Они могут видеть нас

Они могут видеть нас, но мы не можем видеть их. Мы вынуждены жить в этом чертовом мире, до самой смерти тешась иллюзиями о своей свободе выбора. И только после понимаем, что были суждены кому-то конкретному. Кому-то, кто, например, был рожден на сотню лет раньше нас. Или вовсе на тысячу. Некоторые счастливчики, коим повезло обладать экстрасенсорным даром, оказываются в курсе еще до собственной смерти. Среди них неожиданно для себя оказался и я. Кто-то скажет, что все эти слова про магический дар, про родственные души — неимоверная чушь, но будет неправ. Уж я-то знаю. Впрочем, может ли не знать человек, который сам не верил во все это до двадцати пяти лет, а после клинической смерти стал слышать один определенный голос? Причем рассказывающий крайне интересные вещи голос, знаете ли. Итак, меня зовут Джеймс Тиберий Кирк — можно просто Джим, — и у меня есть соулмейт-призрак. Его зовут Леонард, но я предпочитаю называть его Боунсом — это очень символично, не правда ли? По его словам, родственная душа моего лучшего друга, Спока, родилась примерно тысячу и восемьсот семьдесят два года назад по земному исчислению и умерла лет через сорок — я точно не запомнил. Но я умудрился выделиться и тут. Стоило быть легендарным Джеймсом Кирком, чтобы узнать, что твой соулмейт погиб этак с полгода назад, а? Единственный в своем роде случай за последние тысячелетия, когда родственные души жили в одно время — и я опять все упустил. Талант, ничего не скажешь. Я спрашиваю Маккоя — это его фамилия, — что происходит с соулмейтами, когда они оба становятся душами. Боунс мгновение молчит, а затем тихо шепчет, что те перерождаются. Не дается ни единого мгновения на то, чтобы побыть вместе. …Задумавшись, ближе к вечеру он тихо отмечает, что касаться друг друга призрачные души все равно не могут. Леонард говорит мне, что будет рядом до самой моей смерти. Он может видеть меня; я его — нет. Зато он бывший медик, и если мне понадобятся какие-то знания, тем более касающиеся ксенобиологии, то он предоставит их мне в ту же секунду. Несмотря ни на что. Даже если я женюсь, он не сможет меня покинуть. Я спрашиваю Боунса, как мне жить дальше? Как жить теперь, когда я слышал его голос, знаю его лучше, чем кого бы то ни было, хотя понятия не имею, как он выглядит? Когда я больше не могу быть с кем-то, кроме него? Но Боунс молчит.