Новый друг

Утро было наполнено волнительным трепетом. Ночью никто в цитадели не мог уснуть, предвкушая встречу с новым мечом. У них давно не появлялось новичков, а последний, Ооканэхира, давно уже воспринимался как неотъемлемая часть большой семьи. Многие сегодня собрались у входа в комнату, с которой для всех начиналось знакомство с цитаделью. И все, как один, ждали, обсуждали и строили догадки по поводу того, кем же окажется их новичок. Уже за полночь Цурумару и Оокурикара под предводительством Мицутады принесли подносы с бодрящим чаем и сладостями, чтобы разбавить столь волнительное ожидание. Первое время Хасэбэ пытался, было, разогнать любопытные мечи по комнатам, но, заметив чай — сдался. Казалось, Мицутада всячески поощрял беспорядок, и его действия в очередной раз служили тому доказательством. Решив, что Хозяину он нужнее, Хасэбэ удалился, напоследок одарив собравшихся тяжёлым взглядом, который, впрочем, прошёл незамеченным. В ожидании время тянулось бесконечно. Уже под утро почти вся семья Тоширо устроилась вокруг своего обожаемого Ичи-нии и задремала, хотя всего пару часов назад танто громче всех твердили, что точно не уснут и дождутся. Остальные собравшиеся тоже клевали носом, и разговоры становились всё реже и тише. Утро подступало слишком медленно, будто всеми силами старалось оттянуть долгожданный момент, желая выйти победителем в лишь одному ему ведомой игре и сморить всех. * Они все проснулись одновременно, словно по сигналу. Им послужил звук задвигающихся сёдзи. И все, как один, успели разглядеть лишь спину заходящего внутрь помещения Хасэбэ, который явно что-то держал в руках. Сначала происходящее показалось сном, но шум, исходивший из комнаты, был вполне реален. Собравшиеся затаили дыхание, старательно вслушиваясь. И вот, за раздвижными дверьми послышался сначала хлопок, а затем и возня, громкий стук и недовольный возглас Хасэбэ. — Хочу представить вам того, кого мы так долго ждали, — сёдзи открылись, и первым вышел Хасэбэ, ведя за собой новичка. — Томоэгата. Нагината. — Он похож на смесь Киёмицу, Цурумару и Когарасумару, — прошептал на ухо Гото Шинано. Это высказывание услышали не только остальные танто, но и многие вокруг, улыбаясь и действительно отмечая сходство. Томоэгата был очень высок, его бело-голубая форма развевалась на лёгком утреннем ветру, а разноцветные перья покачивались от каждого движения, завораживая. Высокие белые сапоги, как ни странно, удивляли своей уместностью в сочетании с традиционным одеянием и, в целом, гармонировали с образом. Новичок выглядел ярко, но, в то же время, серьёзно, а ещё — немного несуразно, отчего не составил о себе общего мнения — одни смешанные чувства и радость от сбывшихся надежд заполучить в цитадель кого-то интересного и необычного. Собравшиеся были уверены, что к ним придёт новый тачи, и совершенно растерялись, увидев нагинату. Все настолько привыкли к тому, что Иватооши — единственный в своём роде, что не сразу осознали, кем именно являлся Томоэгата. Но оружие, которое он держал в руках, говорило само за себя. Сам Иватооши тем более не ожидал подобного поворота событий. Он стоял поодаль от центра событий и искоса наблюдал за новичком. А того уже облепили со всех сторон так, словно тот был мёдом намазан, расспрашивали и во всю знакомились. От этого внутри Иватооши разливалась злость и плескалось расстройство — даже танто, которые обычно любили проводить время в его компании, теперь окружали нового жильца, отдавая всё своё внимание и интерес. Продолжилось это и на следующий день, и через день, и все те дни, что Иватооши стало лень считать. Все хотели помочь новичку освоиться, рассказать и показать, что где находится, или помочь с заданиями. Сам нагината в ответ на помощь улыбался снисходительной улыбкой, извинялся и отвечал, что ему уделяют слишком много внимания для такого скромного оружия. И благодарил. Всегда и по любому поводу, что, наверное, сильнее всего злило Иватооши, про которого благополучно забыли. Через полторы недели Томоэгата, улучив момент и сбежав от постоянных разговоров, подошёл сам. В это время Иватооши был в конюшне — устраивал лошадям водные процедуры. — Мне было бы очень приятно познакомиться с тобой, Иватооши, — Томоэгата появился словно ниоткуда, как вихрь в ясный летний день, чем даже немного напугал. Иватооши решил не отвечать в надежде, что если он проигнорирует неожиданного гостя, тот уйдёт сам. — Эти милые дети много рассказывают о тебе, — продолжил Томоэгата, облокотившись на изгородь. — И о том, что сейчас ты ходишь грустный, а я тебе не нравлюсь. Сейчас новичок казался озабоченным и взволнованным, что никак не вязалось с его уже привычным немного надменным образом. Он склонил голову, будто размышлял вслух и теперь обдумывал свои же слова. Взгляд его сделался излишне сосредоточенным. — Если честно, я бы хотел с тобой подружиться, говорят, ты хороший, — он, наконец, вскинул голову, поправив монокль, — и я бы хотел поучиться у тебя, если не возражаешь. Сейчас я бесполезен, но надеюсь и полагаюсь на твоё мастерство. В ответ Иватооши лишь недоверчиво взглянул на собеседника, неожиданно понимая, в какой ситуации тот оказался. Может, с момента появления он и был окружён вниманием, но от этого не становился похожим на других. Всё это время он находился один, в новом теле и в новой жизни, и больше всего ему была нужна поддержка от старшего товарища — такого же, как и он сам. Если подумать, сейчас он был хуже ребёнка, и, при всей своей надменной утончённости, пришёл и попросил стать ему другом. Глядя на собеседника, Иватооши неожиданно понял, как ошибался, ревнуя к нему товарищей. Как был не прав, обижаясь на мироздание за то, что к ним пришёл именно Томоэгата. — Тогда я буду звать тебя Томоэ, — тут же растаял он, улыбаясь и протягивая руку в дружеском жесте. — Конечно, Ива-чан, я только за, — рассмеялся Томоэгата, крепко сжимая его пальцы, скорее от волнения, чем для того, чтобы причинить боль. — Я рад, что у меня, наконец, появился такой друг как ты.