Огненное платье

Снопом в поле связанный, собран урожай. Ведьме неприкаянной грезится Самайн. Время шабаш праздновать, под луной гулять. Ведьма в думах мается: где ж ей платье взять? Не надумав путного, во село идёт, и себя, свободную, людям отдаёт. Ждут крестьяне зрелища, с нетерпенья мрут: ведьму окаянную под руки ведут. Ведьма не причёсана, в волосах пожар. И хохочет. Каяться нет нужды. А жаль. Что у ведьмы плещется в зеленых очах? Сладострасть игривая, вовсе не печаль. Плачет кровью красною ведьмина спина, ивовыми розгами вся рассечена. Розгами солёными — щиплет, хоть кричи. Только мало этого, жадны палачи. Жадные до кровушки, ведьме смерть суля, люди суеверные тащат в полымя. От плевков презрительных девке веселей. Громко потешается, а народ все злей. Пламя занимается, да костёр трещит. Ведьма распроклятая слов не говорит. Все хохочет, дикая и пугает люд. Люди суеверные под ноги плюют, молятся и крестятся, а костёр горит. «Жечь отродье адово сам Господь велит!» Только ведьма хитрая, знай, дурит народ: ворожит, и плоть её пламенем не жжёт. Не берёт огонь её, не сжигает в прах — тёплой змейкой ластится, прячется в кудрях. Рады люди глупые, их обманут взор: «Сгинула, проклятая, догорел костёр; сгинула, растаяла с наших глаз долой!», — скажет люд обманутый и пойдёт домой. Ведьма окаянная всё ещё жива, по кострищу топчется — краше, чем была. Шевелюра рыжая ярче да длинней. Платье полымянное шёлка красивей. И пойдет, счастливая, свой Самайн встречать. На людей не сердится — что с них, глупых, взять? Ноги в саже вымазав, побежит домой Ведьма окаянная с головой дурной. Причесавши волосы, свой покинет дом. У нее свидание с Джеком-с-фонарём.