Страх в твоих снах

*** Они трижды спускались в магазин за сигаретами. Дженсен каждый раз говорил, что он не курит, но сейчас особый случай и смолил одну за другой, вызывая в Джареде опасения за его легкие. Сигаретный дым окутывал всегда такую тихую и спокойную квартиру, вырывался в форточку на морозный воздух и был единственным свидетелем самого большого счастья Джареда Падалеки. — Ты мне веришь, — натягивая немного слишком большой свитер, с придыханием сообщили через объемную горловину Дженсену. — А то. — Дженсен затянулся очередной сигаретой, наблюдая одевание “потеплее”. — Я скептик и это мой личный ад. — Не говори так. Это же… ты не представляешь, какого жить, когда тебе не поверят ни за что и никогда. Я сам себе не верил долгое время. — А почему не пытался убедить кого-нибудь? — Это невозможно. Когда я видел лица — я не верил, а поверив — перестал видеть лица. — И все же я не понимаю, — в очередной, уже, наверное, трехсотый раз повторил Дженсен. — Как так? Ты не развивал свой дар, не пытался никого убедить в его существовании… — Я… — Не приложил его коммерчески, — перебил Дженсен и плюхнулся на диван, похлопав рядом с собой, чем смутил Джареда сверх всякой меры. — Это как? — Джаред честно не понял, но в основном не из-за святости, а из-за занятости мыслями о том, как близко к Дженсену он может сесть. — Это просто, когда владеешь любой стыдной информацией. Шантаж, все такое. — Так я же не имею власти над моими видениями, — Джаред решил, что плюхнется на пионерском расстоянии, но развалится посильнее и постепенно сползет куда хочется. — Не имел. А, может, если бы почитал что-то на эту тему, то развил бы раньше. — Да я до усрачки этого боялся. Ты прикинь, смотреть как резвятся в ночи разные люди. Как твои знакомые предпочитают неожиданные вещи, а преподаватель английского перебирает студенток на курсе. Все, чего я хотел в самом начале — это чтобы все прекратилось. Сползти поближе не удавалось, но и сидеть вместе в новых отношениях и черт бы с ним, что не в романтичных, было верхом удовольствия. Джаред заурчал бы, будь он котом, а Дженсен осыпался бы крошкой — будь камнем. Он вроде бы и пытался вести себя непринужденно, но его изнутри точило и разрушало и не было возможности усомниться в причине этих разрушительных колебаний. А он колебался и сомнений в этом не могло быть, ведь до сих пор он так и не заговорил о самом важном. — Получается, теперь ты легко можешь следить за кем угодно? — Легко, это очень не то слово, — Джаред улыбнулся и натянул рукава пониже. Его все еще знобило после времени проведенного в ванной, а может и от новых открытий, тут уж никто точно не скажет. — Я просто все еще не понимаю… — И это единственное, что мы точно выяснили. — Ага… — Да спрашивай уже… — Джаред не собирался облегчать Дженсену жизнь, но ударив его, выпустил весь гнев, на который был способен и теперь его местами подмучивала совесть, особенно, когда он представлял как должно быть болит треснувшая губа. — Что спрашивать? — профессионально прикинувшись идиотом, спросил Дженсен и не отмер. Все сидел себе каменной статуей и изображал улыбку. — Спрашивай, смогу ли я проследить за нашим убийцей. — А если спрошу? — То я не отвечу, — констатировал провал Джаред. Дженсен напрягся еще сильней, хотя куда уж, но он смог. — Джаред… — Не потому что не хочу! — Джаред почему-то очень испугался напряжения в голосе Дженсена. Что если тот подумает, что эгоизм взял верх? Или решит, что Джаред трус? Не ошибется, конечно, но все же не поэтому Джаред не знает, как помочь поймать убийцу. — Пойми же, я думал о тебе, когда ты ушел. Думал и раньше. Я был поглощен мыслями о тебе и в сознании и в подсознании. В моей голове был ты и только ты, напугав наручниками и дав надежду. Не было у меня такого раньше, вот и… И Джаред оправдывался до самого позднего вечера, а Дженсен в основном слушал. Слушал подозрительно молча, но прежде чем убраться восвояси, попросил Джареда припомнить детектива, которому он выложил часть своих познаний в самый первый раз. Джаред помнил ее плохо, вроде бы рыжая, а когда сложил два и два, Дженсен уточнил, что эта женщина его самый близкий и дорогой друг, который по совместительству владел всеми данными по разработкам этого дела. В том числе и по Джареду. Она подтвердила, что Джаред скорее овощное рагу, нежели убийца. Тот попробовал оскорбиться, но Дженсен потрепал его по волосам на прощанье, пообещал позвонить и был таков. Пробная обида ушла вслед за ним, оставив скучать и ждать новой встречи. *** Позвонил Дженсен на следующий день. Спрашивал про самочувствие и не видел ли Джаред чего-нибудь во снах или не во снах. Джаред видел сугубо гетеросексуальный секс. Спал прерывисто из-за впечатлений дня, так что всю ночь полу просыпался, засыпал и “оказывался” в постели новой парочки. Наяву ничего ему не удалось. В четверг Джаред снова пробовал увидеть убийцу, но почувствовал лишь дурноту, а увидел разноцветные круги перед глазами. Дженсен позвонил вечером. Утром пятницы Джаред со страхом начал ждать вечера, Дженсен все не звонил и не звонил. Попытки видения сквозь пространство не принесли ничего, кроме ощущения себя идиотом, курьер принес пиццу, а Дженсена принесли ноги ближе к ночи. Он извинился, всучил Джареду пакеты с продуктами и пошел перепарковываться. Вернувшись застал хозяина квартиры на том же месте с открытым ртом, забрал пакеты и просто прошел мимо на кухню. Волей неволей пришлось отходить от шока в одиночестве прихожей. *** Смотреть на огонь, на дождь, на бегущих по своим делам людей — Джаред все это любил. Не знал он, что любил работать радио для того, кто ему хоть что-то приготовит на его маленькой кухне. Странно, но Джаред был испуган предстоящей ночью и беспредельно счастлив в настоящем, сидя на пошатывающемся стуле и наблюдая, как красивый молчаливый мужчина тупым ножом пытается резать помидоры. Дженсен его довольства не разделял, только смотрел с ненавистью на кухонную утварь Джареда, пока тот рассказывал, что его отгулы закончатся точнехонько на следующий день после рождества и в новый год ему работать. Джаред все говорил о всякой ерунде, решив, что терпение Дженсена ковалось на небесах, медленно готовясь к важному, а тот подтверждал догадки и не подгонял. Ужин был готов, желудок набит, тарелки вымыты, а готовность к разговорам и сну так и не пришла. Джаред решительностью в последнее время не блистал, но к настоящему моменту поражал застойностью даже самого себя. В то же время он находил себе оправдание — в конце концов он простой человек. Оправдание в швах местами расходилось, противоречия торчали тут и там, он сам на эту тему все больше парился, в пространство выдавал все больше чуши, а Дженсен с серьезной миной кивал. Кивал, пока не вставил веское и таким тоном, словно уместное: — Я останусь. — Фраза удачно встала где-то между “на Рождество обещают снег” и “на седьмом этаже принтеры ломаются семь раз за пятидневную рабочую неделю”. — Как? — По всей видимости, молча. Или попробую поддержать разговор о принтерах. — Дженсен лучисто улыбнулся и даже слушать не стал, что там Джаред хотел на это заявление сказать. А на “мы знакомы пару дней” вообще фыркнул. В итоге Джаред стоял с пледом у собственного дивана и с удивлением осознавал, что у него нет гостевой подушки. У него нет даже запасной подушки, или старой. Есть бездонное море смущения, измятое досмерти леопардово-флисовое безумие в руках и красивый мужчина на кухне. А еще проблемы мистического характера, о которых он не готов думать без крайней на то необходимости. Дженсен докурил и прошел в комнату как ни в чем не бывало. Спросил если ли у Джареда предпочтения в вечерних передачах, а получив легкое отрицательное покачивание головы в ответ скинул с себя пиджак, отобрал измятый плед и плюхнулся с пультом на диван. — Ты давай приходи в себя и присоединяйся, — между прочим посоветовал Дженсен, и принялся щелкать каналы, чаще останавливаясь на рекламе, чем на передачах и фильмах. В себя Джаред приходил в душе под горячими ласкающими каплями. Думалка не думала, потом шуршал фен, а приятное ничто в голове расслабляюще действовало на все остальное тело. По возвращении к дивану на нем творилось все то же, что и до водных процедур — Дженсен пытался вынести что-то доброе, умное и вечное из рекламных роликов. Разве что комментирование прибавилось и стало очевидно, что он и правда переключает каналы в поиске рекламы, а стоит обратно включиться передаче, как пульт начинают усиленно отдавливать. Джаред любви к рекламе не разделял, а вот невозможность придумать, как поговорить о предстоящей ночи — вполне. Но Дженсен коп, Дженсен заинтересован и в психушку боится попасть всего пару дней. Может, поэтому или по какой другой причине, но он сразу и без раздумий заговорил о том, о чем давно уже было пора. — Я перечитал все дела. По каждому трупу. Исчезновения так не перебрать, у нас не мелкий город. Было бы здорово, если бы ты мог их посмотреть, но слишком подозрительно. — Да, — как болванчик поддержал Джаред и скромной девственницей примостился на подлокотнике у ног Дженсена. — Ты помнишь помещение? — Очень смутно. — А первого парня, который возможно, выжил? — Вообще нет. — Мы пустили внутреннее распоряжение по участкам и запрос в больницы сделали. Попробуем его вычислить не обращаясь на телевидение. Это всегда все ухудшает. — Прямо как в кино? — Обыденность разговора глушила волнение Джареда. Он даже вспомнил, что это его квартира и подвинув Дженсена сел не на краешек. — Ага, прямо как в кино, — очередной канал, очередная реклама. — Семьдесят восьмой. У меня там магазин на диване. Тебе должно понравиться. Дженсен бросил заинтересованный взгляд на довольного собой Джареда и все же переключил. Там продавали роскошную кофточку из чистейшей синтетики всего за двенадцать девяносто девять и призывали спешить, ведь где еще потенциальные покупатели смогут купить подобное чудо китайской промышленности. Дженсен почти физически расслабился. — Так ненавидишь все, кроме рекламы? — Я не веду это дело, но это не значит, что оно меня не касается. Просто у меня выходные и я не хочу случайно наткнуться на новости про этого маньяка. Я же правильно понял, что нам нужно ждать вестей со свалок. — Частей со свалок. Думаю, он рубит на куски. Я видел топор. — Может просто запугивает? — А трупы коллекционирует? Фу. Мерзость… — Ага… — Дженсен сел. — Не усну теперь. — Везет. Мне спать хочется всегда, но это больное желание. Я явно отвык ему поддаваться. — Могу побыть твоей жилеткой, говорят, помогает. — Какое предложение! Я не откажусь, — Джареду самому показалось, что это прозвучало угрозой, но Дженсен в ответ лишь улыбнулся. — Так о чем тебе можно поплакаться? Правда думаешь, что полегчает? — Конечно, ведь каждому копу известно, что тайны не дают людям спать. Мы поэтому порой их выколачиваем. Это забота. — Ты странный. — Сказал мне парень, побывавший в постели тысячи человек. — Да больше. Наверное раза в два точно больше. Я же еще и переезжал. Дженсен попытался изобразить шок. Переиграно ужасно и специально, уж Джаред-то точно знал, каким хорошим актером тот мог быть. — Ужас какой. Как твоя… — он задумался на секунду, — как твой парень тебя не ревнует? — Какой еще парень? Думаешь, я стал бы клеить тебя на пончики, если бы у меня был парень. — Ну был же какой-нибудь? Джаред подтянул ноги к себе, обнял коленки и сложил на них подбородок: — Только во снах. — Обалдеть, получается, ты со мной тогда решил расширить горизонты? — Да какие там горизонты. У меня все было только во снах. Я даже не особо комплексую. Вот отношения, это да, этого мне хотелось бы, а протрахавшись во всех немыслимых позах с тучей людей, собственную физическую девственность как-то и не замечаешь. — Вау. Я уже не просто жилетка? Это что, исповедь? — Сам вызвался работать бесплатными ушами, — беззлобно огрызнулся Джаред. — Да-да. Значит у нас шоу “поговорим об этом”? И какая тема этого выпуска? Фистинг, золотой дождь?.. — Фак-машины? — Да ты знаешь толк в извращениях. Дженсен улыбался так искренне, что Джареду тоже хотелось. Воспоминания начинали казаться дурацким кино. Порно же это тоже кино? — Ну… вообще, да. Я кажусь тебе мерзким? — Джареду стало очень стыдно за свой бабский вопрос, но сказанного обратно в глотку не запихнешь. Сегодня Дженсен увидит как это. Как Джаред мечется во сне, как стонет, бормочет не всегда различимо. Они не настолько близки и Джаред все равно собирается позволить это, так не должен ли он получить хотя бы утешение взамен? — Нет, с чего бы? — Потому что это мерзко. — Ты так считаешь? — Дженсен выглядел отвратительно участливым. Ему было не все равно и тревожно за Джареда. Вот как он вообще все это передавал, актер хренов? — Да. И ты так считаешь. Можешь кончать притворяться, я не сбегу. Для меня поимка этого маньяка… личное. Джаред сбился. Еле договорил. Дженсен смотрел все с тем же волнением и легкой пренебрежительной улыбкой, сел по-турецки вполоборота к Джареду, запустил свои наглые грабли в волосы и перебирал их. — Не считаю. Странным, несчастным, загнанным и перепуганным, наивным и романтичным — может быть. Не мерзким. Джаред отстранился. Что еще он мог сделать, когда голос Дженсена творил с ним невообразимое. Он расслаблял, наполнял силами и возбуждал, как не возбуждали картинки во снах. Тем стыднее становилось с каждой секундой, потому что скоро Дженсен будет смотреть совсем другие картины. Одна надежда, уснет раньше и утром послушает подробный отчет. — Пора спать. Дженсен не стал спорить, кивнул и весь отстранился.