***
Адриан уверенно шёл в парк. Плагг сидел у него в портфеле. — Куда мы идём? — поинтересовался квами из рюкзака. — В парк, — тихо ответил Адриан. Несколько людей, увидев, как он говорит сам с собой, отвернулись. — И зачем нам туда? — не унимался Плагг. — Хочу посмотреть, похожа ли Маринетт на Ледибаг, — объяснил парень, сворачивая к воротам на входе в парк.***
Маринетт и Натаниэль медленно шли по парку, грызя мороженое, которое юноша купил в ближайшем ларьке. Себе он взял вишнёвое, а Маринетт попросила карамельное. Интересно, — подумала девушка, — мы со стороны похожи на парочку? На самом деле они искали пустое место для репетиции, но оно всё не попадалось и не попадалось. Попадались только аттракционы, ларьки, люди, которые почему-то ходили по обычно самым пустым аллеям парка. Наконец Натаниэль пожал плечами, увидев ещё одну группу людей в обычно пустующей аллее, и, взяв девушку за руку, повёл куда-то. Право, лево, лево, право, — Маринетт перестала следить за направлением примерно на шестом повороте и доверилась Натаниэлю. И правильно сделала, ведь спустя ещё пару минут они вышли на пустую! полянку, со всех сторон окружённую деревьями. Где-то галдели люди, но на поляне это было лишь приглушённым шумом, который не мешал, а наоборот, словно успокаивал. — Здесь пойдёт? — тихо спросил юноша, скидывая сумку на землю. — Здесь чудесно! — восхитилась Маринетт, оглядываясь. На земле не валялись бутылки и мусор, тихо шумели деревья, и казалось, что полянка — это другой мир, который могут найти лишь избранные. Натаниэль, например. — Я рад, что тебе нравится, — улыбнулся Куртцберг. — Здесь никогда нет людей. Это мой тайный уголок. — Это… — Маринетт замолчала, не зная, как выразить свои чувства от того, что Натаниэль настолько доверился ей. Это был и восторг, и радость, и стыд, что она не может ответить взаимностью на его симпатию, и множество других чувств. Но Натаниэль кажется понял, потому что смущённо улыбнулся и поправил выбившуюся прядь алых волос. — Что мы будем делать? — поинтересовался он, меняя тему. — Может, споём им что-нибудь? — Я не знаю, — Маринетт села на траву. — Я даже не думала об этом. Но если мы будем петь, то может, вот эта песня подойдёт? Она достала телефон и включила песню. Натаниэль прислушался. Это был как-бы диалог двух влюблённых, причём парень собирался бросить девушку, которая уговаривала его этого не делать. — Хорошо, — кивнул он. — Но нам нужна будет музыка. — У меня есть минус, — Маринетт положила телефон на землю рядом с собой. — Можно я ещё пару минут посижу, и начнём? — попросила она. — Конечно, — Натаниэль лёг на траву, глядя на небо. Маринетт посмотрела него и, подумав, легла рядом. Они лежали так пару минут, ничего не говоря, но слова и не были нужны. Так бывает в старых фильмах, когда два главных героя лежат на траве, и камеру крутят со всех сторон, чтобы показать, как героям хорошо. И музыка романтичная играет. Наконец Маринетт поднялась, тут поднялся и юноша. Девушка включила песню на телефоне, и они попробовали спеть. Получилось плохо, но пара, не унывая, включала песню ещё раз, и ещё, пока слова не начали отскакивать от зубов. — Мне тебя любить нельзя, Ты во дворце росла, а кто же я? — тихо запел юноша. — Обычный паренёк, каких полно! Я точно знаю, что с тобой мне быть не суждено! — Разрушить хочешь всё? — продолжила Маринетт более громко, — Глазам не верю! Не можешь ты уйти, слышишь, и хлопнуть дверью! Такая глупость! Хоть спорить нету* сил, я знаю: Мы должны быть вместе, кто бы что ни говорил! Эта песня для Маринетт была особенной. Она очень плохо помнила сценку из мультфильма, где была эта песня, но очень хотела повстречать такого парня, который ради неё мог бы пожертвовать своим счастьем. Жалко, что на первой репетиции она может лишь повторять слова за телефоном без всякого выражения. А вот Натаниэль, кажется, понял песню, потому что пел словно искренне, словно действительно был готов смириться с её потерей, лишь бы сама девушка была счастлива. — Пожалуй, хватит на сегодня, — решил Натаниэль, когда Маринетт начала путаться в словах. Он подхватил свою сумку и её портфель и взял девушку за руку. Маринетт удивилась, откуда такая смелость, но вспомнила Злолюстратора. Злодей был таким же: смелым, заботливым, и в то же время ужасно ранимым и чувствительным. В который раз девушка порадовалась тому, что после уничтожения акумы, люди не помнят, что они делали. Потому что как бы она объяснила Натаниэлю, что ей с ним было очень хорошо, а драться пришлось, потому что в нём была акума? Интересно, — подумала девушка, — а на флейте Нат также хорошо играет, как и Злолюстратор? — Да, я умею немного, но не то чтобы хорошо, — смутился парень, когда она поинтересовалась. — Сыграешь? — тут же заинтересовалась Маринетт и потянула его к ларьку, в котором увидела искусно вырезанную флейту. Юноша покраснел, но всё-таки взял флейту, за которую расплатилась девушка. Он осторожно приставил инструмент ко рту и тихо заиграл что-то меланхолично-романтическое, не зная, что всего несколько дней назад уже играл для неё эту же мелодию. Девушка прикрыла глаза, зная, что вот сейчас музыка закончится, и она пойдёт домой. Но музыка всё не кончалась и не кончалась, звенела уже совершенно другой песней, но не кончалась. Маринетт открыла глаза и встретилась взглядом с весело улыбающимся Натаниэлем, который продолжал играть.***
Вечером, уже лёжа в постели девушка вспомнит, что вроде-бы видела в парке чем-то жутко недовольного Адриана.