Во мне

Глава 6. Окклюменция часть 2 Я был горд больше, чем надо И был слабее, чем обстоятельства Я сам вручал себе любые награды Не выполняя данные мной обязательства Я бросал людей себе под ноги И сам не раз в грязь падал Был даже тем, кто совершает подвиги Для одних - Герой, для других – падаль (с) Дельфин «Последнее слово» На следующее утро я просыпаюсь на диво бодрым и свежим. Наколдовываю Люмос и раскрываю рот от удивления. Десять часов! Снейп решил позволить мне выспаться! Не успеваю я как следует поразмышлять над этой приятной неожиданностью, как мое внимание отвлекает натяжение пижамных штанов в районе паха. Мерлин! Мерлин, Моргана и все их родственники! Только не это! У меня эрекция. У меня, мать его, утренний стояк! Я и не помню, когда такое случалось со мной в последний раз. Когда я в последний раз мастурбировал? Когда вообще в последний раз чувствовал возбуждение? После войны я был уверен, что женюсь на Джинни, у нас будут дети, хотя бы двое, обязательно, и мы будем счастливы, как... совсем как были счастливы мои родители до их трагической гибели. Это была данность, определенность, которой так недоставало в моей безумной жизни. И несколько месяцев я боролся за свое воображаемое счастье. А потом сдался. Джинни ушла не потому, что испугалась моих приступов агрессии. Она просто поняла, что я не испытываю к ней прежних чувств, что больше не верю в нашу семейную идиллию. Я не могу ее винить, я всегда считал, что она, как никто, заслуживает счастья. С тех пор, как Джинни ушла, в моей жизни не стало места мыслям о сексе. Кажется, еще несколько раз я механически мастурбировал, разглядывая колдографии в журнале, а потом гнев поглотил меня всего - и возбуждение в том числе. Все эти мысли проносятся в моей голове за секунду, и я усилием воли останавливаю их поток. Снейп молчит, но он здесь, в моей голове, я чувствую его присутствие. Я пытаюсь запрятать крамольные мысли куда подальше, и мне это почти удается. Жаль, проблему с эрекцией это не решает. - Поттер, вы ведете себя как ребенок. Делаете проблему из ничего, - наконец напоминает о себе Снейп. - Приводите себя в порядок и спускайтесь. У нас нет миллиона лет впереди. Привести себя в порядок? Легко сказать! Определенный орган моего тела, кажется, решил взять реванш за месяцы бездействия. Даже от глубокого голоса Снейпа по моей коже ползут мурашки, а волоски на теле становятся дыбом. Я яростно трясу головой. Я, должно быть, совсем помешался, что и неудивительно. Мне нужен холодный душ. Но я не могу пойти в душ при сложившихся обстоятельствах! Просто не могу! - Здесь есть притупляющее зелье? - бормочу я, красней до корней волос. - Посмотрите в лаборатории в подвале. Должно быть. В Ордене Феникса имелись очень темпераментные личности. С прямо таки животными инстинктами. Старый ублюдок! Это он на Сириуса намекает? - У вас, разумеется, редко возникали подобные проблемы, - говорю я, желая разозлить его или смутить. Но он не злится и не смущается. Вместо этого я второй раз в жизни слышу, как он смеется. - Поверьте, Поттер, таких проблем у меня не возникало никогда. К тому моменту, как я спускаюсь по лестнице, от моей эрекции не остается и следа. *** Спустя полчаса я направляюсь в гостиную, которую с некоторых пор именую про себя не иначе, как «пыточная». Сегодня Снейп решил начать с разговоров. - Поттер, - говорит он, как только я устраиваюсь в кресле. - Обдумав сложившуюся ситуацию, я пришел к выводу, что сами вы не справитесь с моим заданием. Очевидно, что вам совсем не хочется рассказывать о своих чувствах и, тем более, делиться ими со мной, - я хмыкаю, но Снейп не обращает на меня внимания. - Поэтому я решил, что ваша вчерашняя идея имела смысл. Мой рот открывается. Не имеет значения, что я не понимаю, о чем он говорит. Я ошарашен самим фактом того, что он признал мою правоту в чем-то. - Вопросы, Поттер, - нетерпеливо напоминает Снейп. - Поскольку очевидно, что сами вы совершенно не в состоянии внятно рассказать о своем прошлом, мне придется задавать вам наводящие вопросы. И я рассчитываю получить на них подробные, содержательные и честные ответы. Вы согласны? Я обессилено киваю. Вопросы так вопросы, чего уж там. Все равно отказываться уже поздно. - Рад, что мы, наконец, хоть в чем-то пришли к взаимопониманию, - бурчит Снейп не слишком довольным тоном. - Что ж, начнем. Во-первых, мне хотелось бы узнать, когда впервые появился ваш гнев? При каких обстоятельствах это случилось? Был ли он изначально направлен только на меня или вы просто злились на всех вокруг? Я ошарашено моргаю. Ну и как на такое ответить? - Не на всех вокруг, - выдавливаю я из себя наконец. - То есть, да, случалось, что я срывался даже на друзей, но все из-за того, что они просто не понимали... - Чего же? - Что война не закончилась со смертью Волдеморта, - жестко говорю я. - Что на свете осталось еще много его последователей, и что они опасны ничуть не меньше, чем он. И виновны ничуть не меньше. Я это понимал, и сейчас понимаю. А они... - Вспомните, Поттер, - перебивает меня Снейп. - Когда вы впервые почувствовали гнев? Что именно вас так разозлило? Вы узнали о каком-то преступлении Пожирателей Смерти? - Нет, я... - я начинаю путаться и из-за этого раздражаться. - Послушайте, вы уверены, что это относится к делу? Потому что если нет, я... Снейп устало вздыхает. - Опять все сначала, Поттер? Да, я уверен, что ваши приступы агрессии имеют непосредственное отношение к нашей проблеме. Почему я так уверен? Назовите это интуицией. Называйте это как хотите, только начинайте уже говорить, у нас осталось всего несколько дней! - Ладно. Я... Нет, я ни о чем не узнавал. Тогда, сразу после Победы, все Пожиратели затаились. Самые опасные были мертвы, а остальные... я даже не знаю... Вероятно, они боялись... Или были в шоке... Их ищут авроры, до сих пор, и иногда даже находят и арестовывают, но... Нет, с тех пор они никак не проявляли себя. Никаких убийств или запугиваний, вообще ничего, сидят тише воды ниже травы. Те, кто сумел, конечно, убежали за границу. Так что... нет, мне просто нечего было узнавать. - Тогда что вас так разозлило? - с неподдельным интересом спрашивает Снейп. - Вся ситуация, - говорю я слегка повышенным тоном. - Вы не видели, что творилось после войны. Победа - это не только свобода и радость, это еще и разрушенный Хогвартс, и траур по погибшим, и... Уизли потеряли сына. Джордж лишился брата-близнеца. Тедди Люпин лишился родителей. И сколько еще таких семей, в которых кто-то погиб или искалечен, и... Словом, это не только радость, - сумбурно заканчиваю я. - Но ведь вы победили Темного Лорда, - неожиданно мягко говорит Снейп. - Вы сделали все, что от вас требовалось. - Значит, я сделал недостаточно! - я уже кричу. - Я же был на всех этих торжественных похоронах, я говорил вам. И каждый раз, когда я смотрел в лица родственников погибших, я понимал, что сделал недостаточно! И я не мог просто... почивать на лаврах, хотя именно этого все от меня и ждали. Не мог я просто забыть обо всем и начать новую мирную жизнь. Я чувствовал, что должен действовать, продолжать бороться... - я выдыхаюсь и умолкаю. Снейп тоже некоторое время молчит. - Что ж, тут все ясно, - говорит он наконец. - Значит, ваш гнев был направлен на всех Пожирателей, а не конкретно на одного меня? - Конкретно на вас особенно, - я чувствую новый прилив ярости. Теперь-то я все ему выскажу! Пусть не жалуется - сам попросил. - Вот как? Позвольте поинтересоваться, почему? - светским тоном спрашивает Снейп. Я собираюсь разразиться своей любимой обличительной речью о непризнании им своих ошибок, нераскаянии и эгоизме - и внезапно понимаю, что не могу. Это именно то, о чем я вчера говорил во сне, и мне почему-то кажется, что это должно остаться между нами двумя: мной и тем Снейпом. Этому Снейпу с ехидным голосом, сидящему у меня в голове, я не могу рассказать об этом. - Вы втравили во всю эту историю мою маму, - бурчу я, старательно запихивая ненужные мысли вглубь сознания. - Мимо, Поттер, - отзывается Снейп. - Это вы втравили свою мать в эту историю. Я поделился своими воспоминаниями только с вами. Это вы раструбили о них на весь мир. За что вам отдельное спасибо. - Иначе бы вас ни за что не оправдали! - в бешенстве кричу я. - Какая трогательная забота о моей персоне. Или все по причине моей смерти? Бьюсь об заклад, знай вы, что я жив - вы бы и рта не раскрыли. - Я просто хотел справедливости! Я показывал воспоминания только в Визенгамоте, и понятия не имел, что журналисты... - Вы либо глупы, либо наивны, как младенец. Впрочем, это к делу не относится, - Снейп вздыхает. - Есть еще причины вашей лютой ненависти ко мне? -Вы издевались надо мной все детство... - И старые обиды так и не давали вам спокойно спать по ночам? Бросьте, Поттер, мы же договаривались о честности. Мне нужны настоящие причины, а не этот детский лепет. - Почему вас так интересует мое отношение именно к вам? - не выдерживаю я. - Почему не к Лестрейнджам, например? Их я тоже ненавижу! - Но это же не Лестрейнджи всем семейством поселились в вашем сознании, не так ли? - парирует Снейп. Я содрогаюсь. - Ладно, - говорит он спустя пару минут. - Вечером продолжим, а пока достаточно. Мне нужно все обдумать. Отдохните, Поттер, посмотрите в окно, почитайте Ведьмополитен - словом, постарайтесь ни о чем сосредоточенно не размышлять. Уверен, у вас великолепно получится. *** Я снова иду по знакомому подземному коридору, но на этот раз во мне нет ни следа гнева. Я иду медленно и неуверенно, словно каждое движение дается мне с огромным трудом. Я знаю, кто ждет меня за дверью. Я только не знаю, что мне с ним делать. Мне больше не хочется пытать и мучить этого человека. У меня нет полной убежденности в том, что он это заслуживает. Я почти уверен, что он виновен, почти, на девяносто девять процентов. Но этого недостаточно. Пожалуй, теперь мне хочется выслушать его версию событий. Понять мотивы его поступков. Понять... его самого. На мгновение я замираю перед дверью, но затем все же открываю ее и вхожу внутрь. Снейп лежит на низкой жесткой койке лицом к стене. На звук открывающейся двери он оборачивается, и я пристально смотрю на него. Он изможден, но на нем нет следов побоев или применения Круциатуса. Пожалуй, меня это радует. Снейп тоже смотрит прямо мне в глаза. - Поттер, - констатирует он. - Что вас привело сюда на этот раз? - Вопросы, - глухо отвечаю я. - Вопросы без ответов. Снейп по-прежнему молча смотрит мне в глаза. - Почему вы присоединились к Волдеморту? - Почему я должен вам исповедоваться? Я с многозначительным видом поигрываю волшебной палочкой. Снейп усмехается. - Бросьте, Поттер, это не аргумент. Я умею сопротивляться Империусу, а что до остального... Как я уже говорил, Вы можете пытать меня столько, сколько будет угодно вашей благородной гриффиндорской душе. Можете даже убить меня. Я не возражаю. Он умолкает и снова отворачивается к стене. Его слова эхом отдаются у меня в ушах: «...вашей благородной гриффиндорской душе...» Мне становится не по себе. Почему эти слова наполняют меня таким ужасом? - Тогда... я прошу вас, - говорю я, не отрывая взгляда от его спины. - Мне нужно знать. Снейп молчит и не шевелится. Я обессилено сползаю по стене на пол. - Все это время я был уверен, что мир именно такой, каким я его вижу. Что есть добро и есть зло, и добро должно победить, а зло нужно уничтожить. Но теперь... я подумал... а что, если все не так просто? Что если я опять ошибаюсь? Ответом мне служит тишина. - Почему вы присоединились к Волдеморту? Что заставило вас сделать такой выбор? И почему потом вы его изменили? Пожалуйста... мне нужно знать... - отчаянно шепчу я. И снова тишина в ответ. Снейп не шевелится, возможно, он просто спит, и даже не слышал моей мольбы. Тишина такая долгая и тяжелая, не слышно ни стука капель, ни звука дыхания. Мне кажется, что я сижу на этом холодном каменном полу целую вечность. Я отстраненно думаю, что, возможно, время остановилось, и я так и останусь навсегда в этой давящей тишине, один на один со своими сомнениями и ошибками. - Мне нужна была власть, Поттер, - Снейп резко поднимается со своего ложа и поворачивается ко мне. Его запавшие черные глаза блестят. - Мне нужна была власть, чтобы наказать всех зарвавшихся выскочек, считавших, что они чем-то лучше меня. Мне нужна была сила. Мне нужны были знания. Мне нужно было пространство для моего личного роста. Ответов много, какой из них вам больше по душе? Признаюсь, главным образом меня привлекала власть. - Вы верили в идеи Волдеморта? - О да, - говорит Снейп с каким-то благоговением. У меня внутри что-то сжимается в противный тугой комок. - Верили в превосходство магов над магглами? Вы же полукровка... Снейп саркастически улыбается. - Я верил в превосходство сильного над слабым. В превосходство одаренного над бесталанным, - он усмехается. - Я верил в превосходство мага, у которого есть интеллект, над теми, у кого в голове только квиддич. Это выпад в сторону моего отца, но я не чувствую гнева. Меня затопляет ужас. Мог ли мой собственный отец стать косвенной причиной того, что Снейп присоединился к Волдеморту? - Вы любили мою маму? - спрашиваю я после недолгой паузы. - Да. - Настолько сильно, что ради ее спасения решились предать Волдеморта? Зная, чем вам это грозит? - Да. Я замираю на мгновение, словно собираюсь прыгнуть в ледяную воду. - А если бы в пророчестве речь шла о другой семье... о другой женщине... не о моей маме... Вы бы сделали то же самое? - я знаю, каким будет его ответ. - Нет. Все. Он сказал это. Мне следует уходить, но я почему-то не могу. - Вы бы продолжали оставаться с Волдемортом? До самого конца? - Я не знаю. Такой ответ вас устроит? Допрос можно считать оконченным? Я должен кивнуть и выйти отсюда. Но я не могу. Я никак не могу его понять, между нами столько недосказанностей. Я даже сам себе не могу объяснить, почему мне так важно понять его. Я устал от гнева. И я устал ошибаться. - Поттер, скажите мне, вы считаете себя идеальным человеком? - звучит его вопрос в унисон моим мыслям. Я вздрагиваю. - Нет... Разумеется, нет. - Тогда почему вы отказываете другим в праве на то, чтобы не быть идеальными? Почему вы отказываете другим в праве на ошибку, и в праве на раскаяние, и в праве на искупление? - Но ведь именно об этом я и говорю! - кричу я. Мой голос звучит неожиданно гулко в тесном пространстве камеры. - О раскаянии. Раскаяние ведь подразумевает осознание ошибки. Но осознали ли вы? Осознание ли это было или вас просто совесть замучила или... Снейп пристально смотрит на меня. - Почему вы так стремитесь разложить все по полочкам, Поттер? Чем плохо мое раскаяние? Тем, что меня привела к нему любовь, которую я испытывал к вашей матери? Он умолкает. У меня внутри появляется странное чувство. Словно я вот-вот упаду в пропасть, и мне не за что уцепиться. - Очень просто возомнить себя Богом, Поттер. Я жил в этом заблуждении много лет, - тихо говорит Снейп. - В течение долгих лет я винил себя за смерть Лили и за множество других смертей, других чудовищных злодеяний. Во всем был виноват я, один только я, и бремя моей вины было практически неподъемно. Я вступил в Орден Феникса, я во всем подчинялся приказам Дамблдора, пытался уберечь вас, я вернулся к Темному Лорду, когда он возродился... и все это ни на грамм не уменьшило моей вины. Происходили новые трагедии, и в них тоже был виноват я. - А что потом? - спрашиваю я почти шепотом. Снейп улыбается. - А потом я понял, что я не Бог, Поттер, и не могу быть в ответе за все. Я совершал ошибки, я раскаялся в них и по мере сил постарался их искупить. Но я понял, что все мои поступки - это лишь небольшая часть общей картины. И тогда я... - Что? - Я простил себя, Поттер. Сам даровал себе прощение. Вот почему ваше прощение мне не нужно. Оно нужно вам. С этими словами Снейп вновь отворачивается к стене, и я понимаю, что на этот раз мне точно пора. Я медленно поднимаюсь на ноги и направляюсь к двери. Около выхода я оборачиваюсь и задаю последний вопрос: - Все это время вы защищали меня по приказу Дамблдора? Или потому что я сын моей матери? Снейп молчит почти целую минуту. - Я защищал вас, потому что вы - это вы, Поттер, - отвечает он наконец. *** Внезапно я слышу резкий оклик. - Поттер! Куда это вы собрались? - Снейп встает и осматривается. - Вот как, даже койка? Добреете на глазах. Я вздрагиваю и моментально осознаю, кто он, кто я и зачем мы здесь. Сон. Окклюменция. Точно. От таких внезапных перепадов у меня голова идет кругом. На этот раз я даже не спрашиваю Снейпа о предшествующем разговоре. Я до сих пор не уверен, настоящий ли Снейп томится в этой камере или это просто выкрутасы моего сознания, но понимаю, что спрашивать бесполезно. Он ни за что не признается, даже если лжет. Поэтому я молча смотрю, как Снейп приводит себя в порядок, и сам протягиваю руку для аппарации в кабинет. Урок окклюменции проходит из рук вон плохо, как и следовало ожидать, ведь голова у меня доверху набита откровениями Снейпа из камеры. Не знаю, заметил ли что-то Снейп, который стоит сейчас передо мной, но даже если и заметил, на этот счет он молчит. Зато он очень даже разговорчив, когда дело касается моей внимательности, сосредоточенности и умственных способностей. Терпения, с которым он вчера объяснял мне азы окклюменции, явно хватило ненадолго, и теперь он все больше и больше выходит из себя. Узнаю старого-доброго профессора зельеварения. Как бы там ни было, спустя час мои колени разбиты, все тело в ушибах, а дело так и не сдвинулось с мертвой точки. Мой блок - кирпичная стена - раз за разом разлетается на тысячи мелких осколков. - Сколько осталось времени? - спрашиваю я, в очередной раз поднимаясь с пола. - Двадцать минут, - недовольно бурчит Снейп. - А следовательно, один час и сорок минут моей жизни прошли абсолютно впустую. Я не напоминаю ему о том, что на данный момент вся его жизнь протекает у меня в голове. Вместо этого я набираюсь храбрости и прошу: - Может быть, закончим на сегодня? Я хотел бы хоть немного побыть в одиночестве. Мне нужно подумать. Снейп смеривает меня злым и подозрительным взглядом, но не задает ни одного вопроса. - Прекрасно. Думать - полезное занятие. Через полчаса вы мне нужны для разговора с мисс Грейнджер, - сухо говорит он и выходит из кабинета. Я бессильно опускаюсь на стул. Теперь, когда Снейп ушел, и у меня действительно есть возможность поразмышлять в одиночестве, в моей голове не обнаруживается ни единой мысли. Только странное ощущение - словно с моих плеч упала часть груза, который я тащил на себе в последние несколько лет. Я перебираю в памяти разговор со Снейпом из камеры и не могу прийти ни к одному разумному выводу. Вот только его реплика о Боге глубоко запала мне в душу. Действительно ли я считаю себя Богом? Богом, имеющим право судить? Богом, ответственным за все в этом мире? И считаю ли я Снейпа дьяволом, виновным во всех преступлениях и во всем зле? Но Снейп - не дьявол. Возможно, он не самый хороший и приятный человек на свете, несомненно, он сделал много ошибок и причинил много зла, но он - не дьявол. Он человек. А человека я, пожалуй, мог бы и простить. Вот только ему не нужно мое прощение. Он сам мне об этом сказал. И что значила та странная фраза в конце нашего разговора, "я защищал вас, потому что вы - это вы", спрашиваю я себя и просыпаюсь. *** Улыбающаяся Гермиона приносит новости о положительной динамике в процессе выздоровления Снейпа. Она полностью уверена, что права, и что нам следует просто ждать. Я отказываюсь, хотя и не так резко, как в прошлый раз. На самом деле, я и сам уже не хочу идти в Мунго и сдаваться тамошним колдомедикам, и не могу понять, почему. Возможно, потому что в последнее время это стало слишком личным, слишком моим. Все это - разговоры с настоящим Снейпом о моем прошлом, откровения Снейпа из камеры, постоянный контроль над собственными мыслями. Это похоже на путешествие к чему-то неизведанному во мне. И пусть я пока не уверен, стоит ли продолжать путь или лучше вернуться назад, я точно знаю одно - не хочу, чтобы кто-то еще в это лез. Даже колдомедики. Даже Гермиона. Так что Гермионе я об этом не рассказываю. Чтобы отвлечь ее от рассуждений о пользе тактики выжидания, я осторожно спрашиваю о Роне. Как он? Гермиона бледнеет на глазах. Мне это совсем не нравится. Где-то в груди возникает какое-то щемящее ощущение, что-то вроде предчувствия. - Что случилось? - излишне резко спрашиваю я. - Ты ему не рассказала, да? Когда она молча кивает, в ее глазах стоят слезы. Неприятное предчувствие внутри меня усиливается. - Почему? И тут Гермиона внезапно заливается слезами. - Потому что я не видела его уже около двух месяцев, Гарри. Потому что мы больше не вместе. Давно уже не вместе. - Не вместе..? - растерянно повторяю я. Гермиона кивает и беззвучно плачет. Не вместе. Этого не может быть. Это же Рон и Гермиона. Они любят друг друга, сколько я себя помню. Они через столькое прошли. Они идеальная пара. И они... не вместе. Этого не может быть. На секунду я приободряюсь. В самом деле, это же Рон и Гермиона. Они постоянно ругаются и всегда друг с другом не согласны. Наверняка это их обычная ссора. Наверняка Рон что-то сделал или Гермиона что-то сказала, и Рон обиделся... Нет, понимаю я. Два месяца. Они не смогли бы дуться друг на друга два месяца, и даже не пытаться встретиться. Если бы это была обычная ссора, они давным-давно помирились бы. Как и мы с Роном, некстати думаю я. Гермиона не рыдает. Она плачет беззвучно и как-то обреченно, словно давно уже поняла, что ничего не изменить, и смирилась. Слезы текут и текут по ее лицу, и она даже не пытается их вытирать. Я понимаю, что нужно подойти к ней и попытаться успокоить. Обнять ее, гладить по волосам и повторять, что все будет хорошо. Но я не могу. Мое плохое предчувствие приобрело поистине космические размеры. Теперь это уже не предчувствие, а практически абсолютная уверенность. - Как? - тихо спрашиваю я. - И когда? Гермиона беспомощно смотрит на меня. - Помнишь, когда вы в последний раз поссорились с Роном... - робко начинает она. Хоть я и ждал этих слов, все равно у меня внутри все обрывается. На секунду мне кажется, что у меня больше нет сердца. Оно куда-то исчезло, и теперь на его месте гулкая пустота. - Думаешь, это ты виноват, да? - тихо спрашивает Гермиона. - Вот поэтому я и не хотела тебе говорить. - А что еще я должен думать? - ору я, вскакивая на ноги. - Что угодно, но только не это! - в тон мне кричит Гермиона. - Когда ты перестанешь быть таким эгоцентриком, Гарри? Когда перестанешь думать, что мир вращается вокруг тебя? Я не умаляю твоих заслуг, нисколько, но мы все прошли эту войну! Все! Не только ты один! Ее слова навевают мне воспоминание о других словах, сказанных другим человеком и при совсем других обстоятельствах, но удивительно схожих по смыслу. Я поспешно загоняю эту мысль вглубь своего сознания. Мне не до этого. Мне нужно разобраться. Я вопросительно смотрю на Гермиону. - Правда в том, что мы совершенно разные люди, - медленно говорит она. - И по-разному смотрим на многие вещи. И имеем право прожить такие жизни, какие захотим - даже если не вместе. - Раньше вам это не мешало, - замечаю я. - То, что вы такие разные. И вы собирались прожить одну жизнь на двоих. Гермиона пожимает плечами. - Все меняется. Некоторое время мы молчим. У меня на языке вертится вопрос. Новый Гарри Поттер, тот, что в муках рождается на протяжении последних нескольких дней - он считает этот вопрос неуместным и откровенно дурацким. Промолчи - сойдешь за умного. Но старая привычка думать определенным образом все еще слишком сильна во мне. Я не могу не спросить. - Рон винит меня в смерти Фреда? Гермиона вскидывает глаза. На секунду мне кажется, что сейчас она снова начнет кричать, но она лишь устало вздыхает. - Нет, Гарри. Рон винит Волдеморта в смерти Фреда. На самом деле, он... он опечален, и он горюет, но... - она словно пытается подобрать подходящие слова. - Люди не могут горевать вечно. Не могут вечно смотреть назад. Рон заслужил свою новую жизнь, Гарри. Он не любит, когда ему напоминают о войне. - Тогда понятно, почему он не хочет со мной общаться, - преувеличенно бодро говорю я. - В последние полтора года я был ходячим напоминанием о войне. Но почему ты... то есть, вы... Некоторое время Гермиона молчит. - Мы любили друг друга. И мы хотели быть вместе. Всегда, - говорит она, наконец, каким-то бесцветным тоном. - А потом... Рон хотел начать новую жизнь. Свой дом, свой магазин, обеды в "Норе" по выходным, дети... Он мог без конца все это планировать, бесконечно рассуждал, как хорошо мы будем жить, как мы будем счастливы. Он решил забыть о войне раз и навсегда и смотреть только в будущее. А я... я так не смогла. Я не могу просто взять и забыть обо всех пострадавших, о людях, которым требуется помощь. Рон был против моей работы в Мунго. Он не говорил этого напрямую, но я чувствовала. А в тот день, когда вы поссорились... словом, тогда у нас состоялся откровенный разговор. Он сказал, что я все время оглядываюсь на прошлое, что я смотрю назад, но это не так! Я пытаюсь помочь людям, пытаюсь восстановить то, что было разрушено, залечить раны, которые нанесла война. И каждый раз, исцеляя кого-то, я понемногу исцеляюсь сама. Понимаешь? Я киваю. Ее слова кажутся мне очень важными и невероятно жизнеутверждающими. Почему я не слушал ее раньше? - Это не значит, что мы никогда больше не будем общаться, - продолжает Гермиона. - Рон так адаптируется, сейчас ему так легче. Но когда-нибудь ему самому захочется поговорить о прошлом, и тогда мы будем рядом. А пока ты можешь просто заскочить к нему в магазин - выпить сливочного пива и поболтать о квиддиче. Некоторое время мы молчим. Снейп в моей голове тоже молчит, видимо, пытается не слушать - я едва улавливаю его присутствие на задворках сознания. Тишина такая уютная и мирная, что, несмотря на все обрушившиеся на меня новости, мне впервые за неделю хочется улыбнуться. Через некоторое время Гермиона наколдовывает Люмос и начинает прощаться - дома ее дожидаются книги. - Прости, что я был таким мудаком, - тихо говорю я ей в спину. Она оборачивается и неуверенно улыбается. - Посттравматический синдром. - Это меня не оправдывает. В любом случае, я обещаю... что больше не буду считать себя Богом. Она удивленно смотрит на меня, затем молча кивает и исчезает в камине. После разговора с Гермионой я ни на что не гожусь. Я совершенно не могу сосредоточиться на разговоре со Снейпом, отвечаю невпопад, хотя и чувствую, что он вот-вот выйдет из себя. Все, о чем я могу думать сейчас - это Рон и Гермиона. И я. Когда-то мы были самыми близкими друзьями. «Золотое Трио» - так нас называли. Когда-то я делился с ними всем и полагался на них как на самого себя. Когда-то я не имел от них секретов, и уверен, что они тоже ничего от меня не скрывали. Что же случилось с нами? Гарри Поттер, которым я был на протяжении двух последних лет, считает, что Рон всегда был немного... другим. Этот Гарри Поттер напоминает мне, что Рон бросал меня дважды - во время Турнира Трех Волшебников и два года назад, когда мы искали крестражи. Я всегда прощал его и находил ему оправдания, но Гарри Поттер, поглощаемый гневом, знать ничего не хочет ни о каких оправданиях. Возможно ли, что Рон всегда был отчасти предателем? Прежний, довоенный Гарри напоминает мне, что Рон - мой лучший друг, но я слишком хорошо понимаю, что это уже не так. Война не смогла развести нас по сторонам, но вместо нее это сделали послевоенное время и посттравматический синдром. Я не имею права судить его, понимаю я. Да, мне больно оттого, что мы больше не «Золотое Трио», и оттого, что Рон с Гермионой не вместе. Но ведь я и сам живу далеко не так, как планировал жить после войны. «Все меняется», - сказала Гермиона. У меня в груди снова возникает знакомое ощущение. Словно это я виноват, это я недосмотрел, и если бы я был рядом, вместо того, чтобы погружаться в пучины собственной ярости, то Рон с Гермионой были бы вместе, а мы с Роном остались бы друзьями. Все было бы так, как и должно было быть, если бы я... Но я гоню прочь от себя эти мысли. Нет. Пора запомнить, что в мире есть вещи, которые не только от меня не зависят, но и попросту меня не касаются. И личная жизнь Рона и Гермионы - определенно именно такая вещь. Зато отношения между Роном и мной касаются меня напрямую. - Поттер! - рычит Снейп у меня в голове. - В десятый раз повторяю вам: сосредоточьтесь! Личную драму ваших друзей вы сможете обдумать позже, и желательно, когда мое сознание благополучно вернется в мое тело. - Я не могу, - для наглядности я мотаю головой. - Послушайте, я готов разговаривать с вами завтра хоть целый день, но сейчас я просто не могу. И, к тому же, у меня есть... другие дела. Снейп не сразу находится с ответом. Видимо, он ошарашен. - И какие же, позвольте узнать, у вас дела? Мерлин, я не хочу ему об этом говорить, но в нашей ситуации лгать бессмысленно - ведь он уже и так знает, что я задумал. - Понятно, - тянет Снейп. - Собираетесь навестить мистера Уизли. Разумеется. Героический мистер Поттер. Сейчас он со всеми проведет разъяснительную беседу, и размолвка ваших друзей тут же будет улажена. Спасение мира в локальных масштабах? - Это не просто размолвка! - кричу я, впервые за последние сутки чувствуя гнев. - Они расстались, и думаю, что навсегда. Но ко мне это не имеет никакого отношения, и я прекрасно это понимаю! - Вот как? - Именно так. Слушайте, это... не по поводу их отношений с Гермионой. Они взрослые люди и сами разберутся. Но вот в наших отношениях с Роном должен разобраться именно я. И он, конечно, - добавляю я после секундной паузы. Снейп усмехается, но мигом вновь становится серьезным. - Можете объяснить, почему это не может подождать? Я вздыхаю. - Я ждал полтора года. Я полтора года жил с уверенностью, что ничего не изменилось, что война продолжается, а все остальные просто не желают этого замечать. Но, оказывается, это я не хотел замечать, что.... мои друзья и знакомые в это время строили свои новые жизни. Они жили дальше и становились... совсем другими людьми. И теперь... - спазм сдавливает мое горло, и я едва могу продолжать, - теперь мне нужно понять, каким стал Рон. Кем стал Рон. Возможно, я его даже не узнаю, и тогда мне придется отпустить его... позволить ему жить так, как он хочет. Но, может быть, нашу дружбу еще можно спасти, может быть, есть еще шанс... С каждым днем мы все дальше и дальше друг от друга. Я не могу больше ждать, - заканчиваю я немного сумбурно. Снейп молчит. - Завтра я буду в норме, обещаю, - мне внезапно становится смешно. Словно я отпрашиваюсь у кого-то из родителей. - Не будете, если напьетесь, - кисло говорит Снейп. Ощущение усиливается. Я готов расхохотаться в голос. Вместо этого я зачерпываю дымолетный порошок и на секунду останавливаюсь, чтобы собраться с мыслями. - Помолчите, когда я буду там, ладно? - прошу я. - Как во время разговора с Гермионой. И, пожалуйста, постарайтесь не слушать. С этими словами я ныряю в камин. *** Я подумываю о том, чтобы отправиться в Нору и узнать, не там ли Рон, и если нет, то где он. Но я не могу. Пока не могу. В Норе будет Джинни и миссис Уизли, и... я не был там, кажется, целую тысячу лет. И я пока не могу. Я не готов. Я должен сосредоточиться на самом главном. А сегодня самое главное - это Рон. Я надеюсь, что он будет в магазинчике, и потому отправляюсь в Дырявый Котел. Кивнув бармену Тому, я выбираюсь на улицу незамеченным. В какой-то момент меня это даже удивляет. Я давно не был в магической части Лондона, обычно я гуляю по маггловской части, где никому нет до меня никакого дела. А теперь, выходя в Косой Переулок, я подсознательно ожидаю возгласов толпы, просьб об автографе или колдографии... но ничего такого не происходит. Люди спешат по своим делам и не обращают на меня внимания. Они и вправду забыли. Я всегда ненавидел повышенное внимание к своей персоне, но теперь мне на мгновение делается обидно. Я поспешно гашу в себе это чувство. Не хватало только, чтобы Снейп об этом узнал. Прогуляться по магической части Лондона оказывается неожиданно приятно. Я отвык видеть столько неприкрытого волшебства вокруг. Я вспоминаю Косой Переулок времен войны - закрытые магазины, заколоченные окна и забитые двери - и ловлю себя на том, что бессознательно улыбаюсь. Теперь здесь снова кипит жизнь. В конечном счете, именно за это я и боролся. Подходя к Всевозможным Волшебным Вредилкам, я начинаю нервничать. Я так и не придумал, что скажу Рону. Мне никогда раньше не приходилось думать о том, что ему сказать. Но, если Рон все еще мой друг, то мне и не придется говорить ничего особенного. А если нет - что ж... Я толкаю дверь и вхожу, решив, что буду действовать по обстоятельствам. В магазинчике шумно и тесно, что-то постоянно хлопает, взрывается, пищит и поет на разные голоса. Я ежусь, будто от холода. Я не был здесь со смерти Фреда, и теперь непрошеные воспоминания буквально затапливают меня. Фред был так счастлив и горд, когда они с Джорджем впервые показывали нам всем свой магазин. Это его детище, его ожившая мечта, и это он должен быть здесь вместе с Джорджем. Я представляю, как они выскакивают мне навстречу и хором здороваются: «Привет, Гарри! Что так долго не заходил?» Но в реальности ничего такого не происходит, в магазине вообще не видно ни одного Уизли. Я подумываю спросить о Роне у одной из продавщиц, но меня пугает, что она может меня узнать. Поэтому я осторожно пробираюсь сквозь толпу вглубь магазина, к неприметной двери, за которой, как я помню, должен быть склад и кабинет. В кабинете темно, душно и ужасно пахнет застарелым перегаром. На столе, среди разбросанных как попало бумаг, стоит недопитая бутылка виски. За столом аккуратно спрятаны несколько пустых. А на диванчике в углу кто-то лежит. Я подхожу ближе. По моей спине пробегает противная дрожь, а в груди снова образовывается гулкая пустота. Это Джордж, только Джордж осунувшийся, похудевший и смертельно пьяный. Джордж, совсем непохожий на Джорджа. Он лежит так тихо, что в какой-то момент я с ужасом спрашиваю себя, не умер ли он. Но он дышит. У меня подгибаются колени, и я опускаюсь на стул. Машинально беру со стола бутылку виски и делаю большой глоток прямо из горлышка. - Поттер, - предостерегающе шипит Снейп, но я так шокирован, что не обращаю внимания даже на него. У меня такое ощущение, что я шел на праздник, а попал на похороны. - Поттер, - Снейп не сдается. - Что вы развели тут трагедию? Он просто пьян. - Как вы можете быть такой бесчувственной скотиной? - громко спрашиваю я. Со стороны диванчика раздается сдавленный стон. - Дело не в том, что он пьян, - продолжаю я уже мысленно, чтобы не разбудить Джорджа. - Дело в том, что он пьет один и, судя по всему, чуть ли не каждый день. Дело в том, что он не может справиться. - И все это - абсолютно не ваши проблемы, - парирует Снейп. - Если только вы не вознамерились составить ему компанию в ежедневных пьянках. Если так - прошу вас отложить это до того момента, как я выберусь из вашего сознания. Меня захлестывает волна неудержимого гнева. Гнева на Снейпа, который ни черта не понимает в человеческих отношениях. Гнева на Джорджа, который спивается в одиночестве, потому что не способен жить за двоих. Гнева на Рона, который ни словом не обмолвился о состоянии брата. И гнева на себя. Потому что я понимаю, что Снейп прав. Это не мое дело, не мои проблемы, и я вряд ли смогу чем-то помочь. Мне не вернуть Джорджу Фреда, а это единственное, что способно излечить его. Но я не Бог, я не могу этого сделать. От осознания своей беспомощности мне хочется кричать и крушить все вокруг. Но даже этого я сейчас сделать не могу. - Заткнитесь, умоляю вас, - прошу я Снейпа, и тот, как ни удивительно, послушно умолкает. Я остаюсь на стуле, неотрывно смотрю в пол и время от времени делаю глоток-другой из постепенно пустеющей бутылки. Как же нам закончить войну? *** Дверь открывается очень осторожно, почти бесшумно. Сразу становится ясно, что входящий знает о спящем в кабинете Джордже и не хочет его побеспокоить. - Гарри? - ошарашено восклицает Рон. Джордж слегка вздрагивает, но не просыпается. - Ты что здесь делаешь? - спрашивает Рон уже тише. Я молча смотрю на него. Очевидно, что он не слишком рад меня видеть. Он шокирован. Или, может быть, зол? Я поставил его в неудобную ситуацию? - Пойдем, поговорим на складе, - предлагает Рон. Я согласно киваю, поднимаюсь на ноги и машинально прихватываю с собой бутылку. На складе сухо и чисто. Множество ящиков и коробок, расставленных в идеальном порядке. Такой порядок кажется каким-то чужеродным в магазине близнецов Уизли. Братьев Уизли, - напоминаю я себе. Просто братьев. - Прости за это, - смущенно говорит Рон. - Джордж сегодня... слегка перебрал. - И часто он перебирает? - спрашиваю я. - Нет. Не очень часто, - Рон отводит взгляд. - Послушай, у него бывают плохие дни, но вообще-то он справляется. Очевидно, что он не хочет говорить о брате. И очевидно, что он врет. Джордж не справляется. Как и сам Рон. - Ты чего пришел-то? Я вздрагиваю и смотрю на бутылку, все еще зажатую в моей руке. Слова не идут. - Просто так. Решил заглянуть. Мы давно не виделись, - выдавливаю я из себя, наконец. - Да, - кивает Рон. - Просто у меня сейчас куча дел. Сам понимаешь, весь магазин на мне. Рон начинает подробно рассказывать об управлении магазином, о товарах, о доходах, которые он получил и трудностях, которые он преодолел. Возможно, это из-за алкоголя или из-за моей паранойи, но мне кажется, что под напускной жизнерадостностью таится тщательно скрываемое отчаяние. - Ты молодец, отлично тут все устроил, - говорю я, когда он умолкает, потому что это именно то, что он хочет от меня услышать. Рон удовлетворенно кивает, но через миг грустнеет. - Жаль только, что новых наименований нет. Джордж просто не успевает закончить разработки, а у меня никогда не было к этому особого таланта. Так что продаем то, что есть... - Гермиона могла бы помочь, - замечаю я. - Хотя бы закончить начатое. Рон бледнеет и мрачнеет. - Слушай, Гарри. Дело в том, что мы с Гермионой... - Я знаю, - мягко говорю я. - Все в порядке. Она не откажет, если ты ее попросишь. Снейп в моей голове предостерегающе шипит. Ну конечно. Гермиона не может сейчас помогать Рону, она занята нашей проблемой. - Хотя, возможно, лучше еще немного подождать, - торопливо добавляю я. Меня тошнит от себя. И от Рона меня тоже тошнит, и от всего этого разговора - разговора абсолютно чужих людей. Я отхлебываю из бутылки Джорджа. Это не Рон. Это не мой лучший друг. Мне придется смириться. Но в том момент, когда я уже готов скомкано попрощаться и уйти, Рон протягивает руку и берет у меня бутылку. - Да какого ж лысого дементора? - вопрошает он в пространство и делает большой глоток. - Слушай, пошли в бар, а? Правда же, сто лет не виделись. Когда я киваю, Снейп в моей голове разражается ругательствами. *** Мы выходим из магазина через заднюю дверь и пешком идем в Дырявый Котел. Рон насуплено молчит. Я рад, по крайней мере, тому, что он сбросил с себя эту напускную веселость. Это кажется мне добрым знаком. Молчание Рона мне на руку еще и потому что всю дорогу до Котла я мысленно, беззвучно, ругаюсь со Снейпом. - Он мой лучший друг! - мысленно шиплю я. - Я рад, что вы это выяснили, Поттер, - в тон мне отвечает Снейп. - Нельзя ли отложить попойку до более подходящего момента? - Нельзя! Он хочет со мной поговорить! Я нужен ему! - А, ну раз так, тогда конечно, - произносит Снейп невыносимо мерзким тоном. - Великий Гарри Поттер снова в строю! Великий Гарри Поттер снова нужен! Я шиплю сквозь зубы. Рон бросает на меня удивленный взгляд. - Дело не в этом. Он мой лучший друг, - мысленно объясняю я Снейпу. - И он нужен мне точно так же, как я нужен ему. Мы нужны друг другу. Так вас устроит? - я начинаю закипать от гнева. Злость совершенно не поспособствует дружеской попойке с Роном, и меня дико бесит, что Снейп пытается все мне испортить - как всегда. - В любом случае, это абсолютно не ваше дело. Завтра я буду в вашем распоряжении, как я вам и обещал. А на сегодня, будьте так добры, оставьте меня в покое. - Гарри, ты в порядке? - откуда-то издалека спрашивает Рон. Я моргаю и обнаруживаю, что друг умудрился обогнать меня шагов на десять, а я как дурак застыл посреди улицы, погруженный в ругань со Снейпом. - Еще одно слово - и прямо отсюда я отправлюсь в Мунго, - предупреждаю я Снейпа, пытаясь догнать Рона. - Валяйте. После сегодняшних возлияний врачебная помощь вам пригодится, - парирует он, но я чувствую, что он сдался. Его присутствие в моем сознании становится практически неощутимым, и, в конце концов, я просто выбрасываю старого ублюдка из головы. Образно говоря, к сожалению. В Дырявом Котле мы с Роном, не сговариваясь, заказываем бутылку огневиски. Рон молча отхлебывает из стакана, глядя куда угодно, только не на меня. Я даже не знаю, каким он мне больше нравился - преувеличенно довольным жизнью, как в магазине, или таким, как сейчас - хмурым и явно не знающим, что сказать. Только не спрашивай, как у меня дела! - мысленно умоляю я его. - Ну, - Рон откашливается. - Как жизнь, Гарри? Я готов застонать. Что, спрашивается, мне ответить? На секунду у меня возникает желание огорошить Рона новостями о Снейпе в моей голове, но я тут же останавливаю этот порыв. Я бы обязательно рассказал об этом Рону - прежнему Рону, моему лучшему другу - но, увы, меня не оставляет мысль о том, что я почти не знаю человека, сидящего напротив. Что, если он с криком убежит отсюда, едва узнав о присутствии старого ублюдка? С другой стороны, что, если мы заговорим о чем-то личном? Порядочно ли это по отношению к Рону - не предупредить его о том, что это не совсем приватный разговор? Но ведь Снейп обещал не подслушивать. Да и не похоже, чтобы мы собирались друг с другом откровенничать. Того и гляди начнем беседовать о погоде. - Да что с тобой такое, Гарри? - спрашивает Рон. - Я спрашиваю, как живешь, друг? - Я не знаю, - честно отвечаю я. Веснушчатая физиономия Рона вытягивается. - В смысле, я... кажется, перестал так сильно злиться. И, ну, знаешь, кажется, пытаюсь двигаться дальше. Я еще в самом начале пути, и у меня огромные сложности, но, - я прерываю сам себя, потому что Рон бледнеет на глазах. - А в остальном по-прежнему. На Гриммо. Без девушки и определенного рода занятий. Рон кивает и снова утыкается в свой стакан. Я мысленно костерю себя на все лады. Во мне теплилась слабая надежда, что, возможно, хорошенько выпив, мы сможем поговорить друг с другом откровенно. Но, видимо, я слишком рано перешел к откровенности, и чуть все не испортил. - Как твои? - спрашиваю я, чтобы разрядить обстановку. - Как мистер и миссис Уизли? Как Джинни? Рон выглядит почти испуганным. Когда мы с Джинни разбежались - или, вернее, когда она от меня ушла - Рон был почти счастлив. Конечно, он приносил мне свои соболезнования и фальшиво надеялся на то, что мы еще помиримся, но я видел, что он доволен выбором сестры. Кому нужен в мужьях спивающийся неврастеник с приступами агрессии, который случайно может и убить? Рон был рад, что Джинни признала, наконец, бесперспективность наших с ней отношений и ее попыток их спасти. И теперь я не могу его в этом винить. Но тогда - о, тогда я был зол. Я без обиняков высказал ему - а точнее, проорал - все, что я о нем думаю. Что он просто лицемер, что ни черта ему не жаль, и что он может убираться из моей жизни вслед за своей сестренкой. Рон побагровел так, что веснушки на его лице стали абсолютно незаметны. Слава Мерлину, при ссоре присутствовала Гермиона, которая не дала нам скатиться до банального маггловского мордобоя. Друг просто пробормотал, что мне нужно лечить голову и ушел. Видимо, потом Гермиона конкретно промыла ему мозги (посттравматический синдром, сложный разрыв, бла-бла-бла), потому что к этому разговору мы больше не возвращались. Притворились, что той стычки никогда и не было. Не то, чтобы я затаил обиду или злость - в то время я злился на всех и вся, только дайте повод. А чаще всего не нужно было даже повода. Но даже тот Рон - красный от злости и готовый меня ударить - нравился мне гораздо больше нынешнего, молчаливого и безучастного. - У них все хорошо, - говорит он, не оживляясь ни на секунду. - У мамы с папой все по-прежнему, а у Джинни карьера идет в гору, сплошные сборы и разъезды. Она жалуется, что на личную жизнь не остается ни времени, ни сил. Я киваю. Я прекрасно понимаю намек Рона - не пытаться вновь заморочить голову его сестре. Пусть так. Плевал я на Джинни, в данный момент мне важен только сам Рон, которому, похоже, на удивление некомфортно в моем обществе. Мне приходит в голову, что при мне у Рона не получается строить из себя довольного жизнью человека, поэтому-то он так мрачен. Вот только я представления не имею, что с этим делать. Когда мы молча допиваем по третьему стакану огневиски, я понимаю, что так больше не могу. Я решаю сделать последнюю попытку, прежде чем сдаться окончательно и уйти. - Рон, - твердо говорю я. - Что с тобой происходит? По правде? Я с замиранием сердца жду ответов вроде "ничего", "все отлично" или "о чем ты говоришь", чтобы смириться с поражением и потерей лучшего друга. Но Рон долго смотрит на меня, затем наливает себе еще выпить и делает большой глоток. - Ты что, заделался этим психо... как там у магглов? Которые копаются в чужих мозгах? С хрена ли ты решил, что я буду перед тобой распинаться? Я понимаю, что он зол. Прямо таки в бешенстве. И тогда я вздыхаю с облегчением. Я поднимаю руки вверх в примирительном жесте. - Я знаю, Рон. Я понимаю. Меня не было рядом, когда я был нужен, и... - Э, нет, Гарри, ни хрена ты не понимаешь, - прерывает меня Рон. - Ты был рядом. Тебя было даже слишком много. Тебя не было рядом только в последние пару месяцев, и - гляди-ка - у меня теперь почти нормальная жизнь. Я доволен своей жизнью, ясно тебе? - рявкает он. - И тут опять появляешься ты и спрашиваешь, как у меня дела. Только вот ответ "все хорошо" тебя же не устроит, верно? - Потому что это не правда, - твердо отвечаю я, хотя мои внутренности, кажется, завязала узлом невидимая рука. - Разумеется, тебе же виднее, - усмехается Рон. - Только вот это правда. А что ты хотел услышать? Я тащу на себе весь магазин, потому что Джордж, как ты успел заметить, не в состоянии этим заниматься. Так что этим занялся я, и я делаю это не в память о Фреде, если именно это ты себе напридумывал. Мне нравится эта работа, понятно? Да, я не такой талантливый, как они, но я хорошо справляюсь с организационными вопросами. Магазин приносит прибыль, а для меня это важно, потому что однажды я планирую обзавестись своей семьей. И я, представь себе, верю, что когда-нибудь Джорджу станет лучше, и в нашем магазине опять появятся новинки. Верю в будущее, понимаешь? Я оглушенно молчу. - Что еще? - деловито продолжает Рон. - Гибель Фреда, конечно. Это ужасно. Сущий кошмар наяву, и мне безумно больно до сих пор. Но, как ты, вероятно, заметил, я не напиваюсь ежедневно до отключки. И, нет, я не глушу горе в работе. Я регулярно выбираюсь отдыхать. Кстати, я по-прежнему общаюсь с Невиллом, Дином и Симусом, и мы прекрасно проводим пятничные вечера. Разрыв с Гермионой? Я бы сказал, что это не твое дело, но для тебя ведь не существует такого понятия, верно? Да, я люблю Гермиону и скучаю по ней, но я считаю, что нам нужно время, чтобы разобраться. Понять, сможем ли мы быть вместе. Возможно, у нас еще все получится. А может быть, и нет, в таком случае, думаю, мы будем счастливы с другими людьми, - Рон прерывается и смотрит на меня. - Видишь, Гарри, у меня есть проблемы, как и у всех. Но они решаемы, и мне не нужна твоя помощь, чтобы с ними справиться. Я доволен своей жизнью, - он пристально смотрит мне в глаза. - Того, от чего ты явился меня спасать - не существует. - А как насчет потери лучшего друга? Мой вопрос звучит как выстрел. Мысленно я сжимаюсь в комок. Мне на миг хочется очутиться в своем чулане с пауками, где я провел первые годы своей жизни. Я бы забился в угол и ревел как пятилетний мальчишка. Потому что на меня обрушивается понимание, ясное и безжалостное. Что, в сущности, связывало нас с Роном, кроме школьных приключений и борьбы с Волдемортом? Существовала ли между нами когда-нибудь настоящая дружба? Преданность, взаимовыручка, готовность прикрыть спину - все это хорошо на войне, но что делать, когда война заканчивается, и наступает время просто жить? Что теперь у нас есть общего, кроме воспоминаний о борьбе и потерях, которым Рон явно не готов предаваться? В моей груди закипает гнев. Старый знакомец. Сейчас я как никогда ему рад. Рон хочет двигаться дальше? Отлично! Пускай валит в ад! Мне и без него замечательно! Я рывком отодвигаю стул и бросаю на стол деньги за выпивку. Звон монет в окружающей нас двоих тишине кажется оглушительным. - Я не знаю, Гарри, - меня останавливает странно беспомощный голос Рона. - Тебе неприятно находиться рядом со мной, потому что я напоминаю тебе о войне, не так ли? - резко спрашиваю я. - И с Гермионой то же самое? - Если бы вы только попробовали... - Двигаться дальше? Рон молча кивает. - А тебе не приходило в голову, что двигаться дальше можно разными дорогами? Не только так, как выбрал для себя ты? - рявкаю я. - Я тоже двигаюсь дальше! Я собирался рассказать тебе... Я прерываюсь на полуслове. Нет. Я не собираюсь выклянчивать у Рона его внимание и дружбу. Хватит. Я попробовал все наладить - не получилось. Теперь пора уходить. - Подожди, - вновь останавливает меня Рон. - Давай еще выпьем, а то договоримся неизвестно до чего. В этот момент он так напоминает самого себя прежнего - моего лучшего друга - что я киваю и сажусь обратно. И хоть мы уже договорились до слишком многого, хоть я сомневаюсь, что теперь возможно как-то пробить выросшую между нами стену - я пока не готов уйти. - Ну, выкладывай. Что там у тебя? - спрашивает Рон через пару минут. То ли я так сильно ошеломлен только что произошедшим, то ли уже достаточно пьян, но внезапно я решаю рассказать Рону о Снейпе. И рассказываю все в подробностях, начиная от идиотской затеи Гермионы и заканчивая недовольством Снейпа по поводу сегодняшней пьянки. Умалчиваю я только об откровенных разговорах и о Снейпе из камеры. Но об этих вещах я не собирался рассказывать вообще никому, так что дело не в Роне. Когда я заканчиваю свой рассказ, Рон выглядит так, словно его огрели по голове чем-то очень тяжелым. - Это что, шутка такая? - выдавливает из себя он. - А тебе смешно? - интересуюсь я. Рон качает головой, затем внезапно подскакивает на стуле. - Подожди... Он что, слушает нас? Прямо сейчас? Он слышит все, о чем мы говорим? - Он обещал не подслушивать. - И ты ему веришь? Я прислушиваюсь к себе. - Кажется, да, - задумчиво говорю я через пару мгновений. - Я почти не ощущаю его присутствия. Думаю, ему не интересна наша болтовня. Рон снова ошеломленно качает головой. - А Гермиона-то, ну и ну, - пораженно произносит он. - О чем она только думала? Если бы она сделала такое со мной, я бы ее проклял. Почти прежний Рон. Внезапно мне хочется крепко его обнять. - Она не сделала бы. Ты для этого недостаточно сильный и могущественный маг, - говорю я вместо этого. - Хоть что-то хорошее, - улыбается Рон. Через секунду мы с ним хохочем как безумные. Возможно, дело в алкоголе, но мне вдруг кажется, что время повернулось вспять, а стена, разделяющая нас с Роном, исчезла, словно ее никогда и не было. Словно мы с ним по-прежнему лучшие друзья. Я понимаю, что это иллюзия, но напряжение внутри меня все равно постепенно сходит на нет. - Да уж, - говорит Рон, отсмеявшись. - Ну и... как это? Жить со Снейпом в голове? - По большей части невыносимо, - честно отвечаю я. - Ну... теперь уже не так невыносимо, как в первые дни. Знаешь, Гермиона говорит, что, так или иначе, ритуал работает. Я имею в виду, что я становлюсь спокойнее, лучше владею собой и... - Я заметил, - серьезно говорит Рон. - Я все гадал, когда ты на меня набросишься. Раньше ты мне не дал бы сказать и половины из того, что я тебе наговорил. Я сглатываю ком в горле. Кажется, мгновение прежней дружеской близости кануло в вечность. Конечно, это было неизбежно. - Все меняется, Рон, - бормочу я. Он согласно кивает, и мы вновь утыкаемся в свои стаканы. Я подумываю промычать что-то о том, что мы хорошо посидели, и свалить. - Нет, Гарри, так не пойдет, - внезапно решительно произносит Рон. - Я был не прав. Я не имел никакого права вычеркивать тебя из своей жизни, даже несмотря на то, что ты... - ... Вел себя, как невыносимый мудак? - ухмыляюсь я. - Почти каждую секунду, - стонет Рон. - Гермиона все твердила мне, что я не должен обижаться, что должен тебя поддерживать, про какой-то там синдром. Но ты же знаешь, я ни хрена в этом не понимаю. - Тебе будет приятно узнать, что Гермиона в конце концов тоже сдалась и высказала мне все, что обо мне думает, - замечаю я. - Она держалась дольше, чем остальные, - хмыкает Рон. Я согласно киваю, и мы снова молчим. Я думаю, ждет ли Рон какого-то ответа на его извинения. - Я не пытался спасти тебя сегодня, - говорю я наконец. - Не тебя. Я пытался спасти нашу дружбу. Поэтому хотел с тобой поговорить. Но ты же знаешь, я ни хрена в этом не понимаю, - повторяю я его слова. - Это надо к Гермионе, - усмехается Рон. - Ты говорил с ней? С того дня? Извини, если снова лезу не в свое дело... Рон трясет головой. - Я каждый день хочу отправить ей сову, - говорит он. - Я скучаю по ней. Я люблю ее, но я не уверен, что мы сейчас можем быть вместе. Но я скучаю по ней. Не только как по девушке, но и как по другу. Вот, что самое паршивое, когда вы сначала дружите, а потом начинаете встречаться! Полная неразбериха! - восклицает он. - Вы разберетесь, - говорю я, и в этот момент я уверен, что так и будет. - Все наладится. - Я даже не уверен, захочет она со мной разговаривать или нет, - Рон пялится на меня, явно ожидая информации. Это так сильно напоминает мне о прошлом, что я готов снова расхохотаться, но сдерживаюсь. В конце концов, в моих руках судьба двух моих лучших друзей. - Она не злится, - медленно, подбирая слова, говорю я. - Я не знаю, что она чувствует к тебе как к парню, но ты определенно все еще ее друг. Как и мой, - добавляю я про себя. Рон веселеет на глазах. - Ну, для начала и это неплохо, верно? - он поднимает стакан. - За счастливое будущее, Гарри! - За счастливое будущее, - эхом отзываюсь я. - А прошлое пусть остается в прошлом.