Золотая клетка

У Эппл Уайт было всё, чего только можно пожелать: богатство, множество поклонников, президентское кресло многомиллиардной компании тоже дожидалось её, как только мама решит отойти от дел и прожить остаток жизни в тишине и покое где-нибудь на французской Ривьере в окружении слуг и лавандовых полей и с полным погребом лучших эльзасских вин, как та любила. Чего ещё вообще можно было хотеть? Даже внешность, под стать жизни, была идеальной: золотые тяжёлые локоны, похожие больше на сгущённый солнечный свет, чем на обычные человеческие волосы, кукольное личико с фарфоровой кожей (ещё бы ей не быть такой, учитывая ряды баночек ценою в среднюю квартирку на Манхэттене в ванной Эппл), большие голубые глаза, обрамлённые густыми ресницами, фигура – идеальная, правильная, подчёркиваемая дизайнерской одеждой. Конечно же Эппл любили, как иначе? Каждый хотел быть ей другом, в школе каждый ученик был или готов упасть ей в ноги по первой просьбе, или тихо сидел в углу, сжигаемый завистью. Равнодушных просто не было. И парни, конечно же, парни были готовы на всё ради одно свидания, да что там свидания – ради улыбки! А в наречённых женихах уже был сам Дэринг Чарминг – красавчик, спортсмен, на пару лет старше её, наследник чуть меньшего чем у Уайтов богатства (большего просто не было на всём восточном побережье), но всё же. Но Эппл иногда ходила на свидания. С другими. Потому что с Дэрингом они будут вместе всю жизнь. Потом. Их пара будет идеальной и правильной, а корпорации объединятся. Сейчас же – в старшей школе – можно было попробовать отношения с другими. Просто чтобы потом не тянуло на сторону на неизвестное. Так говорил Дэринг, а Эппл, в принципе, была с ним согласна. Но чего-то не хватало, отчаянно, до ломоты во всём теле не хватало. С каждым днём, с каждой неделей, с каждым месяцем идеальной жизни. И это было странно. Всё же так хорошо, лучше не бывает, сплошная сказка, да и только! Только всё чаще улыбка на лице была фальшивой, а не настоящей, любимый школьный совет казался скучным бредом, от щебетания Брайер – лучшей подруги – о крутых дискотеках и модных нарядах начинала болеть голова, даже раболепная Блонди Локс – девочка из относительно простой семьи (совсем простых в их частной школе не было), но с большими амбициями, – так мечтающая влиться в «элитную» компанию уже не вызывала того сладкого чувства собственной важности и гордости за своё положение местной «королевы», обычно разливавшегося в сердце. Что же было не так? Грех жаловаться на такую жизнь! Все мечтали оказаться на месте Эппл, а сама Эппл… Сама Эппл уже не знала, что и думать. Раньше её же никогда не беспокоило, что друзья могут быть друзьями только из-за влияния Уайтов – да кого это волнует, когда они рядом и восхищаются? Смотрят в рот, ловят каждое слово? Делают президентом любых обществ, стоит только изъявить желание просто посетить собрание? Кого-то вот любят за знание модных тенденций, кого-то за то, что даёт списать на контрольной, а Эппл – это Эппл. Её всегда все любят, потому что она – Эппл Уайт. И даже не было страха всё потерять. Такое не теряют. Уайты слишком недосягаемы, чтобы какой-нибудь кризис их подкосил, бизнес был чистый – по закону тоже ничего не сделаешь. А врагов почти не осталось, да и те были мелкими шавками. Эппл Уайт всегда останется той самой Эппл Уайт, не о чём и думать. За этими невесёлыми и крайне неправильными по своей природе и сути мыслями, Эппл и не заметила, как ушла в своей прогулке дальше, чем обычно. В район, куда никогда бы и не подумала зайти. Ни за что. Ни в этой жизни. Просто нет. Эппл огляделась. Надо было выбираться из этого ужасного места, пока её кто-нибудь не затащил в подворотню и не ограбил, а то и ещё что похуже. Ведь именно этим и занимаются жители неблагополучных районов. Честно бы работали – здесь не жили. И грязно бы тут так не было. И тут на другой стороны улицы мелькнули платиновые волосы – слишком знакомые, с этими голубыми прядями, которые явно не одобрялись родителями, но пока спускались на тормозах – перебесится девочка, и успокоится, тем более что краска была временная, просто ею пользовались постоянно. Но что в таком месте делать Дарлинг Чарминг – младшей сестре Дэринга? Они, вроде, были погодками, немного общались на сборищах двух семей, Дарлинг всегда было несколько задумчивой, отстранённой, молчаливой, в разговорах редко участвовала, только скромно ковырялась в тарелке. И не похоже, чтобы её, как братьев, готовили к управлению компанией. Наверное, слаба духом для этого или глупенькая просто. Но тем не менее. Дарлинг. Здесь. С другой стороны – можно спросить дорогу назад. И узнать, что она тут делает. Впервые за последние месяцы Эппл почувствовала азарт. Хоть что-то новое, непредсказуемое, пока ещё неподвластное ей, непонятное. Эппл открыла только закрывшуюся за Дарлинг удивительно крепкую для подобного места дверь. Над входом неоновым фиолетовым светилась стилизованная, словно собранная из разных, казалось бы не подходящих друг другу, но очень органично сочетающихся шрифтов, надпись «Ребелс» с логотипом в виде сердца с крыльями. Клуб, что ли? Внутри была полутемень, свет исходил лишь от бара и от сцены. Эппл осмотрелась. Вполне себе чисто, не так, как в офисе «Уайт Энтерпрайзис» или в фамильном особняке – там бы за одну пылинку уборщицу бы уволили, – но обстановка не заставляла сдерживать позывы облиться с головы до ног средством для дезинфекции. Эппл поискала взглядом Дарлинг, нашла ту не сразу: Дарлинг сидела в достаточно затемнённым уголке, пила что-то из высокого стакана за столиком. – Что ты тут делаешь? – Эппл никогда не отличалась робостью, так что просто подошла к Дарлинг и прямо это спросила. – Видимо то же, что и ты, – Дарлинг улыбнулась, но выглядела несколько удивлённой. Но это не помешало ей сделать ещё один глоток странного синего напитка, украшенного вишенкой и зонтиком. – Я просто заблудилась. – Ага, ну как же. – Ты обвиняешь меня во лжи? – а вот это уже заставило голос Эппл стать громче на тон. Да чтоб её?! Саму Эппл Уайт! В чём-то таком подозревали, да ещё и смели высказывать это в лицо?! – Почему же? Заблудилась так заблудилась. Просто заблудиться можно по-разному. В своей жизни, например, – Дарлинг неопределённо пожала плечами. – Всё с моей жизнью в порядке! – И всё же ты здесь. Значит, чего-то ищешь? Устала от золотой клетки? Тогда ты по адресу. Разговор был странный. Сама ситуация была странной. Дарлинг была странной. Эппл присела рядом за столик – что ещё делать она не знала. Но почему-то уходить не хотелось. И признаваться даже самой себе, что слова Дарлинг что-то зацепили внутри – тоже. – Новые лица у нас? Эппл обернулась. К столику подошла ещё одна девушка. Что-то в ней было знакомое, вроде как видел человека раз или два: в общей тусовке, но никогда не говорил, в рекламе, что пропустил мимо внимания… Чёрные волосы с фиолетовыми прядями, тёмные глаза с внимательным взглядом, одежда с шипами… Вряд ли общая тусовка – там таких личностей не водилось. – Это Эппл, – кивнула неё Дарлинг. – Эппл, значит. Я – Рейвен, – протянула девушка руку, и в голове как перещёлкнуло. Имя расставило всё по местам. – Рейвен? Дочь Иви Квин? Той убийцы? – дело было громким. Когда-то Иви с её матерью даже были знакомы, по некоторым вопросам сотрудничали, а потом раскрылось, что Иви была массовой отравительницей – подстраивала, якобы, естественные смерти, чтобы пробиться наверх, так же и устраняла конкурентам. Она могла бы и дальше оставаться непойманной, если бы не захотела отравить и маму Эппл. Кто же знал, что та, порой, была тем ещё параноиком, и, в том числе, заставляла изучать свою еду? Изображение Рейвен пару раз мелькало в криминальной хронике, но на дочь у правоохранительных органов ничего не было. Большая часть капитала была конфисковано, но что-то так и не было найдено. – Что ты здесь делаешь?! – Этот вопрос стоило бы, скорее, тебе задать. Потому что это мой клуб, вообще-то. – Твой?.. Что? Дарлинг, перестань это пить! Она же!.. Она! – Эй! – прервала её Рейвен. – Главное правило этого места – быть собой, и не оценивать людей по тому, откуда они к нам пришли. Или признаёшь это правило, или выметаешься. Я – не моя мать. И ты не твоя, раз находишься здесь. – Я просто заблудилась и увидела знакомое лицо! – Просто так это место не находят, – Рейвен хмыкнула и пошла по направлению к бару. Что-то мелькнуло в её глазах, что-то такое… непонятное. Поговаривали, что Иви Квин была ведьмой, самой настоящей. Что именно это было залогом её успеха и стольких лет успешных афёр и убийств. Глупости, конечно, ведьм не существует. Но если ведьмин дар и настоящий, то он должен передаваться по наследству… Странно, но уже через неделю Эппл вновь обнаружила себя у неоновой вывески. В прошлый раз она сбежала достаточно быстро. Ей надо было подумать. Надо же, дочь врага её матери держит клуб, в который ходит Дарлинг. Странно было не только это, но и то, что Эппл так ничего и не сказала матери. Скорее всего, деньги на клуб достались Рейвен от Иви. Может, стоило натравить проверку федеральным агентством, вдруг и те деньги, что пошли на клуб, были получены незаконно. И вообще, это же чёртова дочь Иви Квин! Кто знает, чего там ещё в наследство кроме грязных денежек та получила. Но Дарлинг ходила в это место. И Эппл вот второй раз оказалась перед дверьми. Рейвен… пела. Как только Эппл спустилась в полуподвальное помещение, взгляд сразу упал на сцену. Рейвен сидела на высоком стуле с электрогитарой и пела какую-то балладу. Красиво пела. Проникновенно. Чувственно. Словно и не была дочерью зла во плоти. Пальцы бегали по грифу гитары, скорее даже летали. Завораживало. Эппл минут десять, как минимум, а то и больше, просто стояла и слушала на входе, не в силах оторваться, песня сменяла песню, а потом в бар вошёл посетитель, слегка толкнул плечом – вряд ли специально, Эппл реально на входе стояла, так что не пройти, – и это вырвало из транса. Она огляделась. Дарлинг, кстати, тоже была здесь, за всё тем же столиком. Интересно. Эппл присела за её столик. Просто потому, что никого здесь не знала, да и побаивалась местный контингент. Странные тут все. И бар принадлежит дочери Иви Квин. – Вернулась всё-таки, – хмыкнула Дарлинг, помешивая трубочкой на этот раз зелёный напиток с ананасом, насаженным на стеклянный край. – Не знаю почему, – честно призналась Эппл. – Узнаешь. Это место просто так не притягивает. И вновь этот таинственный ответ. Может, и правда, есть тут что-то ведьмовское? – А ты тут почему? – спросила Эппл. – Потому что дома я в клетке. Как и ты. В клетке сложившегося образа. В клетке обязательств. – Не понимаю, о чём ты. – Опять же, иначе ты не была бы здесь. Я... – Дарлинг замялась, откинулась на спинку стула, посмотрела прямо в глаза, словно оценивая, стоит ли Эппл этого разговора. Стоит ли... Она же чёртова Эппл Уайт! Она стоит всего! Но здесь это смысла не имело, здесь, в этом странном месте. – Тебя хоть учат быть наследницей корпорации. – А ты? – А в нашей семье всё достанется моему тупоголовому братцу. И второму ещё немного. – Дэринг не тупоголовый, – решила вступиться за своего будущего мужа Эппл. – Да ладно тебе, хоть здесь не ври. Он самовлюблённый оболтус, который только своё отражение в зеркале любит. Он же туп как пробка! Но он – золотце моего отца, будет его бесценным сокровищем, даже если опилки в место мозгов обнаружат. А они там точно в наличии. Опилки, не мозги. Если думаешь, что он тебя полюбит... Ну, вряд ли. В его сердце есть место только для одного человека – для себя. А я... Я получу хоть что-то только в качестве приданного, когда меня силой потащат замуж за какого-нибудь старого влиятельного извращенца. У Чармингов всегда так: мальчики – наследники, девочки – красивый товар для обмена. – И ты ничего против не говоришь? Только сюда сбегаешь? – Скажу что-то против – потащат, как только мне восемнадцать исполнится. А это через пару недель будет. Мне нужно время собрать средства для того, чтобы свою жизнь обустроить и тогда уже хлопнуть дверью. Так что дома я беспомощная, наивная и покорная принцесска, а здесь – моя отдушина. Здесь я человек, а не предмет торговли за влияние. Вот и вся история, если честно. Позже к ним присоединилась Рейвен, как спела ещё несколько песен – не только баллады, было пару зажигательных композиций, уже не в одиночку, ей группа помогала. Ещё один гитарист, ударник. Эппл всё ещё чувствовала некую угрозу от дочери Иви Квин, но почему-то быстро стало спокойно и как-то наплевать. Определённо место было колдовское. Но почему-то это не пугало. Тоже, наверное, влияние жуткой магии семейства Квин. В какой-то момент перед Эппл поставили бокал вина. – Я не... – Не пьёшь? – фыркнула Рейвен. – Тут идеальной быть не надо. – Мне нет двадцати одного, и, насколько я помню, тебе тоже. Как ты вообще в баре работаешь? – В восемнадцать, по закону, пить нельзя, а владеть баром можно. Но ты ведь никому не скажешь про это маленькое нарушение, так? Эппл сама не знала почему, но кивнула. Кивнула честно. Про сам клуб она же никому не сказала. Тоже не зная почему. Вместо этого она аккуратно подняла бокал, присмотрелась к отблескам на кроваво-красной жидкости. раньше, всё что пробовала Эппл это украдкой один глоток из маминого бокала, пока та не видела, например, срывалась из-за важного звонка из-за стола. Что-то запретное притягивало, завораживало, и пусть вкус ей не особо нравился – слишком терпкий, язык вязал – но Эппл продолжала вот так «подворовывать» при случае. Может, поэтому она здесь? Тоже нечто запретное и потому такое манящее? Это вино было другое. Наверное, куда дешевле чем элитные марочные сорта из маминой коллекции. Но это не было столь терпким, было в этом что-то: кислинка, даже сладость. Эппл сделала большой глоток, а потом ещё один, и ещё. Было приятно, наконец, не бояться, что разницу в уровне вина в бокале заметят, просто пить в своё удовольствие, чувствуя себя... взрослой? Самостоятельной? И даже... собой? В этом же смысл? – Нравится? – спросила Рейвен с этой постоянной вездесущей хитринкой во взгляде. Не было её только когда Рейвен злилась как в первый раз. А сейчас вот словно и не помнила той вспышки, которая, надо признать, была не очень вежлива. – Да, – решила вновь быть честной Эппл и даже позволила себе налить ещё. Вроде, какая-то наличность у неё с собой была... Не хотелось бы светить кредитку в таком месте – мама узнает. Если что, можно и у Дарлинг занять, она же не откажет? А ей потом вернуть после. – Вот и хорошо. Тут надо делать, то что нравится. Ну, естественно, если ты не делаешь того, что не нравится другим. – Тоже правило этого клуба? – А ты схватываешь на лету. Может, станешь завсегдатаем. Это же было приглашение, так? В любом случае, Эппл понимала, что придёт ещё раз. И, наверное, много-много раз. В следующие разы Эппл познакомилась с ди-джеем – заводной девчонкой Мелоди, которая могла из любой даже самой банальной и «попсовой» музыки сделать шедевр, танцевальный микс, от которого ноги шли в пляс, и во время танца всё вылетало из головы, буквально всё: двигаешься под рваный, но столь волшебный ритм, и тебя нет, никого нет, проблем и мира нет, только музыка и движения. Познакомилась с барменшей Фейбель, что смешивала потрясающие коктейли, такие вкусные, что голова кружилась. Или дело было в алкоголе, столь умело запрятанным за сладостью или кислинкой. Её мать тоже, вроде, была из криминальных кругов. Фейбель, в отличие от Рейвен, даже гордилась этим. По своему. Но вместо собственных злодеяний дарила людям радость или забвение – что тем было больше нужно в данный момент – своими напитками. Познакомилась и со Спэрроу – острым на язык гитаристом из группы Рейвен. Тот часто говорил невпопад, иногда даже был груб, но почему-то это не отталкивало. Было что-то очаровательное в этой простоте и прямолинейности. В какой-то момент Эппл поняла, о чём ей говорили, чего ей не хватало – искренности. Те «друзья» из другой жизни были с ней просто потому что она Эппл Уайт. Здесь уважение и, если не дружбу, то приятельство, надо было зарабатывать. Общением, которое нравилось не только тебе, но и собеседнику, который волен был встать и уйти, если тема не нравилась. Настоящими улыбками – фальшь тут раскусывали быстро. Просто тем, что эппл хотела быть здесь, среди этих людей. – Будешь? – однажды Дарлинг протянула ей вскрытую пачку тонких вишнёвых сигарет. – А ты куришь? – удивилась Эппл. Раньше она такого не замечала. – Нет, но... – Дарлинг не договорила. Да и договаривать не надо было – оно и понятно без того. Ещё один элемент бунтарства, ещё один способ вырваться из «золотой клетки». Эппл приняла тонкую никотиновую палочку и наклонилась над огоньком зажигалки. Терпкий дым обжёг рот, горло и лёгкие, продрал до самого нутра. Эппл закашлялась от непривычки, но затянулась ещё раз. Она не идеальна, тут не идеальна. Ей не нужно было быть идеальной. Не здесь, только не здесь. Эппл кашляла, но продолжала дышать едким дымом с ароматом вишни, и чувствовала себя свободной. Чувствовала себя собой. – Я продолжаю собирать деньги, – поделилась Дарлинг. – Прошу покупать мне дорогущие платья и туфли, ведь избалованной девочке, мечтающей лишь о «принце на белом коне» так положено, а потом половину из них перепродаю или даже возвращаю в магазин. Прошу денег на всякие запредельно дорогие косметические процедуры, хотя дешёвые «народные средства» помогают куда лучше. Откладываю из карманных, выпрашивая прибавку к ним, ссылаясь на всякие «девичники» в элитных местах. Ещё несколько месяцев, год, если повезёт «прожить в девках», и у меня будет достаточно денег, чтобы открыть моё дело. Собственное. Это не будут миллиарды, как у моего брата, но я лучше знаю как с ними работать, чем Дэринг. Как только я уйду из дома, хлопну дверью, отказавшись выйти замуж за первого, на кого они ткнут пальцем, меня лишат всего довольствия, откажутся от меня. – Неужели всё так плохо? – спросила Эппл. – Можно же открыть дело, будучи замужем. Больше средств будет. – Я не позволю себя насиловать ради денег! – Но свадьба – это не насилие... – осторожно возразила Эппл. – Ну да, а в постель меня не потащат конечно же. Любой секс без желания – насилие. – Может тебе попадётся муж, который тебе понравится. – Не думаю, – отрезала Дарлинг. О том, почему та была так категорична, Эппл узнала чуть позже. Узнала, когда Дарлинг придержала её за руку, когда Эппл вставала из-за столика, и поцеловала. Просто прикосновение губ, не больше, но это обожгло как огнём. Эппл и раньше целовали, но ничто не было похоже на этот невесомый, но такой чувственный контакт. Были парни, с которыми она ходила больше, чем на одно свидание, был Дэринг, пару раз коснувшийся её губами, просто как факт – мы будем вместе. Ничто из этого не делало ноги ватными, ничто из этого не рождало тех самых, описываемых в романах, бабочек в животе. Искренность. Точно. Здесь всё искренне. Не так, как за дверью этого клуба. Эппл поцеловала в ответ, как только Дарлинг отстранилась, посмотрела на неё то ли с вопросом, то ли с испугом, ожидая реакции. Поцеловала, потому что хотела. Потому что Дарлинг этого хотела. Правило этого места – делай то, что тебе нравится, за исключением того, что не понравится другому. А Эппл умела следовать правилам, она всю жизнь только этим и занималась. Только здешние правила не давили, не сковывали, не заставляли давить улыбку даже когда хочется врезать по какой-нибудь напыщенной морде. Они продолжали целоваться и дальше. Не давали друг другу никаких обещаний, просто наслаждались этими минутами чистой свободы и искренности. У столиков, за столиками, даже в коридоре у подсобки. Однажды даже дошли до «второй базы», но пока не заходили дальше. Наверное, рано. Не хотелось. Пока что. Или не хотелось именно потому, что тогда это станет чем-то серьёзным, именно обязывающим. Эппл нравилось в этом месте именно то, что она тут ничего никому не обязана. Не обязана общаться с теми, с кем не хочется, не обязана показывать чувства, которых нет, не обязана быть кем-то другим, а не с собой. Дарлинг продолжала говорить о своём деле, даже показывала примерный бизнес-план, Эппл в меру сил ей даже помогала, поправляла неточности, если замечала – пользовалась всем тем опытом, что давала ей мама. Дарлинг же была самоучкой – подслушивала разговоры отца с партнёрами и его сыновьями – её братьями, училась по книгам и курсам из интернета. И для самоучки она была очень и очень хороша. Лучше, чем могла бы стать Эппл в такой же ситуации, надо признать. Первое впечатление оказалось крайне обманчиво. А Эппл-то считала Дарлинг забитой, неуверенной в себе скромницей и глупышкой. А на деле внутри неё был такой стальной стержень и такой живой разум, что любой мог бы позавидовать. – Мне нравился парень лишь однажды, чуть старше меня был, всего года на три или четыре, – продолжала делиться Дарлинг. – Ни у кого таких честных глаз не встречала. Никогда не видела такого мужчину, который был бы и сильным, волевым, умным, но не пытался подавлять. Но он был всего лишь телохранителем, точнее телохранителем-стажёром у партнёра моего отца. Но какой же он был... Отец, видимо, заметил, что между нами что-то назревало, хотя мы даже за руку не успели подержаться, просто говорили обо всём, гуляли иногда вместе. Больше я его никогда не видела. Пыталась искать, но... нет, не нашла. Влиятельные люди умеют заставить человека исчезнуть. Особенно если хотят сохранить дружбу с другими влиятельными людьми. Явно, что мой отец поставил вопрос ребром, заставил убрать Чейза так далеко от меня, как только возможным. Юная Чарминг не должна якшаться с простолюдином, и тем более вступать в отношения с кем попало. Она должна быть чистой и невинной, товар не должен быть подпорчен до свадьбы, иначе меньше содрать получится за него, – Дарлинг презрительно сплюнула. Она всегда так делала, когда речь заходила о планах семьи Чарминг на неё. Эппл её даже понимала. Никому не захотелось бы быть просто разменной монетой без права голоса. – Средневековье какое-то, – ответила Эппл, потягивая своё вино. – А ты так и не поняла, что времена совсем не поменялись? По крайней мере, когда речь заходит о власти и влиянии. Всё та же аристократия, короли и королевы, принцессы, чтоб их, свод правил и приличий. Ненавижу всё это. Эппл оставалось лишь кивнуть. Наверное, ей повезло оказаться единственным ребёнком в семье, что у неё не было братьев. Или повезло, что её мать сама была железной леди, а то был бы отец во главе семьи и бизнеса, отдали бы всё тому, за кого выдали бы дочурку. Тоже «приданное», ведь девочки сами не могут думать, не могут управлять, не могут быть сильными. Они же девочки. Через месяц после окончания школы Дэринг сделал Эппл предложение. Красиво так, в дорогом ресторане, при куче свидетелей. Встал на колено, играла живая музыка специально заказанных музыкантов, цветы эти вокруг. Отказаться было нереально, даже если бы хотелось. А Эппл не знала, хотелось ли ей. Дарлинг, естественно, не оценила. – Он не будет тебя любить, – сказала она примерно то же самое, что и почти в самом начале их знакомства. Настоящего знакомства имелось в виду, а не на тех «культурных» посиделках двух влиятельных кланов. – Скорее всего, – ответила Эппл. За время с первого подобного разговора, она успела присмотреться к своему жениху, увидела всё то, о чём говорила Дарлинг. Дэринг слишком заботился о своём имидже и внешности, всё делал напоказ, казалось там вообще реального человека нет, только внешняя оболочка без какого либо содержания. Носил повсюду с собой зеркало, поправлял золотые волосы – иногда более ухоженные, чем у самой Эппл, – говорил о какой-то ерунде... Чёрт, да каждый их разговор словно был списан подчистую из учебника по светским разговорам ни о чём. Погода, спортивные достижения известных команд, что у всех на слуху, о светских мероприятиях, об одежде для этих светских мероприятий. Даже вообще ничего о бизнесе, которым им вместе предстояло управлять! Словно это какая-то шелуха, мешающая красивой и «идеальной» жизни. – И ты всё равно за него выйдешь? – Скорее всего, – тот же самый ответ. Выйдет, куда денется? Она не Дарлинг. Это здесь можно было плюнуть на условности и устоявшиеся правила, здесь можно было наслаждаться «неправильной» жизнью. Но Эппл не думала, что ей хватит духу по-настоящему бросить вызов, уйти, бросить весь тот шик и лоск, комфортную жизнь, где не нужно было беспокоиться ни о чём материальном. Не хватит духу посмотреть в глаза матери и бросить ей вызов. Она не Дарлинг. Ей не хватит сил. – Тогда просто знай, что есть место, куда ты можешь всегда вернуться, – лишь сказала та и поцеловала. Не как обычно, а с жаром, напором, страстью. Это не был поцелуй, как уговор переменить решение, это был поцелуй, который показывал другую жизнь, искренность в чистом виде. – Хочешь провести со мной ночь? Просто чтобы узнать, каково это? По-настоящему? Когда хотят быть с тобой, а не с самим собой? Эппл подумала и кивнула. Это же даже не измена. Дэринг сделал ей предложение, но у них ничего не поменялось, разве что на свидания – тоже ничего не значащие – никто из них больше не ходил. В открытую, по крайней мере. А Дарлинг... И правда, хотелось узнать. Тоже без обещаний и ответственности, просто узнать. А потом уже дальше идти в реальную, но такую фальшивую жизнь с Дэрингом и остальными. А этот клуб... Всегда останется местом, где можно вернуть себя. Хоть на мгновение, на вечер. И Дарлинг. Она тоже будет той самой «отдушиной». И никто не узнает. Никогда. Никто не пределами этого клуба, а что происходило в этом клубе, всегда оставалось внутри стен и никогда не покидало их. Клуб, открывающий дверцу «золотой клетки», и позволяющий расправить крылья. Вот что значит тот логотип на вывеске «Ребелс». Место, где сердце летает, место, где сердцу не прикажешь, место, где можно мечтать, а мечты сбываются, какими бы «странными» в том другом мире они бы ни казались.