Я тебя никогда не видел

      Кит очухивается на набережной.       На совершенно незнакомой набережной, призрачной и мутной, несмотря на яркое полуденное солнце, прорывавшееся через толщу туч; шумят ветер и вода, и вокруг ни души. Кит оглядывается: на противоположном берегу стоят двухэтажные дома с резными металлическими украшениями в дверях и окнах, и чем дальше к горизонту уходит улица, тем выше и массивнее становятся здания. Когда Когане поднимает взгляд наверх, он замечает светло-серый заслон, из-за которого не видно небо.       Наверное, будет дождь.       Кит переводит взгляд на серый асфальт и только сейчас замечает, что все это время сидит на земле, навалившись на ажурное каменное ограждение, отделявшее тротуар и реку. Встав, Когане пошатывается: ноги совсем не держат, словно сделаны из ваты, и каждое движение дается с трудом.       Слева расположен парк, огражденный высоким резным забором; в метрах тридцати приглашающе раскрыты ворота. Направляемый неведомой силой, Кит идет именно туда. Макушки пожелтевших деревьев подпирают небо, мелкие кустарники и травы скрывают влажную землю, и Когане с удивлением замечает, что в этом месте уже осень, хотя еще с утра было жаркое июньское лето. Ветер дует прохладный, однако дискомфорта открытым участкам кожи не приносит.       Выйдя на круглую открытую площадку со скамейками по периметру, Кит вновь осматривается. В центре расположен неработающий фонтан, по бокам — тропинки, ведущие в глубь парка.       — Здравствуй, — тихий, как шелест листьев, голос раздается рядом. Кит, побледнев, медленно оборачивается, готовый дать либо деру, либо в морду неожиданному собеседнику, если тот решит завязать драку.       Перед ним на скамейке сидит парень лет восемнадцати, шатен, одетый в болотно-зеленую куртку и светлые джинсы. Его смуглые ладони прижимают к груди толстую книгу в старом потрепанном переплете. Лишь одна деталь никак не вяжется с образом этого юноши — солнечные очки, но он их быстро снимает и прячет в карман.       — Как ты сюда попал? — спрашивает шатен, щуря бирюзовые глаза.       — Я… не знаю? — Кит отводит взгляд на ту дорожку, по которой пришел сюда, и думает, что это сон. Определенно сон. Тогда почему все такое реалистичное? Рассеянно хмуря брови, Когане задает вопрос, волнующий его с самого начала: — Где я?       — Ты здесь, — добродушно отзывается парнишка, пожимая плечами, и, черт возьми, в его голосе нет ни одной нотки сарказма! Кит чувствует себя глупо, будто Алиса в Стране чудес.       — То есть?       — Присаживайся, я расскажу, — незнакомец чуть-чуть двигается, освобождая рядом с собой место, и хлопает ладонью по доскам, из которых сколочена скамейка. Помедлив, Кит садится и вопросительно смотрит на собеседника. Тот продолжает: — Этот парк был построен два столетия назад под руководством известных архитекторов и художников. Один из…       — Стоп, — резко перебивает его Кит и снова хмурится. — Мне не нужна история этого парка. Я просто хочу знать, как сюда попал и где все остальные?       — На первый вопрос я не смогу ответить: это ты должен знать сам, — качает головой загадочный собеседник. — А вот второе… Кажется, все ушли в театр, там новая постановка. Давай тоже сходим?        — Что…       Незнакомец хватает Кита за запястье и, прежде чем тот успевает возразить, тянет на себя, заставляя встать на ноги. Когане охает: смуглая ладонь вроде бы должна быть горячей, но на самом деле она оказывается ледяной — такой контраст.       — Мы идем в театр, Кит.       — От-откуда ты знаешь мое имя?! — содрогнувшись, выплескивает Когане и одергивает свою руку из хватки окоченевших пальцев. В низу живота стягивает неприятный узел волнения, скручивающий в себя все внутренние органы. Это действительно жутко.       — Я все знаю, — беззаботно улыбается парнишка. — Кстати, меня зовут Лэнс.       Представившись, он тащит Кита к выходу из парка.       Вглядываясь в небо, ранее скрытое за высоченными деревьями, Когане понимает, что тучи все так же низко висят над землей, грозясь разрыдаться сильным ливнем. Он солидарен с погодой: слишком много эмоций и новых событий на одного человека, на одного чертового подростка, который еще с утра шел в колледж для сдачи трехнедельного проекта.       Чем дальше идут новые знакомые, тем больше неожиданных территорий открывается взору — Кит невольно сравнивает все это с бродилкой, чтобы хоть как-то остудить свои нервишки. В этом абсолютно пустом городе есть парк аттракционов, где всякие карусели и качели, покачиваясь на ветру, скрипят дико; есть площадь, по которой, кажется, еще чуть-чуть, и пронесется перекати-поле. Широкие автомобильные трассы завалены опавшими листьями, ветками, в некоторых местах даже мелкими оборванными кустами, и можно сразу сделать вывод, что дороги не видели колес уже долгое время.       Киту страшно, он хочет проснуться, но пощипывание кожи не помогает.       — Мы пришли, — доносится до слуха мягкий голос Лэнса. Кит оглядывается изумленно: перед ним огромных размеров белое здание, треугольную крышу подпирают несколько колонн, и широкие деревянные двери распахнуты, приглашая зрителей. — Здесь чудесно, не правда ли?       — Эм, наверное.       — Идем.       Лэнс тянет Кита в открытые двери, одной рукой крепко держа бледную костлявую ладонь в кожаной перчатке без пальцев, а второй — прижимая к себе тяжелую книгу. Их встречает роскошно убранный зал, где пол устлан дорогим паркетом, а над высоким потолком зажжена огромная хрустальная люстра с множеством подвешенных кристалликов. Кит пораженно ахает.       — О, я ошибся, — неожиданно и грустно замечает Лэнс, и по его эмоциям невозможно понять, искренен ли он. — Здесь тоже никого нет. Наверное, мы одни в городе…       Кит напряженно сжимает чужую ладонь, как единственную тростинку, за которую можно удержаться, чтобы не утонуть. Хотя смысл, если он уже на дне, с того самого момента, когда очнулся на пустынной набережной.       В гробовой тишине зала слышится тихий треск, потом еще, и еще, будто кто-то раз за разом разламывает пополам пластмассовые линейки; паркет идет плавными волнами, с каждой секундой увеличивая амплитуду. Вскрикнув, Кит хватается за Лэнса, который роняет свою книгу, и прижимается к нему, пытаясь отступить к выходу, но двери неожиданно запираются снаружи — оглушительный хлопок проносится по залу.       — М-мы в ловушке, — одними губами шепчет Кит, не в силах повысить свой сипящий от страха голос. — Л-лэнс, это все сон, я уверен, понимаешь? Сейчас я проснусь, и мы больше никогда не увидимся.       — Кто знает, — пожимает плечами Лэнс и улыбается. — Лишь запомни кое-что…       Последние слова заглушает пронзительный треск, после которого наступает темнота, стремительно сменившаяся ярким светом из окна. Все те же прозрачно-красные занавески, стол с раскиданными на нем карандашами и валяющиеся повсюду диски и одежда… Кит у себя дома, тогда почему сердце стучит молотом — тяжело и громко, — а из глаз непроизвольно текут горячие слезы, оставляющие на щеках солоноватые дорожки?       «Лишь запомни кое-что…»       Это номер — Кит точно помнит, что перед обрушением театра он слышал последовательность цифр, которая намертво врезалась в мозг и отпечаталась на внутренней стороне век. Сорвавшись с кровати, Когане подключает ноутбук к сети, ждет долгие минуты загрузки, нетерпеливо щелкая кнопкой мыши, и наконец вбивает в поисковую строку тот самый номер. Помимо прочих ненужных сайтов, половина из которых наверняка вирусная, он видит ссылку на страницу в соцсети и с замиранием сердца нажимает на нее.       Пидж Гандерсон — написано в графе «имя», и Кит чувствует, что в его груди мучительно медленно происходит второй Большой взрыв. На фотографиях в профиле запечатлена веселая рыже-русая девчушка в огромных круглых очках, она в компании каких-то людей, таких же радостных, солнечных, явно наслаждающихся жизнью. Кит сосредоточенно рассматривает снимки, но не замечает ни одного человека, похожего на Лэнса. Наверное, все это просто какая-то ошибка, думает Когане, с горечью закрывая крышку ноутбука, нужно просто забыть этот дурной сон.       Он берет со стола распечатанные листы и пробегает глазами по строчкам в надежде, что домашняя работа поможет ему отвлечься от ненужных мыслей, но не выспавшийся организм берет верх над разумом.       Дрема медленно окутывает тело Кита.