Напрокат

Ясон обогнул бильярдный стол и склонился над бортом, выбрав цель. Слегка помедлил, прицеливаясь, но удар был совершенен. Посланный шар столкнулся с еще один шаром, изменил траекторию и угодил прямо в лузу. Так же, как и другой. Рауль устало оперся на кий, в то время как его соперник неторопливо прошел к следующему шару и сделал еще один безупречный удар. Рауль вздохнул. Может, лучше сыграть в шахматы? По крайней мере в шахматах счет был бы более или менее равным. — Значит, теперь ты решил устроить своего полукровку работать на Черном Рынке. В тот же момент, как он сказал это, Рауль удивился, какой он, должно быть, мазохист, если опять поднимает эту тему. В последнее время их с Ясоном встречи обычно заканчивались именно этой дискуссией, и Рауль имел сомнительную честь быть тем, кто начинал ее. Но прихоть Ясона, его "любимый" пэт, определенно нуждалась в комментарии. И эта его самая свежая идея — дать Рики работу на Черном Рынке — возможно, была самой абсурдной. И самой пагубной. Рауль не мог оставить это просто так. Ясон даже не отвлекся от игры. Он только взглянул на Рауля, по-прежнему склонившись над бильярдным столом. Его взгляд был сердит. — Не начинай все сначала, Рауль. Но Рауль уже попался в западню. — Выслушай меня хоть раз, Ясон, — сказал он, в то время как другой блонди выпрямился и элегантно проследовал к следующему шару. — Ты завел это слишком далеко. Ты взял в петы полукровку, ты обращаешься с ним как с чем-то особенным. Ты предоставил ему столько свободы, сколько не имеет ни один пэт в Эосе. Ты подарил ему квартиру. А теперь ты дал ему еще и работу! Что следующее, Ясон? Признайся, наконец, себе, что поступаешь просто смешно. Да, продолжай говорить, Рауль, он будет тебя слушать. Так же, как всегда слушает. Очевидно, Ясон был согласен с его мыслями. — Ты зануда, Рауль, ты знаешь это? Рауль открыл было рот, но раздался громкий звук удара, заглушивший возможный ответ. Рауль проследил взглядом за шаром, который совершил внушительное путешествие по столу, поразив лузу в конце пути и загнав в лузы два других шара. — Разве ты не понимаешь в какое положение ты ставишь меня? — продолжил он. — Если ты не изменишь свое поведение, Юпитер наконец потеряет терпение. Ты можешь быть ее любимцем, но мы оба знаем, что она отправит тебя на нейрокоррекцию, если решит, что ты нуждаешься в этом. И я тот, кто должен будет выполнить ее приказ. Я — твой друг, Ясон. Я действительно не хочу делать этого. Но я сделаю, я не посмею пойти против нее. Он не сказал этих слов, но они тяжело повисли воздухе. Ясон выпрямился, и, возможно впервые, действительно посмотрел на него. — Я сожалею, Рауль, — сказал он тихо. — Но я просто не могу остановиться. Если Юпитер увидит в этом проблему, что ж, пусть будет так. В любом случае, я попробую с нею договориться. И если ты называешь себя моим другом, то пробуй хотя бы понять меня. Но Рауль не мог понять. Что здесь понимать, в конце концов? Ясон взял полукровку, грубого, грязного, примитивного полукровку, и относился к нему... почти как к равному. Это не укладывалось в голове. Полукровки не могли равняться даже обычным гражданам Мидаса, уже не говоря о высшей элите Танагры. Они были низшие из низших. Ясон, должно быть, прочел все это на его лице, и помрачнел. — А если не можешь понять, то оставим этот разговор и давай играть дальше. Или я бросаю игру. Один взгляд в потемневшие глаза друга был достаточен для Рауля, чтобы осознать, что дальнейшее развитие вопроса будет очень неблагоразумно. Любимое дитя Юпитер опять заняло твердую позицию. Но по-правде говоря, Рауль никогда и не думал, что вообще сумеет переубедить Ясона. — Хорошо, давай играть, — сдался он. Ясон кивнул, без слов принимая свою победу. Он выглядел спокойным как всегда, когда наклонился над столом, чтобы прицелиться в очередной раз. Но когда он ударил, шар попал в угол — в дюйме от лузы, откатился назад и остановился посередине стола. Рауль удивленно моргнул. Ясон промахнулся. Взгляд прекрасных глаз опять остановился на нем. Красивые губы сложились в холодную улыбку. — Твоя очередь, Рауль. Рауль не знал почему, но эти слова заставили его вздрогнуть.