Not a 'knife' feeling

      Готовка была одним из любимых занятий Папируса. "Это весело, не так ли?" — нередко спрашивал он сам себя. И когда это становилось приятным сюрпризом для тех, о ком он заботился – количество полученного веселья в разы увеличивалось.       Папирус быстро совершенствовал свои навыки. Его блюда получали множество комплиментов от его друзей и брата, что было просто потрясающе. Выражения их лиц, когда они пробовали его спагетти, определённо были лучшими! Он уже гордился собой, но не собирался останавливаться на этом и продолжал оттачивать свои навыки. И в этот день Фриск собиралась прийти на очередной урок кулинарии у Папируса.       Они собирались попробовать сделать новый вид пасты — лазанью. Тот вид, который однажды был съеден глупой собакой. Тогда Папирус пообещал себе никогда больше не готовить её, но решил изменить своё решение ради друзей и Санса. Если простые спагетти и так были вкусными, то представьте тогда, какой будет лазанья, и..! На самом деле, эта мысль и была причиной, почему скелет согласился на это.       У Фриск и Папируса отлично получалось готовить вместе. Рослый скелет отметил, что она уже прекрасно готовила, несмотря на то, что посещать его уроки начала совсем недавно. Санс, Ториэль, Андайн и Альфис, которые ещё не были дома, гордились бы ими двумя! — Ты отлично готовишь, Фриск! — воскликнул Папирус, взглянув на девочку, которая улыбнулась ему в ответ, — возможно, что в один день мы будем работать в ресторане вместе!       Фриск кивнула в знак согласия. В конце концов, Папирус разложил помидоры для соуса. В то время, как Андайн учила бить и давить их, скелет открыл для себя, что всё, что нужно сделать – это порезать и положить их в блендер. Так они были вкуснее… да и Папирусу никогда не нравилось поступать с бедными овощами так, как Андайн. Они не заслуживали такого! В конце концов, это на самом деле сильно влияло на вкус. — Теперь, для соуса нам нужно порезать помидоры! — объявил Папирус. Фриск кивнула: — Я возьму нож!       Детские шаги отдалились, и скелет услышал звук выдвижного ящика и звон столовых приборов. Его глаза расширились, когда он осознал, что ребенок будет держать нож, и развернулся. — Будь осторожна с острыми предметами!-… …       Но, как только он увидел Фриск, сжимающую лезвие в руке, он… он замер на месте. И… резко, абсолютно всё стало… другим.       Папирус неожиданно осознал, что он… больше не был на кухне. Он… Он был снова… в Сноудине. Вокруг него тихо падали на землю хлопья снега и на ветвях блестел иней, который почти полностью покрывал высокие и тёмные ели. Фриск стояла прямо напротив. Она молча начала приближаться, и то, как она это делала… не заставляло Папируса чувствовать себя комфортно. На самом деле, это искренне… испугало его. Глаза человека скрывала упавшая на лицо тень, а обычную светлую улыбку заменило холодное, бесчувственное выражение, которое показалась Папирусу просто… ужасным.       Нож, который она сжала в своей правой руке… был абсолютно точно нацелен на него. Хруст снега под ногами Фриск становился всё громче и отчетливее по мере того, как она приближалась. Папирус осознал, что он… он дрожал. Трясся от страха. Почему он боялся её? Она была его лучшим другом! Она никогда не навредила бы ему, верно? Нет… может быть… может быть, это была не Фриск. Но… это был её старый свитер в полоску… и он был весь покрыт пылью. Точно как же, как и руки, как и… нож. — Ф… Фриск? — позвал её Папирус. Она была очень тихой на протяжении всего этого времени. — Ч-что ты..?       Он не договорил. Голова Фриск слегка приподнялась. Её губы… сформировали улыбку. Но это была не её старая, добрая и милая улыбка, которую видели её семья и друзья. Это было… как минимум пугающе. Не только это… Папирус мимолётно взглянул в глаза Фриск. Они… Они были красными. Нет, это… это не могла быть Фриск. Она продолжала надвигаться. Папирус… чувствовал себя нехорошо. Что случилось с Фриск? Почему она стала вести себя так без всякой причины? — Ф-Фриск? — вновь позвал он её.       Она вдруг рассмеялась и ускорила темп, приближаясь все быстрее. Папирус почувствовал, что на его черепе выступил пот, кости начали дрожать, и он протянул свои руки, чтобы… подождите, что он пытался сделать, протягивая свои руки? Может быть… предложить ей пощаду?       Потому что… она выглядела так, будто хочет атаковать его. — П-погоди! Фриск, почему-… что не так с этой улыбкой? — спросил Папирус. У него не было сердца, но он мог чувствовать, как что-то внутри его груди бьётся чаще. Скелет рефлекторно отступил." Это… это просто не может быть Фриск", — повторял он про себя. Она-… Она бы никогда не навредила ему! — Почему… Почему ты ведешь с-себя так?! — повторил рослый скелет вопрос, но человек продолжал игнорировать его. — Это я, Папирус! Твой друг! Ничего не произошло. Фриск не останавливалась. — П-подожди, нет, н-… не делай этого! Положи этот нож прямо сейчас! Е-… если это шутка, то это не смешно! — приказал он. Но безрезультатно. Фриск подняла свою правую руку, пыльный нож блеснул. Папирус был слишком напуган, он не мог понять, что, черт побери, происходит-… почему, почему это продолжалось? Почему он снова в Сноудине? Почему Фриск хотела атаковать его? Она стояла практически перед ним, сжимая нож. Папирус попятился назад, но споткнулся о сугроб и упал в снег прямо перед силуэтом человека. Её жуткая улыбка расширилась, и уже через секунду нож должен был достигнуть костей Папируса. — НЕТ! — воскликнул он так громко, как мог, и зажмурился, боясь представить, что произойдет в следующее мгновение. … …       Он почувствовал, как кто-то легонько трясёт его. "П-Папирус? Папирус, скажи что-нибудь!" — голос эхом раздавался в сознании. Это… Это была Фриск. Её голос был… взволнованным. Напуганным.       Папирус медленно открыл глаза, видя перед собой только кухонный фартук человека, на котором было вышито красное сердечко со словами "готовка наполняет меня РЕШИМОСТЬЮ". Его сделала Ториэль пару месяцев назад. Папирус окинул Фриск взглядом. Её глаза… были карими, как и всегда. Не красными. И её руки были чистыми, на них нельзя было заметить пыль. Нож… он тоже был чистым. Он блестел, но, как бы то ни было — он больше не был направлен на него.       Скелет проверил окружение. Он… не был в Сноудине. Здесь не было снега и ёлок вокруг него. Он был снова на кухне. Из-за окна можно было увидеть как солнце, так и белые кучевые облака. Он… не был в Подземелье, он был на поверхности. С ним… всё было в порядке. И Фриск была прежней. … Что… что только что произошло? Это было чем-то вроде сна? Сна, в котором ты бодрствуешь? — Папирус, ч-что это было? — взволнованно спросила Фриск,— ты внезапно застыл, и т-тогда… Скелет все еще был потрясён своим… видением? Он с трудом поднялся — его руки и ноги всё ещё дрожали. Человек беспокойно взглянул на него. —Ты… ты выглядел очень напуганным, и я… я не могу понять, почему ты вдруг так запаниковал! — сказала Фриск, — что случилось? — Я… — Папирус хотел объяснить, но, когда он начал думать об этом… Как он мог объяснить, что он видел Фриск с жутким лицом, и что она хотела ударить его, будто они никогда и не были друзьями? — Я… Я не знаю точно, — признался он, отведя взгляд в сторону. — Думаю, это было просто… что-то вроде… панической атаки. — Но у тебя никогда их не было-… Глаза Папируса расширились, как только он заметил помидоры на столе. — Точно, лазанья! — прервал он ребёнка. — Ну же, Фриск, дай мне-… Она протянула ему нож, всё еще слабо понимая, что происходит, но Папирус… не мог его взять — его взгляд просто застыл на остром предмете. Он боялся, что эта вещь коснется его костей. — Н-нет, подожди! — резко воскликнул скелет, когда нож почти задел его пальцы в перчатке. — Подожди, давай-… Фриск выглядела еще растеряннее, чем прежде. Папирус попытался успокоить дыхание, чтобы не выдать свой страх. Он только видел это. А Фриск была обычным, решительным и дружелюбным ребёнком, который никогда, никогда не сделал бы ему больно. Всё это было чем-то вроде галлюцинации, которая произошла сама по себе. Когда-нибудь такие вещи со всеми случаются, верно? Он знал множество людей с той же проблемой.       Как бы то ни было, Папирус… уставился на нож. Он не хотел трогать его. В то же время, однако, он не хотел, чтобы Фриск держала его тоже. Она была просто ребенком, который запросто может порезаться-… подождите, разве действительно это было причиной того, что Папирус чувствовал себя так напуганно, когда Фриск держала этот нож? Или, может быть… он боялся её? Нет, это-.. это было глупо. Видение было нереальным. — Д-дай мне нож! Я не хочу, чтобы ты случайно поранила себя или что-то в этом духе, и… — он забрал нож из её рук, — и я поручаю нарезать овощи себе самому!..       Фриск взглянула на Папируса, и тот не мог просто продолжать стоять. Он начал аккуратно… резать помидоры, пытаясь игнорировать ужасное ощущение, которое всё еще ползло по его позвоночнику. Он не хотел больше думать об этом, но он не мог остановиться-… Внезапно он почувствовал панику, страх, и… почему-то… предательство. У него было ощущение, что Фриск могла атаковать его и забрать его жизнь даже после всего того, через что они прошли. Папирус потряс головой: "Это глупо! Я доверяю Фриск, она отличный друг и то, что она не навредит мне — даже не обсуждается! Этот… сон, или нечто, что я видел, не удержит меня от готовки для моих друзей!". Он слегка нахмурился и начал резать помидоры… своего рода агрессивным путём. Что-то, чего он ещё не делал с какими бы то ни было овощами… но всё, что он хотел — это избавиться от тех мрачных мыслей раз и навсегда. — Папирус, будь осторожен… — сказала Фриск. — Я осторожен! — Ты можешь порезаться или-… — продолжила она громче, но Папирус её перебил. — Не бойся, человек! У меня нет кожи, так что это не может мне навредить! …Что было ложью. Пока он скелет, это может навредить и ему… по крайней мере, так говорил Санс, когда Папирус был ещё детскими косточками. И рослый скелет ни разу не порезался, потому что всегда был осторожен. — Теперь переходим к следующему шагу! — проговорил он после того, как закончил нарезать помидоры, как ни странно, не получив ранений… он всё еще чувствовал себя плохо. — Папирус… у тебя все хорошо? — Фриск обхватила его руку, прежде чем он смог что-то сделать. — Может, тебе стоит взять перерыв или что-то вроде того?-.. — Конечно же, я в порядке! Почему я не должен быть? — перебил он. Фриск слегка нахмурилась, из-за чего улыбка Папируса угасла: — Ох… насчет этого, ну… это-.. ничего не было, человек! — уверил он её. — Здесь не о чём беспокоиться! Фриск не выглядела слишком убеждённой. — Я в порядке! — вновь уверил он её. — Фриск, я бы никогда не соврал тебе.       Человек собирался сказать что-то, но Папирус решил вырваться из её хватки и продолжить урок кулинарии без привлечения чего-либо, что он видел. В любом случае, Фриск не принуждала его к разговору, но вместо этого стала крайне тихой. Всё это было очень неловким, и… это перестало быть весёлым, как предполагал Папирус. Также не помогало и то, что каждый раз, смотря на Фриск, он опасался увидеть на её лице блеск красных глаз и жуткую растянутую улыбку, как в видении. "Аргх, прекрати вспоминать это, — подумал Папирус, — лазанья куда важнее, чем все эти… вещи, которые я видел! Давай сделаем это для Санса, Андайн и Альфис! И Фриск вдобавок! Она пришла сюда не для того, чтобы пропустить урок готовки из-за глупого видения!"       Этой мыслью Папирус старался отпугнуть и приглушить тяжёлое ощущение, которое он всё ещё чувствовал внизу позвоночника. Это… это было не очень эффективно… но ему нужно было быть сильным, хотя бы для того, чтобы лазанья получилась вкусной! И сейчас ничто не могло помешать Великому Папирусу!       В итоге, он всё же избавился он этих мыслей, и продолжил готовить в прежнем расположении духа… несмотря на то, что Фриск всё ещё поглядывала на него с беспокойством. К облегчению Папируса, она больше ничего не спрашивала.