебе совсем не хочется немного повалять дурака? Познакомиться с симпатичной девчонкой? Выпить и почудить? Отпустить себя и расслабиться?       — Нет, — Хитори опустил голову и продолжил жевать. Вкусно!       — Боже, Тори, ты зануда! — хохотнул Лиам, навалился на него сверху, боднул в висок, а затем, негодяй и сволочь, цапнул зубами огромный кусок сэндвича. — Ммм! Все, как ты любишь, да, Тори?       — Эй! — негодующе.       — То-о-ри-и, — протянул Лиа. — Пойдем танцевать!       — Пф! — Хитори пихнул приятеля в бок.       — Пойдем! — Лиам подскочил с перил кресла и потащил за собой.       — Тц! — Тори закатил глаза.       — Мой милый друг, ты прекрасен, когда злишься, — веселился Лиа. — Зануда!       — Агрх! — Хитори отчаянно сопротивлялся, защищая статус-кво: кресло, сэндвич с огурцом, никаких танцев.       — Хочешь открою тебе тайну? — Лиа отпустил Тори и наклонился, поставив руки по обе стороны кресла. Отрезая путь к бегству.       — М? — Хитори скептически фыркнул.       — Ты — главная интрига моей вечеринки, луноликий. В курсе? Неужели не замечаешь? Большая часть девчонок хотела бы с тобой замутить. Я подслушал их секретные разговорчики, — Лиам широко улыбался. И явно издевался, насмешничая. — Знаешь, что они говорили? Ты самый красивый здесь парень. Прикинь? У меня отобрали пальму первенства, — Хитори скривился и пожал плечами, мол, а мне-то что? — То-о-ри-и… — Лиа оскалился. — На тебя всегда будут смотреть. Всегда. Смирись с этим, — добавил он уже тихо и серьезно.       — Идиот! — вспыхнул Хитори, всовывая в руки друга сэндвич. Есть перехотелось. Лиам постоянно так делал. Постоянно. Подначивал. Провоцировал. Говорил абсолютно возмутительные, глупые вещи.       Красивый… На тебя всегда будут смотреть…       — Нет!       — Да, — и в глазах Лиа промелькнула странная тоска, отчего сердце Тори попустило удар.       Хитори считал себя обычным. И хотел быть обычным. Никак не выделяться и не привлекать к себе внимание. Потому что иначе надо что-то делать, действовать, как-то доказывать, что он действительно красавчик и чертов уникум. А как это сделать, если Тори слабо представлял, зачем родился?       Но Лиа… Лиа иногда на него так смотрел, что Хитори действительно начинал чувствовать себя особенным. Хах. Правда заключалась в том, что если Тори и мог кого-либо считать красивым, то это совсем не собственное зеркальное отражение, а самого Лиама. С этими его непослушными светлыми волосами цвета зрелой пшеницы, выразительными зелеными глазами и добродушной улыбкой, самой светлой улыбкой, что когда-либо приходилось видеть Тори.       Он же… как ворон. Полная противоположность Лиа. И что красивого в бледной коже, тонких губах и девчачьих, плавных чертах лица? Хотя Лиам… конечно в насмешку, порой называл его «луноликим». А однажды сказал, что… у Тори необычного цвета глаза — синие-синие. Что таких вообще-то не бывает. А у Тори есть.       Хитори сомневался в том, что подобные признания должны быть предназначены ему. Друзья, наверное, не должны такое говорить. Впрочем, Тори не был силен в вопросах дружеских взаимоотношений. Одно он знал точно: в случае с Лиа… все выходило из-под контроля. И Тори потом долго краснел и злился. Злился, что не может пропустить мимо ушей его слова. Как поступал обычно с другими — просто не замечал их присутствия.       У него никогда не выходило игнорировать Лиама. Если чье-то мнение и имело значение для Тори — так только Лиа. Как бы он ни старался доказать обратное.       — Жаль, что они не знают всей правды о тебе, — наигранно тяжело вздохнул Лиам, но теперь его глаза смеялись.       — М? — насупился Тори, с опаской ожидая новую порцию смущающих признаний.       — Что проще скалу разговорить, чем тебя сдвинуть с места и заставить произнести хоть парочку связных предложений. Ты невыносим!       Хитори снова пожал плечами с тем же посылом. Мол, не мои проблемы. Втайне радуясь, что Лиа не изменил себе — как обычно издевался, превратив призрачные намеки на серьезность в шутку.       — Пойдем! Там намечается игра в «Правда или действие». Это очень весело! Ты должен попробовать, — безапелляционно добавил Лиа и силой выдернул друга из кресла. И Хитори покорно последовал за ним, проклиная себя за невысокий рост и не столь выигрышное телосложение, а друга — за настырность. Как оказалось — в этот раз не зря.       Ему действительно стоило отказаться. Стоило сообразить, что играть придется с кучкой недоумков, чей полет фантазии весьма ограничен примитивным мышлением. Мышлением перевозбужденных алкоголем, находящихся в стадии гормональной нестабильности недоумков. Которым покажется уморительно смешным загадать на выбор Тори «действие» поцеловать лучшего друга.       — Целоваться по-настоящему! — вдогонку выкрикнул какой-то имбецил с задержкой в развитии, мерзко хихикнув.       Никто из них, придурков, и не предполагал, какой личной катастрофой это обернется для Хитори Хилла.       Лиам не помогал. Совсем. Он словно закаменел с нечитаемым выражением на лице. Вжался в стену, уперевшись руками в пол, и прямо, не моргая, смотрел на подползшего к нему на четвереньках Тори. И куда делись его бравада и кураж?       Бредовая ситуация. Но отступать поздно. Раз уж впутался в эту идиотскую игру. Ладно, Тори мог бы встать и уйти. Да с высокой колокольни он видел всю эту компанию! И чхать хотел на их желания. Но не ушел, потому что толкало в спину злорадное: «Будет весело, да, Лиа? Это ты во всем виноват! Так хотелось, чтобы я стал частью праздника? Наслаждайся!»       Хитори сел на колени, оперевшись на пятки, подался вперед и внезапно отрешенно подумал: «Это мой первый поцелуй». Нелепый, нежеланный, под давлением, с парнем, на вечеринке, в кругу людей, чьих имен он не запомнил и не собирался. Должен ли он каким-то образом переживать по этому поводу?       Тори не умел целоваться. И в ближайшие годы не собирался приобретать этот навык. Если честно, Тори надеялся, что его не коснется природная необходимость кого-либо целовать, обнимать, трогать и… далее по списку. Ни разу не возникало желания. Его в принципе не интересовало, что там далее по списку — Хитори не волновали все эти подростковые гормональные проблемы и вытекающие из них последствия в виде бурных любовных романов и прочих романтических страстей. Слишком много суеты и переживаний. Ему хватало шума и суматохи, неизменно возникающих рядом с Лиа.       А тут вдруг… вот. И никаких эмоций — ни трепета, ни волнения, ни стыда, ни отвращения. Ничего. Только булькающее где-то у горла досада на Лиама, втянувшего его в публичный фарс, и на себя, зачем-то принявшего вызов от ничего не значащих для него людей.       Встать и уйти. Но вместо этого…       «Как ты все усложняешь! — отругал себя Тори. — Это просто один чертов поцелуй! Сделай уже это и забудь!» — он раздраженно уставился на Лиама, ожидая, что тот все-таки отомрет и немножко ему поможет.       Бесполезно. Лиа, кажется, окончательно отключился и теперь напоминал неподвижную статую имени себя. Так-то это роль Тори! Придется проявить инициативу, иначе этот позор затянется надолго. По большому счету, что тут сложного?       Хитори примерился — определенно мешают носы. Наклонил голову набок — вроде бы, должно сработать… И завис. Завис, разглядывая лицо Лиа. Знакомое всеми нюансами. Всеми подробностями.       У Лиама широкий лоб, но он всегда закрыт рваной челкой, которая вечно падает на глаза. И на футбольном поле, на лекциях или дома за уроками он частенько подкалывает ее смешными заколками, подаренными ему одногруппницами. Они находили это крайне милым, Тори находил это крайне идиотским. Нет, чтобы нормально подстричься! Но у Лиа был Свой Стиль. Да, он так всегда и говорил. Пафосно. Тупица.       И однажды этот тупица, в шестнадцать лет, отрастил патлы до плеч и покрасил их в фиолетовый цвет. В нем проснулся дух бунтарства и желание самовыражения. По мнению Хитори, Лиа выглядел не оригинально, а ужасно. Особенно когда проявились корни. Но Лиам почти год проходил с этим отвратительным цветом. И как-то… Как-то они сидели на крыльце заднего двора дома Дэвисов, пили украденное из родительского бара пиво и бездумно пялились на небо, ловя последние лучи вечернего летнего солнца. Лиа собрал волосы в хвост, но пару прядей выпали и обрамили его лицо. И в розоватом свете заката он выглядел как сказочный персонаж — как какой-нибудь эльф, да еще его глаза… Зеленые.       Неоднородно зеленые. Тогда Хитори впервые заметил, что у Лиа радужка — словно драгоценный камень с лучиками-вкраплениями разных оттенков зеленого — от совсем светлых до насыщенно-изумрудных. И в сочетании с играющими фантасмагорическим цветом фиолетовыми волосами… Словно сказочный эльф. Тори украдкой косился на приятеля, не в силах оторвать взгляд от его лица. Такой Лиа впечатался в память Хитори. Оставив неизгладимый след в сердце.       Вот и сейчас дрогнули пальцы. Тори помнил, как не удержал стон разочарования, когда Лиа вдруг решил, что все эти забавы с цветом волос уже не для него. Коротко постригся, забрил виски, сотворил непотребство с бровями, зачем-то проредив их «модными» полосками. Они так и не заросли, кстати. Слева. Потом снова отрастил волосы, снова их остриг. Одно время ходил весь утыканный пирсингом и с временными тату. Затем ходил в школу в очках без диоптрий — изображал из себя умника… Тупица, одним словом!       Ах да, брови! С «модными последствиями» на левой, светлые, но все-таки на пару тонов темнее волос, поэтому отчетливо выделяющиеся на лице, и Тори мог бы рассказать о каждой эмоции, что могут выразить эти брови, приподнимаясь, иногда подпрыгивая или сдвигаясь к переносице. Выразительнейшая мимика — сотни оттенков эмоций. Удивительно.       Прямой нос. Усыпанный веснушками. С едва заметной горбинкой. И искривленной перегородкой. Отчего Лиам во сне сопит. Не храпит, а именно сопит. И Тори это известно, так как Лиа любит не только приходить в гости без приглашения, но еще любит оставаться ночевать без спросу. На полу, в его комнате — мама даже прикупила на этот случай надувной матрас. Удобная штука — летом на нем можно плавать. Так они засиживались перед телеком до утра, устраивая киномарафоны или сражаясь в онлайн-игрушки.       Тори первое время никак не мог привыкнуть к этому сопению, ворочаясь довольно долго без сна. А потом привык. И уже не мог заснуть без тихих всхрапываний и шумного дыхания. Без разглядывания лица Лиама, чья кожа в отблеске ночных фонарей, свет которых проникал сквозь ролл-ставни, казалась серебристо-белой, а черты, выделенные контрастными тенями, — резкими, отточенными. Тори обычно лежал на краю кровати, почти свесившись головой, и смотрел. Смотрел на Лиа. Слушал его сопение. И мирно засыпал. Сладко. Крепко.       Губы. Которые Тори надо поцеловать. Наверное, в них нет ничего особенного. Не должно быть. Но было. Родинка. Прямо на нижней, чуть оттопыренной губе — маленькое коричневое пятнышко справа. И появилась она не сразу. Серьезно. Лет в пятнадцать. Тори никак не мог поверить, что такое может быть. Даже как-то попробовал оттереть ее, решив, что приятель специально ее рисует — Лиам позволил ему это сделать, но при этом хохотал, как полоумный. Хитори даже немного обиделся — Лиам постоянно чудил. С него бы сталось и родинку нарисовать.       О да! Лиам вечно экспериментировал со своей внешностью — удачно или не очень, но Тори мог припомнить все изменения. А потом наконец-то появился Свой Стиль. Под которым подразумевалось, что Лиам просто перестал вовремя ходить в парикмахерскую и редко вылезал из спортивных штанов и свитшотов.       В глубине души… Тори завидовал смелости Лиа. А в самой сокровенной глубине души… изредка… признавал, что Лиам в любом виде остается самым прекрасным человеком, которого он знал. Человеком, о котором он знал чересчур много. Чересчур много для того, чтобы не задумываясь наклониться и поцеловать его…       Именно от этого осознания у Хитори резко пересохло во рту, предательски задрожали руки и бешено заколотилось сердце. Почему он так много знает о Лиа? Почему все эти мелочи ему так важны? И почему предстоящий поцелуй теперь так нервировал?       — Целуй! Целуй! — скандировали гости.       Тори передернул плечами, покосился на недоумков и дотронулся до губ Лиама. Осторожно. Едва коснулся. А того вдруг током шибануло — Лиа резко дернул головой и приложился затылком к стене.       — Эй! Так нечестно! — завопил имбецил, которого позже Тори пообещал обязательно найти и легонечко убить. — Это не поцелуй!       — Целуй! Целуй! — потребовали остальные участники игры.       Тори грозно взглянул на Лиа — тот продолжал безучастно смотреть на него мутным, лихорадочным взглядом, отчего-то тяжело, загнанно дыша. Зардевшись щеками. Непонятная реакция. Ничего ж не произошло. Вроде бы. Ну если не брать в расчет, что у самого Хитори пульс бешено частил.       Поняв, что и в этот раз поддержки ждать не приходится, Тори решительно обхватил лицо Лиама руками, наклонился и прижался к его губам. Провел по нижней языком. Ощутил вкус пунша. Вишневый. Задержался на родинке. Она никак не чувствовалась, но на кончике языка возникло вибрирующее покалывание. Что дальше?       Тори успокоился. Волнение исчезло. И почему люди так зациклены на поцелуях? Что тут такого экстраординарного? Он снова лизнул губы Лиа, смял их, попробовал протиснуть между ними язык — кажется, так это делается. Прикрыл глаза, чтобы довериться ощущениям, раз уж опыта никакого.       Неожиданно, конечно, но целовать Лиа было даже приятно. Во всяком случае, не противно — точно. Терпимо. Ровно до того момента, пока он не ответил…       Что произошло — Тори не понял. Просто в какое-то мгновение Лиа стиснул его бока, притянул с гортанным рыком к себе, в одно движение усадил на колени и с еле слышным стоном, от которого у Тори слух и зрение выключило, а в наличии остались только слишком обострившиеся осязание и обоняние, перехватил инициативу. Целовал так, что Тори резко начал задыхаться от нехватки кислорода. Агрессивно, напористо, жадно. Словно ждал этого. Словно хотел.       И это пугало. На самом деле пугало. Потому что тело откликнулось тем самым непонятным, странным, но мощным желанием, от которого перетряхнуло от макушки до пяток, а кожа покрылась мурашками. Что-то удушающим комом подобралось к горлу, распирая изнутри грудную клетку, прорываясь судорожными всхлипами и необъяснимого происхождениями звуками. Задрожало на языке, чтобы хрипло-рваным осесть на губах Лиа. И Тори с ужасом понял, что это было имя…       — Ли… а… — просипел Хитори, ногтями впиваясь в спину друга. От спокойствия и уверенности в том, что в поцелуях нет ничего особенного, не осталось и следа. Тори как будто на мине подорвало и на атомы распылило. Его вдавливало в Лиама, окутывало его плотным запахом, топило в штормовом море новых, незнакомых ощущений. Он позабыл о том, что это всего лишь игра, что вокруг полно людей, что когда-нибудь этот поцелуй должен будет оборваться…       Тори заполошно, птицей, угодившей в ловушку, дернулся в объятиях Лиа, уперся руками в его грудь и оттолкнул от себя. Лиам, встретившись с его ошарашенным, испуганным взглядом, вздрогнул, мгновенно поник, ссутулился.       — Извини… — еле слышно пробормотал он, отпуская из зажима рук. — Извини, пожалуйста. Я не хотел…       — Идиот… — так же тихо отозвался полностью дезориентированный Тори. Дезориентированный потому, что…       Лиам не должен был извиняться! Не должен! Но сделал это. С таким видом, будто совершил грандиознейшую ошибку в своей жизни.       — Ненавижу тебя… — прошептал в отчаянии Тори. — Ненавижу. Когда же ты отстанешь от меня? — в бессильной злобе. Не думая о значении сказанного. Потому что вновь говорил не то, что думал. На самом деле Тори должен был сказать: «За что ты извиняешься?! Это ведь… было… так… по-настоящему… честно».       Но, видимо, не для Лиама — он потух. Глазами. Лицом. Будто сгорел заживо и превратился в монохромный серый пепел.       В реальность вернули аплодисменты, хохот и улюлюканье. И вопль: «ААААА! Какая чудесная парочка!»       Тори не спеша вытер губы, обернулся назад и холодно бросил:       — Мы не парочка, — встал с колен Лиама, оправил футболку и добавил:       — Я домой. Не смей меня останавливать.       Лиам его не остановил. Даже не проводил до двери.       К черту эти вечеринки. Ничего в них хорошего нет! Развлекать кучку долбодятлов Хитори не нанимался.       Тори бродил по сумеречному Миддлтауну. Как долго — не помнил. Ровно столько, сколько потребовалось наконец-то выровнять дыхание, утихомирить ненормально колотящееся сердце и прийти к мысли, что все произошедшее — ничего не значащий эпизод. Подумаешь, поцеловался с лучшим другом на спор. Вот еще трагедия. Ну поржут над ними эти кретины малохольные еще парочку дней и забудут. Ну и что?       А то, что ему понравилось… И эта странная реакция Лиа…       Лиам — придурок. И точка. Он тоже придурок.       Ничего это не значит. Ничегошеньки. Завтра будет новый день, и Лиам как обычно ввалится к нему без предупреждения, а Тори как обычно будет ворчать в ответ.       Тори каждый раз, когда Лиа вваливался к нему без предупреждения, ворчал: «Тебе заняться больше нечем?» На что приятель задорно отвечал: «Успеешь еще насидеться дома!» и тащил его на улицу. У Лиама имелся в запасе неисчерпаемый источник архиважных дел, которые обязательно нужно разделить на двоих с Хитори. Изредка… Изредка в отвратительную погоду они оставались дома, но и в этом случае о покое можно было только мечтать. Впрочем, разве это не здорово?       Что у Лиама всегда есть план.       Тори приободрился.       Да, все так и будет. А сейчас надо пойти домой и лечь спать.       Но вместо этого Тори задержался на Центральной площади — долго смотрел на помпезную вывеску «Вокзал» и думал о том, как хорошо было бы уехать. Куда-нибудь. Неважно куда. Вместе с Лиа. В длинное путешествие. В поисках места, где им обоим будет хорошо.       Не то чтобы Тори не любил Миддлтаун. Но нутром чуял — не его это город. Не его. Ему здесь тесно, душно. Мало пространства, мало возможностей. Не для него — для Лиама. И слишком на виду у всех. Гораздо проще затеряться в мегаполисе. И там же найтись. С четким планом, что делать. Хитори не сомневался — рядом с Лиа у него обязательно появится четкий план.       Тори очень хотелось затеряться где-нибудь вместе с Лиа. И найтись. На большой дороге, полной все новых и новых пунктов назначений.       Под ребрами слева кольнуло.       А задний двор, пару бутылок пива и футбольный мяч… можно сохранить в памяти.       Тори заснул под утро. Измученный мыслями о злосчастном поцелуе. О том, как Лиам вжимал его в себя, крепко удерживая в объятиях, и глубоко, пылко ласкал губами… Совсем не по-дружески. А еще о том, как Тори совсем не по-дружески хотелось продолжения. Какого? Хитори не очень ясно представлял. Его тело знало ответ.       Странно все это. Непривычно. Не нужно.       Лиам посчитал поцелуй ошибкой, а свой срыв — постыдным… Так тому и быть. Так проще. Лиам и его дружба — все, что есть у Тори.       Завтра будет новый день. И этот эпизод забудется. Все вернется в норму.       Да.       Лиам не пришел, и целое воскресенье Тори промаялся в бестолковом ожидании. Слонялся по дому, пялился в телевизор, листал учебники, без охоты пинал мячик на заднем дворе.       Лиам не пришел. Тори косился на соседний дом, на окна комнаты друга, где изредка замечал его мелькающий тенью силуэт, и не решался зайти. Находил себе множество оправданий, почему не стоит этого делать. Себе и Лиаму.       Пришел к выводу, что им действительно иногда полезно проводить время по раздельности. Почему? Хорошую причину Тори не придумал. И если уж совсем откровенно…       Отвратительное воскресенье. Отвратительные выходные.       И Лиаму придется постараться, чтобы объяснить Хитори, какого черта происходит!       Неужели дело в том поцелуе?       Это же ерунда. Шутка. Ничего не значит. Ведь так? Должно быть так!       Убеждал себя безуспешно Тори и надеялся, что в этом же его более успешно убедит Лиа.       В одном Тори просчитался: для того, чтобы с кого-то потребовать объяснения, нужно этого «кого-то» как минимум увидеть. А вот с этим определенно возникли проблемы…       Лиам исчез!       Не буквально, конечно. В каком-то параллельном измерении он все еще существовал: вставал ранним утром на пробежку, завтракал, шел в колледж, после занятий чем-то занимался… Чем-то. Еще бы знать, чем.       Тори оставался в полном неведении, так как их режимы дня внезапно рассинхронизировались, и ему никак не удавалось поймать вечно растворяющегося в неизвестном направлении прямо перед его носом Лиа. Можно было бы позвонить, но у Хитори не было мобильного телефона — он их признавал исключительно с точки зрения разобрать на запчасти. А к домашнему телефону подходила миссис Дэвис, растерянно бормотавшая, что Лиам только что куда-то вышел. И она была уверена, что он ушел играть в футбол с Тори.       Казалось бы — велика задача: подкараулить и схватить за руку собственного соседа! Или поймать его на выходе из аудитории. Или застать на стадионе колледжа во время тренировки. Или высунуться в окно, кинуть камешек в уютно подсвеченное ночником окошко напротив и прокричать: «Псс! Лиа!» И хотя бы так поговорить. Сидя на подоконнике. До поздней ночи. Как они делали раньше… Не то чтобы Тори много болтал в такие моменты — преимущественно слушал Лиама. Но окно комнаты друга молчало чернотой одиночества. Увы.       Лиа, вероятно, пользовался какими-то шпионскими штучками или умел телепортироваться — Тори за ним не успевал. Все его видели, но никто не мог вразумительно ответить, где он сейчас!!! И это убивало Хитори. Потому что без Лиама все шло наперекосяк.       Началось с того, что на следующий день после выходных, в понедельник, Лиам не зашел за ним, чтобы вместе отправиться в колледж. А ведь это был настоящий ритуал.       Тори неторопливо болтался по дому, сонно хлопая глазами, и безостановочно бухтел себе под нос, а Лиа его с хохотом подгонял. Затем они спускались на кухню, где миссис Хилл перед уходом на работу заботливо оставляла сыну завтрак. Тори на автомате делил его на двоих — аккуратно разрезал на равные части омлет и перекладывал на вторую тарелку вместе с кусочками бекона и ароматно пахнущей булочкой с маслом из кондитерской «Валери». К слову, там пекли восхитительные булочки. И Лиам с аппетитом, несмотря на то, что уже позавтракал дома, уплетал за обе щеки. Лиа никогда не отказывался от еды — из-за своего роста и регулярных тренировок он вечно ходил голодным.       Но в этот раз вторая тарелка осталась стоять нетронутой. Тори долго соображал почему. Утром он вообще туго соображал. Даже несколько раз спросил в пустоту: «Лиа?»       — Хм… Проспал, что ли? — пробормотал Хитори, продолжая с недоумением разглядывать пустующее место подле себя.       Вторая оплошность приключилась на выходе из дома. Стыдно признать, но чертов уникум Хитори Хилл так и не научился толком завязывать шнурки. Лиам находил эту особенность приятеля необыкновенно очаровательной, не забывая вслух, не без ехидства, отметить: «Ну хоть чего-то ты не умеешь! Это так мило, То-о-ори!» На что Хитори, психанув, кое-как заматывал шнурки в узел и засовывал их в кроссовки. В ответ Лиам приседал на корточки, тяжко вздыхал, бормотал что-то про невозможно упрямых баранов и завязывал шнурки как следует. В какой-то момент процедура упростилась: Лиам начал действовать на опережение — сразу наклонялся и помогал Тори зашнуровать кроссовки. На автомате.       На том же автомате Хитори стоял в коридоре, смотрел на свои ноги и ждал. Но ничего не происходило.       — Лиа? — опять бросил в тишину Тори. — Ах да… — вспомнил он и принялся бороться со шнурками. Они его ожидаемо победили. — Черт… — пришлось натянуть спортивные тапки.       Постояв немного на крыльце дома, глотнув свежего, бодрящего весенним морозцем воздуха, окончательно проснувшись, Тори сорвался с места и нырнул в соседний двор. Пять минут безуспешного тыканья в звонок не принесли результатов — никто не открыл.       Ушел? Лиа ушел без него?!       Тори почесал затылок, растерянно огляделся по сторонам.       — Доброе утро, Хитори! — скрипучим голосом поприветствовала его проходящая мимо престарелая мисс Стокфорд и махнула ему клюкой.       — Доброе, — кивнул Тори. — Вы не видели Лиама?       Практика подсказывала, что миддлтауновские старушки успевали следить за всеми жителями городка. И быть в курсе даже самых незначительных событий.       — Он еще полчаса назад вышел из дома. Очень торопился, — незамедлительно подтвердила статус всеведущей мисс Стокфорд.       — Понятно. Спасибо, — поблагодарил Тори, закинул рюкзак на плечо и зашагал в сторону колледжа.       Торопился? Может, что-то случилось? Хм… Не на этот ли понедельник ему назначили повторную сдачу теста по математике? Лиам безнадежен в плане учебы. Просто безнадежен. Мог бы и его попросить помочь. Пришел бы вчера позаниматься. А может, он и занимался? И в кои-то веки услышал просьбу Тори не донимать его своей тупостью? Балбес. Как будто Хитори всерьез это говорил!       Тогда все в порядке. Это не из-за дурацкого поцелуя. Нет. Просто этот болван, наверное, что-то там решил доказать Тори. Хах. Ладно, вот провалишь снова тест и посмотрим, как ты справишься без меня!       Без Лиама дорога до колледжа показалась бесконечно скучной и утомительной. Обычно Лиа болтал без умолку, жизнерадостно здоровался с соседями, покупал посреди пути пару стаканчиков кофе, обязательно останавливался возле дома миссис Крэнтон, чтобы погладить всех ее котов и кошек — к ним он питал слабость, а перед самим колледжем доставал из рюкзака мяч — зачем учебники и тетради на занятиях, верно? — и делал несколько пасов Тори. Затем они прощались до обеда и расходились по разным корпусам.       На этот раз Тори пришлось самому здороваться с соседями — кошмар, томительное топтание в кофейне не помогло заполучить кофе: расспросы продавца вогнали Хитори в ступор — он понятия не имел, что существует столько сортов. Ушел ни с чем. Остановка возле калитки дворика миссис Крэнтон явно поселила панику среди ее домашних любимцев, так как Тори стоял и мрачно пялился на котов — те собрались кучкой и ответно вопросительно пялились на Тори. А затем вдруг с испуганным мявканием разбежались в стороны.       И возле центрального корпуса колледжа Хитори безуспешно ждал традиционного паса с азартным: «Не отобьешь!»       — Лиа? — опять пробормотал Тори, бегая глазами по проходящим мимо учащимся. Но светловолосой, лохматой макушки так и не увидел.       Обедать тоже пришлось в одиночестве. Мало того, что Тори так и не смог объяснить продавцу, какой именно сэндвич он хочет — за него всегда выбирал Лиа, собрал огромную очередь позади себя, так еще и места в столовой ему не нашлось. Все столики были заняты. Они и раньше были заняты, но Лиам с легкостью присоединялся к любой компании, усаживая рядом и Хитори. И обед пролетал незаметно. Шумно, правда, но очень быстро.       Тори с хмурым лицом побродил по столовой, но никто не окликнул его с предложением присоединиться, а сам он так и не решился. Пришлось есть на ступеньках парадного входа колледжа. Да еще самый невкусный сэндвич на свете — с тунцом и без соленых огурчиков.       На стадионе Тори с изумлением узнал, что тренировки не будет — капитан, то есть Лиам, дал вольную. На неделю.       Как? Как такое вообще может быть? Как Лиам мог отказаться от тренировок, которых ждал с нетерпением с самого утра? Разминка, пробежки, отработка позиций, подач, а затем разбивка на команды и игра. На драйве и с энтузиазмом, коим Лиам умел заряжать даже отстающих.       А потом неспешная прогулка домой. Заход в кондитерскую «Валери». Или в семейный ресторанчик Эскотов. Или в кино. Или в парк. Или… Они правда очень долго возвращались из колледжа домой.       И расставались максимум на полчаса. Лиам бросал вещи, переодевался, перемахивал через забор и ломился к Тори. С какой-нибудь очередной затеей.       И Хитори его ждал. Хотя бы вечером.       Но вечером Лиам так и не объявился.       Исчез!       Неделя подходила к концу, и Тори готов был сказать вслух, сказать лично Лиаму: «Мне плохо и тоскливо без тебя, моя путеводная звезда. Почему ты больше не сияешь для меня?»       Нет, конечно, ничего такого он бы не сказал.       Наверное.       Если бы это помогло вернуть назад все, как было, тогда… сказал бы. Может быть. Возможно, в несколько иной интерпретации. Вроде: «Тупица! Ты идиот и тупица!» В принципе, этого достаточно, чтобы передать всю силу тоски, страха потери и настигшего одиночества.       Дурацкий поцелуй.       Лиам избегал Тори из-за этого дурацкого поцелуя.       Отрицать бесполезно. Чисто интуитивно Хитори чувствовал, что дело именно в нем.       Он открыл им обоим нечто, в чем не хотелось признаваться. Да и не могли они. Разве легко взять и честно сказать хотя бы самому себе: «Я влюблен. Я влюблен в своего лучшего друга». Когда ты сам парень. Хотя для Тори это не имело значения. Он ко всем был равнодушен. К людям в общей массе. Но для Лиама, вероятно, имело.       — Дурак, — шептал в подушку Тори, обращаясь то ли к себе, то ли к Лиа. — Почему бы просто не сделать вид, что ничего не было?       Хитори никогда не думал о любви. Что она есть такое? Как люди понимают, что любят друг друга? Что это значит? Что меняет? Что влюбленные делают, чтобы выразить свои чувства?       Ничего нового к Лиа Тори не чувствовал — все по-прежнему. С ним хорошо, без него — сдохнуть хочется. Это любовь? Или все еще дружеская привязанность?       Но любовь подразумевает и всякие эти штуки: поцелуи, объятия и далее по списку. Желание физической близости.       Хитори вспыхнул, вспомнив о поцелуе. О том, как именно всего этого он и захотел. В тот момент. А Лиам?       За что он извинялся?       Тори очень хотел узнать. А еще сказать: «Если тебя испугал поцелуй, то мне они не нужны, правда. Обойдусь. Просто не исчезай больше». Но, скорее всего, это прозвучало бы так: «Тупица! Ты идиот и тупица!»       Катастрофа случилась ровно через неделю.       Тори в гордом одиночестве пинал мячик в парке, на небольшой спортивной площадке — примитивной, для детей, но они частенько играли здесь вместе с Лиа. Хитори за стойкого голкипера, а Лиам — в роли беспощадного нападающего. Иногда к ним присоединялась пацанва лет десяти-одиннадцати, и тогда затевались шуточные матчи. Было здорово, правда. Тори любил такие моменты — наблюдать за Лиа, с хохотом носящимся среди мальчишек. Самому быть молчаливой, но значимой частью шумной кучи малы.       Тори скучал. Поэтому отправился в выходной на площадку в парк. В надежде, что сюда придет Лиам. Это же тоже своего рода традиция… Не пришел.       — Неплохие пасы. Но тебе стоит поработать над левой ногой — загребаешь, — раздался рядом незнакомый мужской голос. Низкий, отрывистый, заточенный на команды.       — А? — Тори поймал мяч и обернулся. У края площадки стоял высокий, худой мужчина прилично за сорок, с яркими ниточками седины в иссиня-черных волосах, лицо — резкое чертами, прищуренные глаза, плотно сжатые губы. В строгом темном костюме, но без галстука и с расстегнутыми верхними пуговицами светлой рубашки. Руки в карманах брюк. Оценивающий, остро-внимательный взгляд.       — Профессионально занимаешься футболом? — спросил незнакомец.       — Нет, — качнул головой Хитори. — Так, — пожал плечами.       — Зря, — мужчина неожиданно скинул пиджак, закатал рукава и вышел на площадку. — А ну-ка, давай! Один на один. Пасуй!       Тори удивленно вскинул брови, но ничего не сказал. Мало ли, захотелось мужику вспомнить молодость. Поставил мяч, прицелился… И через пару секунд на площадке завязалась настоящая битва — незнакомец с азартом отбивал мяч, молниеносно передвигался по импровизированному полю, коротко подначивал Тори и вел в счете с серьезным отрывом. Он играл, как… боженька. Изумлению Хитори не было предела!       — Слабо, — с удовлетворением произнес мужчина, в какой-то момент поймав мяч и остановив игру. — Но потенциал есть, — он говорил ровным голосом, почти не запыхавшись. — Интересный ты парень… — задумчиво.       — Кто вы? — спросил Тори, уже умирая от любопытства.       — Элайджа Блейк, скаутер. Работаю на «Ньюкасл Юнайтед». Бывший профессиональный футболист, — спокойно ответил незнакомец, натягивая пиджак. Похлопал себя по карманам. — Держи.       — О. О! — Тори взял протянутую ему визитку. «Ньюкасл Юнайтед»? Обалдеть можно! — Хитори Хилл, — представился он поспешно. — Но я не… Вот мой друг…       — Что? — мистер Блейк оправил ворот рубашки.       — Мой друг… лучше меня, — несвязно выдавил Хитори, искренне сожалея о том, что Лиама сейчас нет здесь. — А я так. Просто играю.       — Ясно, — скупо улыбнулся мужчина. — И где твой друг?       — Не знаю, — Тори нахмурился. — Мы… неделю не общаемся.       — Поссорились? Ты поэтому в одиночку гоняешь мяч? — добродушно усмехнулся мистер Блейк.       — Не знаю, — Хитори окончательно скис. — Просто… Все сложно.       — Знакомо, — мужчина взъерошил волосы. — Не хочешь выпить кофе? Помнится, здесь была неподалеку неплохая кофейня. Если еще не закрылась.       — Откуда вы знаете? — Тори подхватил рюкзак и мяч.       — Я местный. Миддлтаун — мой родной город. Здесь я родился и вырос.       — Понятно, — Тори направился вслед за мужчиной.       — А ты не особенно разговорчив, — заметил мистер Блейк.       — Не особенно, — подтвердил Хитори.       — Неплохое качество. Но порой… порой приходится говорить, — мужчина вновь засунул руки в карманы брюк. — Я сюда именно за этим и приехал. Поговорить.       — С кем?       — Со своим бывшим лучшим другом, — мистер Блейк хмыкнул. — Прошлое… с ним иногда сложно ужиться. Оно не отпускает, если остались точки, которые ты так и не успел поставить.       — Как его зовут? — Тори шел рядом с новым знакомым, украдкой разглядывая его и крепко сжимая визитку в руке. Если память ему не изменяла, то Лиа как-то рассказывал об Элайдже Блейке, как об одной из легенд «Ньюкасл Юнайтед».       — Александр Эскот.       — Хозяин ресторана? — удивился Хитори.       — Он самый, — вздохнул мистер Блейк. — Знаешь… Судьба преподносит странные сюрпризы и любит проверять на прочность. Мы дружили с детства… До университетской скамьи. А потом… Все как обычно. Обычная история, да. Пути-дороги разошлись. Так бывает. Новые знакомства, девушки, и кажется, что это важнее старых привязанностей. Наш последний разговор. Мы поссорились. Нелепо. Долго рассказывать. Да и не нужно. Гордости у обоих через край — так и не помирились. А знаешь, что самое паршивое? Гораздо позже в полной мере осознать, кого именно ты потерял. И еще… Случайно встретиться. Так вот… Ты стоишь напротив бывшего друга и в какой-то момент понимаешь, что вас больше ничего не связывает. И не то чтобы говорить не о чем, а даже находиться в одном помещении — неловко, а дружба… дружба осталась лишь воспоминанием, неким этапом взросления.       — Печально, — пробормотал Тори, ощутив холодок, пробежавший по позвоночнику.       — Горько, — кивнул мистер Блейк. — Горько от того, что никто его так и не заменил… И нет ни семьи, ни друзей, только работа.       — Вы хотите помириться с ним? — наивно спросил Хитори.       — Вряд ли, — мужчина грустно хмыкнул. — Но мне не дает покоя та наша случайная встреча. Я просто… сам не знаю, зачем приехал. Давно здесь не был. Ностальгия? А может, тебя встретить? — улыбнулся мистер Блейк. — Никогда не знаешь, где найдешь будущих футбольных звезд.       — Я не хочу, — мотнул головой Тори. — Но если бы… Как-нибудь у вас нашлось время…       — Посмотреть на твоего друга? — прозорливо закончил мистер Блейк.       — Это наглость? — вскинул голову Хитори. — Просить о таком?       — Нет. Это моя работа. Но я не задержусь в Миддлтауне — завтра мне нужно быть в Лондоне. Звони. Что-нибудь придумаем.       — Хорошо. Спасибо, — тихо проговорил Тори.       Мистер Блейк действительно угостил Хитори кофе, и выпили они его в полном молчании. Но не напрягающем — размеренно-спокойном. Видимо, мужчина тоже был не из болтливых, отчего Тори пропитался к нему безоговорочной симпатией. И мысленно пожелал ему помириться со своим лучшим другом.       — Береги себя, Хитори Хилл. И желаю тебе удачи с твоим другом, — улыбнулся он на прощание.       — Обязательно. Спасибо, — поблагодарил Тори, пожимая сухую, горячую ладонь.       — До встречи! — обнадеживающе бросил мистер Блейк и зашагал в сторону ресторана Эскотов.       — Удачи, — прошептал Хитори, дав себе клятву, что в своем случае не допустит «обычной истории». Не отпустит Лиама.       Тори не терял надежды поймать неуловимого Лиа — рано или поздно они все равно встретятся: невозможно в таком маленьком городке, да еще будучи соседями, виртуозно избегать того, кто отчаянно силится тебя найти. К тому же, Тори продумал целую стратегию. Пока он плыл по течению, позволяя Лиа на шаг опережать его, что объяснимо: Тори действовал согласно въевшимся привычкам, которым не изменял, и друг их изучил досконально, но теперь… Тебе не сбежать от меня, Лиам Дэвис!       У Тори был единственный друг, и он не собирался его терять. Он готов был не спать ночами, дежуря под дверью дома Дэвисов, готов был сам вваливаться без предупреждения в гости, готов был прогулять лекции, чтобы подкараулить Лиа в колледже, готов был оббегать весь город, выспрашивая у встречных людей, не видел ли кто юного Дэвиса.       А еще он написал письмо… Так как вслух вряд ли получится сказать то, в чем Тори теперь полностью уверен. В своей Мечте. Личной.       В понедельник Хитори Хилл решительно приступил к боевым действиям.       Решительно, но недостаточно эффективно. В общем, решительность закончилась в час ночи — он заснул, гипнотизируя окна Лиама. Так же ее не хватило на звонок будильника в пять утра. Тори на автомате его выключил и продолжил спать. Глаза открыл по режиму в восемь.       Провал! Конечно же, Лиам уже ушел.       Тори собрался на бегу и пулей вылетел из дома. Не позавтракав. Он надеялся, что Лиа оценит его жертву. Как только будет найден и схвачен за грудки!       С Лиамом они всегда ходили в колледж по одному и тому же маршруту, но был и другой путь — гораздо короче и скучнее, через парк. Хитори предположил, что раз не получается перехватить Лиа на привычной дороге до учебы, то, возможно, получится поймать его в парке. Логично же?       И логика Тори не подвела — знакомую макушку он заметил издалека. Издав нечто, похожее на боевой клич, он бросился в погоню. И затормозил, споткнувшись, когда аллея деревьев вильнула кругом и открыла полный обзор. Рядом с Лиа, держа его за руку, шагала такая же, как и он, высокая, стройная брюнетка с длинными глянцевыми волосами, расчесанными на прямой пробор. В светло-голубой рубашке, жилетке и кокетливо-короткой, клетчатой юбочке. Лица не было видно, да и, наверное, Тори не очень-то хотел увидеть.       Ему хватило взгляда на сцепленные ладони Лиа и этой девицы, чтобы вмиг осознать, как хрупок и ненадежен его собственный мир, который в этот момент стеклянными брызгами осколков рассыпался на части, обваливаясь кусками. И вот уже не светит солнце, и небо затянуло свинцовыми тучами, и дует ледяной, беспощадный ветер. А Тори стоит один посреди образовавшейся неуютной пустоты, один посреди разрушенной идиллии и смотрит, как из камерного мирка на двоих уходит тот, кто был его центром.       Так вот, как оно происходит. С этого все начинается? Когда осознаешь внезапно, что мир вокруг большой и полон других людей, и эти другие люди непременно влезут в вашу вселенную и разрушат ее. Вот то, о чем говорил мистер Блейк. А потом будет: «Ты стоишь напротив бывшего друга и в какой-то момент понимаешь, что вас больше ничего не связывает. И не то чтобы говорить не о чем, а даже находиться в одном помещении — неловко, а дружба… дружба осталась лишь воспоминанием, неким этапом взросления».       Неужели… Неужели Лиа перестал с ним общаться не из-за поцелуя, а потому, что у него появилась эта девушка? И сейчас она ему интереснее, чем Тори? Важнее тренировок? Важнее футбола и Мечты?       Нет. Не может быть! Как же так? Как же…       Хитори сдавил рукой грудную клетку слева и раненым зверем прокричал:       — Лиам!       А дальше — как в замедленной съемке: Лиам вздрогнул всем телом, выпустил руку девушки и медленно обернулся. И Тори невольно отметил, что друг выглядит неважно — бледный, с тенями под глазами, уголки губ опущены вниз. Что монохромный пепел не исчез — Лиа словно так и остался припорошенный им, серым и тусклым.       — Тори… — сдавленно произнес Лиам хриплым голосом. — Ты…       — О, Хитори, привет! — встряла девица — махнула ему приветственно рукой и дружелюбно улыбнулась. — Как дела? Готов к семинару?       — Ты кто? — Тори перевел мрачный взгляд на незнакомку. Большие глаза, пухлые губы. Как кукла. Но таких считают красавицами.       — Вообще-то, я учусь вместе с тобой, Хитори Хилл. Меня зовут Ингрид Белл! Пора бы запомнить, — отчитала его девица. — Это уже несмешно.       — Зачем? — угрюмо спросил Тори.       — Вежливость? — выгнула бровь Ингрид. — Твоя социальная адаптация оставляет желать лучшего. Тебе стоит поработать над собой, Хилл, — менторским тоном добавила она.       — Зачем? — еще раз упрямо спросил Тори.       — В смысле? — девица непонимающе хлопнула густо накрашенными ресницами. — Неудивительно, что у тебя нет друзей, — пробормотала она себе под нос. — Лиам, как ты с ним общаешься?       Лиам не ответил. Все это время он не сводил взгляда с Тори — торопливо его исследующего. Тори поежился — возникло ощущение, что Лиа проверяет, все ли с ним в порядке. И торопится потому, что больше шанса его увидеть не будет. Да что происходит?       — Лиа… — Хитори ответно вглядывался в его лицо, позабыв о неприятной девице рядом с ним.       — Ингрид… Ты не могла бы нас оставить? — внезапно обратился к своей спутнице Лиам. — Нам надо… поговорить.       — Ты слишком много тратишь на него времени, Лиам, — категорично заявила девица.       — Это не твое дело, — предельно мягко, но при этом твердо проговорил Лиа.       — Ладно, — недовольно бросила Ингрид. — Увидимся в колледже, — и потянулась к Лиаму, чтобы его поцеловать. Но тот незаметно отвернулся, и Ингрид лишь мазнула губами по его щеке. Девушка фыркнула, с презрением глянула на Тори, тряхнула волосами и наконец-то ушла.       В парке было еще тихо — только гомон птиц, шум деревьев, плеск озерной воды, шуршание травы. Неспешно поднимающееся солнце, уже ласкающее и греющее лучами. Тепло, немного влажно. Хороший денек.       — Ты с ней встречаешься? — Тори задал вопрос первым, прервав затянувшуюся игру в гляделки и пряча взгляд.       — Вроде того, — кивнул Лиам, не отпираясь.       — Она тебе нравится? — Хитори смотрел на прозрачно-голубоватую гладь небольшого озера.       — Не знаю, — Лиа вслед за Тори уставился на воду.       — Тогда зачем?       — Не знаю. Почему бы и нет? — Лиам опустился на траву, подложив рюкзак — Тори последовал за ним и присел на корточки рядом. — Это ведь нормально, да? Встречаться в нашем возрасте с девушками… Ходить с ними на свидания… Ингрид предложила — я согласился, — Лиа сорвал травинку и покрутил ее между пальцами. — Она… вроде как красивая, отличница, капитан волейбольного клуба. Я капитан футбольной команды… Так правильно, — без эмоций, монотонно закончил он.       — Для кого правильно? — Тори сжал кулаки.       — Для нас? — еле различимо проговорил Лиа. — Я… Ты сказал, что… И я подумал… так будет лучше.       — Что ты несешь? — не выдержал Хитори, чувствуя, как в нем закипает и поднимается со дна злое бешенство. — Я ничего не понимаю! Ты берешь и просто исчезаешь. Избегаешь меня! Что я сделал не так? — и он ткнул кулаком Лиа в бок.       — Тори! — Лиам охнул. — Ты охренел? — и пихнул приятеля в плечо. — Больно же!       — Больно? Больно?! — Тори накинулся на друга с кулаками, повалив его на еще влажную от росы траву. В колледж им обоим светило прийти уделанными грязью. — Это еще не больно, придурок!       — Ты с катушек съехал? — Лиа поймал его руки и сжал запястья, силой удерживая от взбрыкиваний и попытки осыпать новой порцией ударов. — Ты сам сказал, чтобы я оставил тебя в покое! Сам! Сказал, что ненавидишь меня!       — Я все время так говорю! — проорал Тори. — Что изменилось?       — Не тогда! Только не в тот раз! — рявкнул Лиам, рывком подминая Тори под себя. Нависая сверху и все также цепко удерживая его запястья. — Мы поцеловались. И это было… А ты сказал, что ненавидишь меня! И это уже не шутки. Твой тон… И ситуация в целом… Я налажал, знаю, — задыхаясь, торопливо говорил Лиа. — Я не должен был, — в его голосе появилось сожаление. — И я подумал… Что если сделаю так, как ты хочешь… Просто исчезну… Оставлю тебя в покое… — он помолчал. — То все образуется. Когда-нибудь мы снова сможем общаться так же, как раньше.       — Ты идиот и тупица!!! — Тори вывернулся из захвата Лиама и оттолкнул его. Встал и отряхнулся. Выдохнул. Попытался успокоиться и взять себя в руки. Все-таки причина — дурацкий поцелуй. Но только поведение друга Хитори интерпретировал неверно! Боже, ну почему они оба такие кретины? Хотя Лиам — кретин в кубе! — Знаешь, Лиа… — с обвиняющим выражением лица он ткнул пальцем в лежащего на траве приятеля. — Думать — не самая сильная твоя сторона, скажем прямо. Ты не думаешь, когда в сотый раз пишешь одни и те же слова с ошибками, ты никак не можешь запомнить разницу между линейными и квадратными уравнениями, ты не напрягаешься даже немного, чтобы запомнить парочку исторических дат… Ты вообще никогда не думаешь! Так вот и не начинай! Это не твое. Вообще не твое!       — О, мистер умник заговорил! Надо же! — язвительно парировал Лиам, принимая вертикальное положение. — Голосовые связки не перенапряг? А то, знаешь ли, это может оказаться вредным для твоего здоровья. Ты ведь кроме «нет» и «тупицы» другими словами не пользуешься! Ах да, еще «идиот», «придурок» и «не лезь ко мне»! И в кои-то веки я тебя услышал, Тори. Так какие проблемы? — он тоже встал и с независимым видом принялся снимать с худи налипшие травинки.       — Ты меня бросил! — не сдавался Тори. Не осознавая своих действий, принялся помогать Лиа. — Просто взял и бросил! — стряхнул комок земли с его плеча.       — Какой же ты упрямый эгоист… — Лиам ответно подал Хитори заплечную сумку с учебниками. — Ты ведь никогда не думал о том, каково мне все это слышать? Никогда, ведь правда? Никогда не думал о том, что… мне трудно. Быть рядом с тобой. По многим причинам. Но я… — он запнулся, потер лицо руками. — Но я был. И хотел бы быть. Потому что… Но ведь это же не может длиться вечно, так? Что-то рано или поздно изменится. Над нами и так все смеются. Называют парочкой. А это не так. Вообще не так, — Лиам на секунду прикрыл глаза, вздохнул. — И… на тебя заглядываются девчонки. Не подходят только потому, что у Хитори Хилла вид, как у бешеной собаки. Но когда-нибудь найдется смелая и настойчивая. Может быть, даже та же Лили. Я тоже… получаю предложения. Вот Ингрид… — он замолчал. — Все уже меняется. И лучше так. Лучше сейчас. Потому что это нормально… Начинать с кем-то встречаться, искать. Мы не сможем быть вместе все время.       — Почему? — Тори не понял и половины из того, что говорил Лиам. Сумбурные, путаные объяснения. Но внезапно почувствовал волной накатившее облегчение. Он услышал главное среди всех ранее сказанных слов — Лиа хочет быть с ним. Вот только… Если Лиа хочет быть с ним — зачем им какие-то девчонки? И почему они не могут быть вместе? Все время? О чем он вообще? Но эти вопросы утонули в остром приступе стыда. Перед Лиа. За свое отношение к нему. За эту жалкую неспособность сказать словами то, о чем он думает в действительности. Ему казалось, что Лиам просто не обращает внимание на его грубость и все понимает. Знает о том, что он… центр. Разве нет?       — Потому что, Тори, я… — Лиа усмехнулся, — всего лишь обычный парень. И у меня есть обычные нормальные желания. Физические. Они немного беспокоят, знаешь ли. Довольно серьезно беспокоят, если уж начистоту. Особенно в последнее время. И рядом с тобой… это плохо. Я с трудом сдерживаюсь. Поэтому… лучше все-таки если мы попробуем…       Хитори забуксовал, с трудом переваривая информацию.       — Ты про свидания, поцелуи и все такое? — уточнил на всякий случай Тори.       — Типа того, — вздохнул Лиам, заливаясь краской по мочки ушей. Симпатичное зрелище. И… Тут до Хитори дошло окончательно: Лиа его хочет! Черт. Значит… Логическая цепочка рассуждений Лиама предстала для него во всей ясности и красе. Он таким образом хочет уберечь их дружбу?! Кретин. Как есть кретин. Неприемлемо.       — Я согласен, — решительно кивнул головой Тори. — Но ты расстанешься с Ингрид. Она противная.       — В смысле? — Лиа распахнул глаза и открыл рот — да так и завис.       — Ну… если тебе хочется ходить на свидания, целоваться и все такое… Я согласен, — повторил Тори. — Делать это. С тобой, — добавил он для кристальной ясности. — Но никаких девчонок.       — Тори, ты… до конца понимаешь, о чем речь? — хмыкнул Лиам, и выражение его лица вернулось к привычно-добродушно-насмешливому.       — Думаю, да, — с серьезным видом подтвердил Хитори. Но не удержался и добавил:       — Я ведь не такой идиот, как ты.       — Не такой, — согласился Лиа. — Ты еще хуже. У тебя шнурки развязаны.       — Что? — возмутился было Тори. Причем здесь шнурки?       — Мне просто интересно… — Лиам выставил ладони вверх — в примиряющем жесте, мол, погоди снова препираться. — Как ты себе это представляешь? — и он присел, чтобы исправить плачевную ситуацию со шнурками.       — Что именно? — Хитори сложил руки на груди и надулся.       — Свидания.       — А ты? — ушел от ответа Тори.       — Ну… — Лиа распрямился, щелкнул Хитори по носу, на что тот издал сердитое «Гррр!». — Например, встречи в назначенное время в романтическом месте. У фонтана на Центральной площади. В семь.       — Ты можешь просто за мной зайти. В соседний дом. После тренировки, — заметил Тори.       — Затем неспешная прогулка… — продолжил Лиам с довольной улыбкой. Раздражающе довольной. Кивнул, указывая на тропинку, ведущую к колледжу.       -…до супермаркета? — попробовал немного исправить рисующуюся перед глазами отвратно-сентиментальную картинку Хитори, двинувшись вслед за другом. — За пивом?       — До кинотеатра, — оскалился Лиа. — Где мы сходим на вдохновляющий фильм.       — Кстати, на экраны вышла «Пила-8», — оживился Тори.       — Нет, Хитори Хилл. На какое-нибудь кино про любовь. Это вдохновляющий фильм, — с нажимом скорректировал выбор Лиам.       — Скукотища, — поморщился Тори. — Но ладно. Что дальше?       — Возьмем билеты на последний ряд…       — Там плохо видно! — возмутился Хитори. — И постоянно кто-нибудь тискается.       — В этом и суть, — подвигал многозначительно бровями Лиа.       — О, — Тори опустил плечи.       — Ага. Не думаю, что тебе это под силу, — скептически бросил Лиам.       — Я справлюсь! — взвился Хитори. Но тут же представил себе липнущего к нему приятеля, бесстыдные прикосновения и свою незамедлительную реакцию. В виде хука. Под дых. — Возможно. Не уверен, но можно попробовать.       — Затем мы пойдем в ресторан, — продолжил буйно фантазировать Лиа.       — Это дорого, — насупился Тори. — Лучше в кондитерскую «Валери». Там появились новые сэндвичи. С курицей и солеными огурчиками.       — Нет, луноликий, — категорично отверг удачную идею Лиам. — В ресторан. Столик со свечами. Приятная музыка. Отдельный кабинет. Чтобы можно было кормить друг друга всякими вкусностями и целоваться, — и прикусил нижнюю губу. С мечтательным видом.       — Негигиенично, — пробурчал Тори, представив себе эту пытку.       — Зато романтично. И еще мы будем держаться за руки, — добил Лиам.       — Тебе мало того, что ты будешь тискать меня в кинотеатре? — сузил глаза Тори.       — Хитори Хилл! Ты сам согласился!       — Ладно! Что дальше?       — Потом я провожу тебя до дома, — Лиа издевался, верно.       — Как удачно, что мы живем в соседних домах, — съехидничал Тори. — Можно потом попинать мячик во дворе. И выпить пива. Да? — и он с силой толкнул Лиама в бок.       — Нет, Хитори Хилл, — Лиам закинул ему руку на плечо. — Никакого футбола. Это свидание! Я просто провожу тебя до дома и на прощание поцелую.       — А мы можем сразу после тренировки просто пойти погулять? — Тори не терял надежды на компромиссно-разумный исход затеянного другом мероприятия.       — Тогда это не будет свиданием! — воскликнул обиженно Лиа. — Чем это будет отличаться от наших обычных занятий?       — Ну… Ты можешь… — Тори отвернулся. — Поцеловать меня. Потискать, сколько тебе надо. Дома. А потом пойдем гулять. Зачем нужны свидания, если у нас и так полно дел? На свидания ходят люди, которые не знают, как им провести время. А это типа повод… Как-то сблизиться. Нам-то это зачем?       — Об этом и речь, луноликий. Ты безнадежен. Я не хочу так, — нахмурился Лиам.       — Как?       — Ты себя слышал? Поцеловать и потискать, сколько мне надо… — Лиа ущипнул его за плечо. — Я не хочу, сколько мне надо, — произнес с нажимом. — Я хочу, чтобы… ты тоже этого хотел.       — Я хочу… Я просто не хочу… на вдохновляющие фильмы и тыкать друг в друга вилками с едой. И… никакого футбола — тоже плохо. Почему мы не можем попинать мяч? Почему мы должны заниматься всей этой ерундой, когда нам и так уже хорошо? — Хитори откашлялся, чувствуя, что перевыполнил план по разговорам на две недели вперед. В горле першило.       — Думаешь? — Лиам сделал вид, что глубоко задумался. — Ну ладно. Тренировка, сэндвичи у «Валери», «Пила-8» и пиво на заднем дворе. Договорились.       — Ты! — Тори остановился, скинул руку Лиа с плеча и уставился на него тяжелым взглядом. — Что это сейчас было?       — Немного издевался? — предположил Лиам с широкой улыбкой. — Но я тронут, искренне тронут тем, что ты готов ради меня на такие жертвы. Держаться за ручки в парке, обжиматься в кино и кормить друг друга с ложечки десертом.       — Лиа… — Тори во все глаза смотрел на приятеля. — Ты все время… все время стебешь меня.       — Пора бы привыкнуть, — пожал плечами Лиам все с той же широкой улыбкой.       Хитори хмыкнул. А на душе вдруг стало прозрачно чисто и легко. Ничего не изменилось. Они прежде всего друзья.       — Но поцелуи и все такое не отменяются, — добавил Лиа.       — Черт.       Впереди показалась детская спортивная площадка. Лиам достал мяч из рюкзака, подкинул его, прокрутил на указательном пальце и с лукавой смешинкой в глазах бросил:       — Спорим, не отобьешь мой коронный пас?       Тори скинул заплечную сумку, закатал рукава, шмыгнул носом, встал в стойку и ответил:       — Пф… — что означило: «Ты уже проиграл!»       Перед тем, как разойтись по разным корпусам, Хитори сунул Лиаму письмо.       «Я не думаю, что придет время, когда нам придется расстаться. Это наша жизнь. Мы поступим в один и тот же университет, хороший университет, с сильной футбольной командой и будем продолжать играть в футбол. Тебя обязательно заметят и пригласят в известный клуб. Меня вряд ли — это в рамках Миддлтауна я сильный игрок, но посмотрим правде в глаза: ты талантище. Да я и не очень-то хочу — мне просто нравится играть с тобой в футбол. Но я буду ходить на все твои игры. Буду болеть за тебя. Мы снимем квартиру — я найду работу. Думаю, я смогу найти крутую работу. У тебя пойдут гонорары. У нас будет много денег. Мы заведем кота. Можно даже двух. И когда ты будешь уезжать на матчи — мы втроем будем тебя ждать…       У меня до сих пор не было Мечты, своей, особенной, но теперь она есть. Я хочу… хочу, чтобы так все и было. Но только вместе с тобой. Иначе в моей Мечте нет никакого смысла».       И с замиранием сердца ждал, что ему на это ответит Лиа.       — Знаешь, Тори… — они сидели в столовой и жевали сэндвичи с солеными огурчиками, запивая их лимонадом. — Мне раньше казалось, что ты первый студент на курсе. Но твое письмо… Что это такое вообще? В начальной школе дети и то лучше выражают мысли. Я разочарован, — вещал Лиа с набитым ртом. — Где метафоры? Художественные сравнения? Изысканные словесные обороты?       — Заткнись, — Хитори свел брови к переносице.       — Тебе стоило приложить больше усилий, — заметил Лиам. — Если уж ты письменно надумал кому-то признаться в любви.       — Нет.       — Что нет?       — Это не признание в любви.       — Тори, ты определенно признался мне в любви.       — Нет.       — Да.       — Нет.       — Тори, да.       — Нет, Лиа.       — Какой ты упрямый. Но я счастлив. Счастлив, что теперь мой друг стал моим парнем. И мой… Боже… Мой парень признался мне в любви! — не слушал его Лиам, вещая с вдохновленным видом. — Это точно мой самый счастливый день.       — Я не твой парень! — Тори едва сдержался, чтобы не кинуть в приятеля надкусанный сэндвич.       — А чей? — Лиа взглянул на него с недоумением.       — Я… — Хитори осекся. Смутился. Смутился от одной простой мысли: а ведь они с Лиа похожи. Очень похожи. Точно так же, как Тори не умел и не особенно старался быть искренним и открытым, предпочитая держать все мысли при себе, Лиам не умел быть до конца серьезным, без конца паясничая и тем самым скрывая истинные чувства и эмоции. Ему проще все и всегда свести к шутке — хороший способ увернуться от удара. При любом раскладе можно с улыбкой пожать плечами и сказать: «Я просто пошутил». И им придется… придется научиться доверять друг другу сокровенное.       Начать можно прямо сейчас:       — Просто… твой, — тихо проговорил Тори.       И поднял голову, чтобы увидеть просиявшего Лиа. То есть… буквально просиявшего. Его глаза светились, волосы играли золотом в удачно падающих лучах солнца, а лицо озарилось улыбкой. Не насмешливой, а… Тори никогда не видел такую.       Такую, от которой уголки его губ дрогнули и поднялись вверх.       — Ты улыбаешься… — изумленно выдохнул Лиам.       — Да, — прошептал Хитори.       — Знаешь, Тори, — Лиа отложил сэндвич и подпер щеку рукой. — Я люблю тебя слишком долго. Не с момента знакомства, конечно же. В том возрасте я и не думал о подобном — не смотри на меня так. Все случилось гораздо позже. Но случилось. Я любил тебя достаточно долго, чтобы признать эти чувства и смириться с ними. Просто смириться. Как с данностью. Потому что… какие еще были варианты, если я хотел остаться рядом с тобой? И мне до сих пор сложно поверить, что… все происходящее — правда. И оттого я счастлив вдвойне.       — Почему я это слышу? — Тори отодвинул от себя бутылку с лимонадом. Начинать, конечно, надо, но дозированно. Лимит сокровенного на сегодня исчерпан. — Меня сейчас вытошнит.       — Кажется, нам серьезно придется поработать над твоим характером, — заметил Лиам. — Когда-нибудь ты научишься… говорить, что думаешь. И принимать чужие признания. Возможно, я даже когда-нибудь услышу: «Я люблю тебя, Лиа».       — Да.       — Что «да»?       — На твоем смертном одре я обязательно скажу тебе это…       — А раньше?       — Без вариантов, — отрубил Тори. — И прекращай паясничать.       Два месяца спустя       Поезд, покачиваясь, с успокаивающим звуком стучащих колес, летел по направлению к Ньюкасл-апон-Тайн, где располагался домашний стадион футбольного клуба «Ньюкасл Юнайтед» — Сент-Джеймс Парк. Конечная цель путешествия Тори и Лиа. Мистер Блейк нашел время в плотном графике, чтобы встретиться и посмотреть на Лиама. И это событие выбило Дэвиса на добрых несколько дней — он не мог от перевозбуждения ни есть, ни спать, только без конца донимал Хитори, который уже всерьез подумывал об убийстве. Ну, может, не всерьез. Но подумывал.       Лиам сопел, сложив руки на груди и откинувшись головой на спинку диванчика, Хитори смотрел в окно на мелькающие бесконечным полотном поля и леса. Изредка косился на друга. С недовольством. Мог бы положить голову ему на плечо — так же неудобно спать. Тупица! Вечно он проявляет сдержанность и деликатность, когда не нужно. Вот как опозорить его на Центральной площади, проорав на всю округу: «Я люблю Хитори!» — это пожалуйста. Или зажать его в кабинке туалета колледжа — легко. Или заявить с порога собственным родителям: «Мы с Тори теперь встречаемся» — раз плюнуть. Или…       Агрх! Тори пихнул Лиама в бок — тот всхрапнул, дернулся и сполз головой на его плечо. Поерзал, устраиваясь удобнее, уткнулся в его шею, пробормотал что-то себе под нос и продолжил дальше сладко сопеть. Тори чуть развернулся, чтобы у Лиа не затекла шея, и продолжил смотреть в окно. Лишь бы не пялиться на руки Лиама — неожиданный фетиш Хитори.       Он и предположить не мог, что будет заводиться только от одного прикосновения ладоней Лиа — горячих и больших. И… все, что они делали, оставаясь наедине, было невыносимо приятным, но больше всего Тори любил, когда Лиам просто сидел позади и обнимал его, прижимая к себе. Оглаживая руками. Редкие минуты молчаливого единения. Которые ожидаемо заканчивались тем, что Лиа не выдерживал и лез к нему в штаны. Болван озабоченный. А с учетом того, что родители, благодаря Лиаму, знали об их отношениях и как-то теперь с подозрением относились к тому, что ребята надолго запирались в комнате Тори, «поцелуи и все такое» превратились в настоящую проблему. Им, конечно, никто не мешал, но… все эти косые и понимающие взгляды… Раздражали!       Тори был уверен, что им придется преодолеть целую стену недопонимания: родители не примут их связь, одногруппники будут издеваться, в городе заклеймят позором… Ну что-то такое мерещилось Хитори. Но никто не удивился. То есть вообще. Совсем. Ни капли! Как будто об этом все уже знали — просто ждали. Когда дойдет до самих Лиа и Тори.       Более того, Хитори узнал, что в Миддлтауне проживает супружеская пара, состоящая из двух мужчин. Питер и Оливер Партриджи. И расписались они здесь же. Тори припомнил, что по сему случаю в городе был большой праздник. На который, естественно, он не ходил. Лиам, впрочем, тоже. Может, Миддлтаун не так и плох. И когда-нибудь… когда-нибудь они сюда вернутся. Много позже. Когда осуществят свои Мечты.       Получится ли?       — У нас все получится, — прошептал Хитори. — Все получится, — нащупал ладонь Лиа и сжал ее.