Проводник

Густая тишина обволакивает, накрывает с головой. Только звуки собственных шагов, да еле слышный шорох пальцев по каменной стене. Рокэ где-то читал, что при полной слепоте слух, осязание и прочие чувства человека усиливаются в несколько раз. Но вряд ли на Лабиринт действовали законы, присущие Кэртиане. В конце-концов, он соединял все бусины Ожерелья, а значит, и законы в нем должны быть особенные. Неизвестно даже, есть ли выход из этого места. И даже если есть, вряд ли Рокэ, ослепнув, сможет его отыскать. Он не знал, сколько прошло времени с того момента, как Окделл, встретив тварь, принявшую облик Альдо, пошел вслед за ней. Не знал Рокэ, сколько он уже двигался по Лабиринту. Вроде бы и долго, но он не мог полагаться на собственные чувства в этом проклятом месте. Воздух здесь был затхлым, будто могильным. Ветра, столь любимого им, не было. Было не холодно и не жарко. Стены порой становились влажными. Рокэ уже давно осточертело все это. Он был готов отдать что угодно за лёгкое дуновение ветерка. Ему никто не встречался на пути с тех пор, как Окделл покинул его в компании твари. Это было странно, Рокэ был уверен, что тварей в Лабиринте явно больше, чем одна. Он был бы рад встрече с кем или чем угодно, только не такую участь — продолжать вечность идти по Лабиринту, в полном одиночестве, выбирая поворот и зная, что дорога никуда его не приведет. Неизвестно, захотел ли так Леворукий или сам Лабиринт, но Рокэ все-таки нашел попутчика. Точнее, это его нашли. Когда вдали раздался звук шагов, Ворон был уверен, что слух его обманывает вкупе с осязанием, ведь он пальцами ощущал практически незаметную вибрацию камня. Но звук приближался, усиливался, и Рокэ понял, что ошибся: в этом ненавистном коридоре он все же нашел кого-то, пусть даже тварь. И тут Лабиринт смилостивился. Алву обдало холодным и резким порывом ветра. Он вдохнул и сразу же почувствовал прилив сил, что было необходимо в этом месте. Судя по звуку шагов, столь знакомому Алве, он понял, что у их обладателя, кем бы он не был, были военные сапоги, сделанные на морисский манер. Пока что это было все, что он мог сказать о встретившемся ему человеке. Впрочем, незнакомец тоже заметил Рокэ и явно не собирался пройти мимо. — Карьярра! Что ты здесь делаешь?! — громко поинтересовался незнакомец на кэналли. Голос его был знаком Рокэ. Потом он сказал уже тише, будто бы для себя. — Вас здесь быть не должно. Рокэ усмехнулся и спросил: — Это почему же? Кажется, все правильно. Да и я уже привык к этому месту… Незнакомец насмешливо фыркнул. Рокэ не видел его, но почему-то знал, что тот издевательски улыбается. — Да, конечно, такое чудесное место: тихое, уютное, позволяет разобраться в себе и подумать о великом. Мне тоже поначалу нравилось, но потом надоело, знаете ли. — А Вы долго здесь находитесь? — Где-то Круг уже. Но вот опять кто-то что-то напутал, ведь Вы должны быть в Кэртиане. — Неужели? И почему же я тогда именно здесь, в Лабиринте? — Сам не знаю. Видимо, этот кто-то понадеялся на то, что вы с Окделлом как-нибудь найдете выход сами. Вы же сюда за ним сунулись? — Вы правы. Но откуда Вам об этом известно? Рокэ буквально почувствовал, что незнакомец пожал плечами. — Ну, с представителями этого семейства я сталкивался, так что знаю, с чем мы имеем дело. — тут послышался наигранный вздох. — Спасаешь их, спасаешь, а потом раз — и кинжал в спине! Рокэ вновь усмехнулся и добавил: — Или яд в кубке. Незнакомец согласился с этим утверждением. Рокэ спросил: — В этом случае, раз меня здесь быть не должно, не могли бы Вы рассказать мне, как выбраться из Лабиринта? Незнакомец задумался. — Рассказать — могу, но Вы не дойдете. Вы просто-напросто не сможете выйти. Точнее, Вас не выпустят. — Кто же? — Стражи, кто же ещё. Они впустят кого угодно, но не выпустят. Лишь немногие могут выбраться. Вам ещё повезло, что Вы не повстречали Слуг. Тут Рокэ понял, насколько много он не понял. — Слуг? Чьих же? — Здесь есть только Слуги Синеглазой Сестры Смерти. В Кэртиане их зовут Выходцами, на самом деле они — раттоны. Впрочем, повстречать Ее — Владычицу Осени, не лучше. Вы же в Осень, Лето и так далее не собираетесь? Рокэ, осмыслив услышанное, подвёл итог. — Значит, выбраться из Лабиринта я не смогу. — Почему же? Вам просто надо найти того, кто знает, как обойти Стражей. — отвечая на немой вопрос Рокэ, человек добавил. — По счастливой случайности им оказался я. — И Вы поможете мне? — Да. Негоже Первым Маршалам по Лабиринту шастать. Вдруг Рокэ почувствовал, как его крепко взяли за руку и слегка потянули вперёд. — Держитесь крепче, тогда сможете пройти. Так и быть, я провожу Вас. — Благодарю Вас… Могу я узнать Ваше имя?.. — Да, простите, совершенно забыл представиться. Привык, что меня сразу узнают… — И все же? — Рамиро. Алва. Первый. Титулы перечислять? — Не стоит, я их знаю… Так значит?.. — Да, мы родственники. Достаточно дальние, — тут Рокэ почувствовал, как его смерили оценивающим взглядом, — Вы совершенно непохожи на меня. Рокэ понятия не имел, как реагировать в такой ситуации. Поэтому он предпочел промолчать. Вокруг Рамиро будто постоянно крутились вихри сильного ветра. Холодные, тёплые струи смешивались и ласково играли с черными прядями, спутывали. Рокэ не знал, почему ветер появился именно за Рамиро, но был благодарен ему. Они то шли прямо, то резко сворачивали. Рокэ, с его обострившимся осязанием по изменению температуры воздуха и гулкостью шагов определял, насколько велико помещение, в которое они заходили. Также он продолжал вести рукой по стене слева и узнавал о поворотах, которые они пропускали. — Хотите что-то спросить. — Рамиро не спрашивал, а утверждал, продолжая, неколеблясь, выбирать дорогу и вести его. — Вы знаете ещё кого-нибудь, кто здесь… находится? Рамиро молчал несколько секунд, а потом медленно ответил. — Здесь находятся… очень многие, почти все… Все, кто лишился жизни тем или иным способом. Но есть и исключения: те, кто стали раттонами, Одинокими, а может быть и другие… На самом деле, за то время, как я попал в Лабиринт, я не обошел и тысячную часть его территории. Он поистине огромен. Рино рассказывал… — Рино? — Ринальди Ракан, его ещё Леворуким зовут. Так вот, он рассказывал, что изначально, когда ещё Ожерелье не существовало, из ниоткуда возник Лабиринт. Как нить, на которую нанизываются бусины, вокруг него стали появляться миры, планеты. Кэртиана — одна из них. Никто, кроме Одиноких, не знает, кто создаёт эти бусины, кто был первым защитником Ожерелья от Чужого, почему и когда появился Лабиринт… Вопросов много, ответов — практически нет, а если и есть, Одинокие не спешат ими делиться. Я лишь знаю, что Лабиринт проходит через все миры, все Бусины Ожерелья. И, иногда, можно попутешествовать по другим планетам. — Вы были на других Бусинах? — Был. Мало кому удается туда попасть, но у меня получается. — А почему Вы не стали Одиноким? Рамиро тихонько рассмеялся. — Я бы хотел, честно говоря. Но не могу. По крайней мере, пока. Слишком многое привязывает меня к Кэртиане, столь многое, что это невозможно оборвать. Рокэ задумался над сказанным Рамиро. — А Закат и Рассветные сады? Они существуют? Рамиро рассмеялся и с ноткой ехидцы ответил: — Вот уж не думал, что мой потомок станет эсператистом. Или Вы — олларианец? Рокэ, всем своим видом умудрившись передать иронию и презрение к Церкви, сказал: — Нет, и я предпочитаю не сталкиваться с верой, фанатиками и любым видом религии. Но все равно интересно, насколько сильно они ошибаются. — Очень сильно. — ответил Рамиро и начал перечислять. — Заката и Рассвета не существует, кошки, в отличие от людей, чуют раттонов, а Леворукий — Защитник Ожерелья. Только с Создателем мне пока не понятно. Не знаю, но если он кем-то и был, то он создал именно Лабиринт. Или я ошибаюсь, что тоже может быть правдой. Рокэ молча кивнул. Они шли уже довольно долго. Усталости не было. На коже чувствовались капельки воды, значит вокруг них образовался туман, видимо, довольно густой. Рокэ не знал, на что Рамиро ориентировался, но тот не подавал признаков того, что заблудился. Порой тот останавливался резко, как вкопанный, и бесшумно придерживал Рокэ, которому чудилось вдалеке почти неслышное поскребывание. Иногда Рамиро быстро сворачивал в сторону или прижимался к другой стене. И в такие моменты Рокэ был уверен, что рядом с ними кто-то проходил. Они беседовали тихо, иногда Рамиро ещё больше понижал тон, а иногда и вовсе обрывал себя или его. Видно было, что его проводник всячески старается избегать нежеланных гостей. После недолгого молчание Рокэ спросил: — Вы знаете, что будет с Ричардом Окделлом? Он ушел вслед за тварью… — По-разному. Его могут съесть, могут увести вглубь Лабиринта и бросить на вечные скитания, могут превратить в раттона. Впрочем, думаю, что Алан его всё-таки спасёт. — Алан… Окделл? — Да, он. Вытащит своего потомка, всегда вытаскивал. Все ведь глупцы были, кроме Ричарда, его сына. И последние тоже глуповаты: Эдвард, Эгмонт, девушки и та злющая женщина — Мирабелла. Рокэ хмыкнул, почувствовав, как передёрнул плечами Рамиро. Чувства Рокэ к вдовствующей герцогине тоже были далеки от обожания. У Рокэ был ещё один вопрос, но он до боли не хотел его спрашивать. На самом деле, было до невозможного весело понимать, насколько далеко тянется эта кровавая нить убийств. — Вы часто встречаете Алана? Рамиро повернул направо, потом ещё раз и через некоторое время негромко, но как-то обреченно ответил: — Нас связала судьба, хотелось нам этого или нет. — Вы ненавидите его? — Почему Вы так решили? — Он убил Вас. Под этими короткими фразами было слишком многое. «Вы ненавидите его?» — «Вы ведь любили его, не так ли? Но после всего того, что произошло, невозможно любить!» «Он убил Вас» — «Он разрушил Вашу жизнь, Ваше счастье. Он не позволил Вам жить вместе с любимой женой, воспитывать своих детей, служить Талигу. Вы должны ненавидеть его, ведь Вы любили, а он отправил Вас сюда». Рамиро остановился. Он не сделал это внезапно, наоборот, он медленно остановился и повернулся к нему лицом. Рокэ почувствовал, как ему смотрят в глаза. Рамиро тихо, с горькой улыбкой на губах, спросил: — Вы ненавидите Ричарда Окделла? И этим он будто бы сказал: «Каждую секунду, каждый миг я мечтаю ненавидеть его. Но я не могу даже злиться. Ведь он сделал свой выбор. Он предпочел Честь Любви. Я же поставил на любовь, за что и поплатился. Но как же мог я поступить иначе? Мы оба знаем — это было предрешено. Все предательства, вся боль, она была прописана в истоках. Про нее не сказать и не спеть. Боги — никто иной, связали нас с ними нитью, хрупкой в Кругу, но твердой на Исходе. Вы спрашивали у меня это, лишь чтобы убедиться, что Вы не ошиблись, что сделали правильный выбор, не так ли? И я отвечу». Рамиро весело усмехнулся. Почему-то Рокэ будто видел, как горели его глаза: — Как любя, разлюбить, как предать, не предав, и к себе, словно в дом возвратиться? Он развернулся, больше ничего не сказав, вновь взял его за руку и пошел вперёд. Рокэ мрачно, но тихо, сказал: — Мы виноваты. Рамиро зло расхохотался. — Я был уверен, что Вы скажете, что виноват здесь я. — Нет. К сожалению, это было бы простое снятие с себя ответственности. — Так или иначе, но всю эту войну разжёг именно я. — Если так судить, то это сделал Ваш друг Ринальди. — Нет, Рино не виноват… Там было сложное дело, долго рассказывать. А вот я… Я долго думал, в чем была моя ошибка. Почему все привело к тому, что мы имеем. Возможно, мне следовало бы убить Франциска и внушить Эрнани мысль о том, чтобы вернуться в Гальтару. Попытаться разобраться во всей той дряни с наследствами Раканов и Повелителей. Может, мне не следовало бы спасать Алана — получилось бы предотвратить распрю между Окделлами и Алва, хотя кто знает?.. В конце-концов, мне не следовало идти по плану Эрнани, но… — он запнулся. — Это не важно ни сейчас, ни тогда. Я не жалею, и Вам не советую. Мы ошиблись там, где хотели, и глупо было бы переигрывать всю партию. Нельзя мухлевать всю партию, и попытаться победить так, как это должно быть. Но, если бы у меня был выбор, — тут он вновь внимательно взглянул на Рокэ, — я бы не изменил ничего. Вдруг Рокэ услышал, как тон Рамиро изменился: потеплел и будто бы смягчился. — Вот мы и дошли. И правда, Рокэ внезапно услышал отдаленные звуки — что-то вроде шума падающей воды. Лица его мягко коснулся ветерок, поиграл с длинными волосами, нежно обдал прохладным дыханием и вновь унесся. Рокэ услышал, как счастливо вздохнул Рамиро. Дыхание свежего воздуха было лучшей наградой их путешествия. Рокэ давно не испытывал такой радости от встречи с природой. Но тут же он спросил: — Вы не пойдете со мной, назад, в Кэртиану? — Я бы хотел, но нет. Не стоит гневить Лабиринт. Вдруг Рокэ вспомнил ещё об одном моменте. — А что с моим зрением? — Не могу сказать. Скорее всего, восстановится, раз уж Вы не погибли, но последствия останутся. Не разбираюсь в ядах. — Откуда Вы знаете, что меня отравили? — Вы ослепли, при этом Ваши глаза синего цвета. Обычно они обесцвечиваются, а тут нет. Значит, яд. — потом он уже будто для себя, с какой-то окаменелой интонацией, сказал. — Они так похожи на ее глаза. Октавии. — А она?.. — Нет. Я искал ее. Долго, очень долго я бродил по Лабиринту и искал ее. Я даже пытался найти ее среди людей. Спрашивал Ринальди. Он молчал. Я так и не нашел ее. Они наконец дошли до выхода. Рокэ по-настоящему почувствовал, что Лабиринт сжалился — и отпустил. — Ричард Окделл… Вы сможете помочь ему? Рамиро молчал пару мгновений. — Я постараюсь, но обещать не буду. — Рокэ знал, о чем он говорил: «Ведь я не смог помочь даже тем, кого любил». — А теперь — мне пора. И еще… — Рамиро внимательно взглянул на него. — Я бы отдал все, чтобы не говорить этого, но… — Я знаю. Я не восстановлю Талиг, так ведь? — Таким, каким он был, нет. Никогда. Да и, что уж там говорить, ни одна страна не останется прежней. Вдруг Рамиро засмеялся и тихонько, про себя, сказал: — Демократия, глобализация… Не дай Вам Создатель дожить до них. Рокэ шагнул вперёд и вдохнул прохладный весенний воздух, оставляя за спиной могильную затхлость. Он был жив. Он был на свободе. Рокэ оглянулся. Он не был уверен, но ему показалось, что он увидел тонкий серебристый силуэт, будто дрожащий, расплывающийся, но силуэт высокого и черноволосого человека. Он подставлял лицо ветру и словно… был ветром. И Рокэ был уверен, что ветер ещё вернется. Пусть не сейчас, не в этом Кругу и даже не он сам, но он вернётся.