Я совсем одна.

       На одинокой скамейке посреди переполненной людьми улице сидела она. У неё была довольно запоминающаяся внешность, чтобы сразу узнать, кому принадлежали негромкие всхлипы. Айви. Девушка, что казалась бесчувственной стервой буквально пару часов назад, сейчас сидела на скамейке и плакала. Плакала, потому что в её жизни не присутствовало ни единой яркой краски. Не было и людей, с которыми можно было бы поделиться наболевшим.        Рядом проходил он, в поисках своей неофициально названной дочери, что потерялась в достаточно большом городе. Генри подходил к прохожим, разодетым в различные жуткие костюмы и с натянутыми на лицо масками. Все носили маски. Но никто не мог дать Генри нужную информацию. Тогда он заметил маленькое существо, сидевшее на скамейке с бумажным платочком в руках.        — Здравствуй, — произнёс мужчина, подходя ближе к уединённой скамье и заставляя девушку слегка вздрогнуть.        — Что-то я не припомню, чтобы заказывала такси, — попыталась съязвить Айви, но всё ещё дрожащий голос от только что выплаканных слёз помешал ей сделать это.        — Ты же знаешь, я ищу Люси, — объяснил своё присутствие единственно верным предлогом Генри.        — Так ты теперь занимаешься поисками ребёнка Джасинды? Ты действительно на грани, раз готов сделать всё для своей глупой книжонки, — продолжала язвить девушка, всё ещё держа в руках упаковку с платками.        — Вообще-то, я продал свою книгу, ясно? И раз уж ты не хотела сегодня идти вместе с Люси, почему же не дала Джасинде такой шанс? В таком случае, все остались бы довольны, — поинтересовался Генри с неподдельной искренностью.        — Не бывает такого, чтобы все были довольны... Поверь мне, тебе бы не хотелось увидеть недовольную Викторию Белфри, — слегка поникла девушка, — как думаешь, почему я всегда привожу её дела в порядок?        — И почему же? - мужчина был полностью готов выслушать свою собеседницу, — почему позволяешь ей навязывать себе роль, что тебе не нравится?        — Потому что, — начала девушка, но слёзы уже подступили к горлу, — без одобрения моей матери, у меня нет никого. Даже когда Люси и Джасинда порознь, они всё равно есть друг у друга, а я... совсем одна. Тебе этого не понять. Ты уже практически часть её маленькой семейки.        — Хочешь поговорить об одиночестве? До прошлой недели, единственными людьми, с которыми я говорил, были мои клиенты. Всё своё свободное время я проводил в своей квартире с недописанными рукописями. И призраками, — проговорил Генри.        — Призраками? — переспросила Айви.        — Именно, — подтвердил Генри, — не только ты сидишь на этой скамье со своим багажом.        — И как же нам избавиться от этого багажа? — спросила девушка.        — Рискнуть, перебороть собственный страх, и надеяться, что всё получится, — ответил мужчина.        — У тебя то же самое с Джасиндой? "Перебороть страх"? — поинтересовалась девушка.        — Я не знаю, — признался Генри, — я просто хочу в этом разобраться, как и ты.        Небольшая пауза позволила Генри рассмотреть лицо Айви. Оно до сих пор немного отдавало влагой из - за того, что на него светили фонари, коих на той улице было не счесть. Но в то же время оно было неописуемо прекрасно. Айви была сказочно красива, это Генри уже точно понял. Осталось узнать, что скрывалось за этой красотой глубоко внутри самой девушки. И, возможно, помочь ей самой узнать это.        — Дай-ка мне список мест, где может быть твоя Люси, — попросила девушка, отвлекая Генри от своих размышлений.        Генри отдал ей телефон, где смс-кой был написан длинный перечень мест, куда могла направиться маленькая девочка в поисках бесплатных конфет.        — О, это дом номер три, — сказала Айви, — она весь день мне сегодня только о нём и твердила. Говорила, это дом с привидениями. Я уверена - она именно там.        — Тогда пошли! — сказал Генри, после чего встал со скамьи.        — Что? — переспросила девушка.        — Идём же.        После этого девушка встала со скамейки, оставив там все мрачные мысли и последовав за мужчиной.

***

       Люси оказалась именно в доме номер три, как и предполагала Айви. После того, как потерянная девочка была найдена и успешно передана в руки матери, Айви направилась от бедовой семейки подальше, а если точнее, то в бар, где позже застала и Генри.        — Угощение или жизнь? — отвлекла девушка Генри, задумавшегося и мирно слушавшего музыку в баре «У Рони».        — Что это? — поинтересовался мужчина, взглядом указывая на нежданный подарок от своей новой знакомой.        — Это кое-что получше того дешёвого алкоголя, что ты пьёшь, — улыбнулась девушка, — это мой тебе подарок за то, что ты помог мне хоть раз подумать о себе и том, чего хочу я, а не кто-либо другой. И за то, что выслушал меня. Никто никогда прежде этого не делал, — не переставала мило улыбаться девушка, уже сидящая напротив Генри и наливавшая дорогой виски в стаканы.        — Я знаю, будет непросто пойти против воли твоей матери, — сказал Генри.        — О, это уж точно, — подтвердила Айви, — поэтому ты будешь сидеть здесь и пить со мной до тех пор, пока я не буду готова с ней встретиться и поговорить.        Генри вновь начал рассматривать Айви. Эта была уже не заплаканная, страдающая хрупкая девушка, нет. Это была вполне искренне и по - доброму улыбающаяся девушка, макияж которой был уже успешно поправлен, и не осталось и следа после того инцидента на скамье. В глазах которой горел огонь жизни, жаждущий приключений и любви. И Генри жаждал любви. В его жизни было полно невзгод. Со временем он научился более - менее справляться с ними, но появление Люси в его жизни многое изменило. Он нашёл могилы своих родных: дочери и жены, что погибли при пожаре много лет назад. Его рана вновь кровоточила. А Айви была кем - то вроде его спасителя, вместе с ней он на время забывал все трудности прошлого. Он окунался в другой мир, мир любви и вечной эйфории. И, чёрт возьми, это прекрасный мир!        — А как же Джасинда и Люси? — девушка вновь отвлекла Генри от мыслей, — я уж думала, что ты вместе с ними будешь зарабатывать себе диабет.        — Видимо, ты храбрее меня, — признал мужчина.        — Всё-таки не смог перебороть свой страх? — явно искренне поинтересовалась Айви.        — Это сложно, — произнёс Генри, после чего отпил из стеклянного стакана, предложенного самой девушкой.        — Что ж, тост. За то, чтобы всё было просто, — произнесла девушка, после чего поднесла свой стакан поближе к стакану Генри, и они чокнулись ими.        Генри понимает, что просто ему может быть только с ней. С девушкой, сидящей напротив, слегка отпивающей виски и покачивающей головой в такт лёгкой музыке, играющей в баре. С девушкой, что полюбилась ему с самого первого их искреннего диалога, который не сопровождался постоянными саркастическими шуточками со стороны Айви. Тогда, на той самой скамье, Генри понял свои чувства к девушке.        — Айви, — начал Генри, смущённо смотря на стол и боясь взглянуть в эти карие, глубокие глаза, — я... Думаю, я люблю тебя.        Глаза девушки рассматривают глаза мужчины, ища в них капельку лжи или неискренности, но он говорит это совершенно искренне, полностью находясь в своём уме. Она улыбается, и решается на этот шаг. Шаг в новую жизнь.        Их лица начинают медленно поддаваться вперёд. Их сердца бьются в одном ритме. В безумно быстром ритме.        — Я думаю, — начала медленно девушка, нашёптывая бархатистым голосом на ухо Генри, — я тоже люблю тебя.        Их губы соприкоснулись, робко, нерешительно, но всё же они целуются. Получая бесконечное удовольствие от процесса. Генри чуть заметно взял обеими руками девушку за голову. Аккуратно, будто держит величайшее произведение искусства, и если что - то пойдёт не так - ему не жить больше на этом свете. Столик, на котором они сидели был достаточно небольшим, и всё же им нужно больше. Им надо ближе. Но не на глазах у всего бара.        Они уходят, оставив деньги на столике. Не дождавшись официанта, они уходят. Уходят в мир искушений и соблазнов. Уходят туда, где планируют завершить этот день, как надо.        И наплевать на мисс Белфри, которая будет явно недовольна новости о том, что ЕЁ дочь полюбила какого - то жалкого писаря, неспособного ни на что, кроме глупых сказок. Им на неё наплевать. Но впервые им не наплевать на себя, на друг друга. Они готовы жить только ради друг друга. Никого больше в их жизни не будет.        Только они... никого больше.