Цветущий вереск

За две недели до… Мардж пригласила родителей и сестру с мужем из Ньюпорта в Лондон. Когда она сообщила эту сногсшибательную новость, Грег почти ляпнул: «Зачем?». Оказывается нужно было истошно кричать «Неееет», словно его пихают со скалы. По крайней мере, тогда бы Мардж не смотрела на Грега таким укоряющим взглядом, когда он уже не мог притворяться, что рад этой толпе народа. Он не мог сбежать на работу, потому что это было «некрасиво» и «они тоже твоя семья». Поэтому на вторые сутки невероятно долгих выходных, когда на шесть человек одна ванна, а сам Грег спал на диване, и у него отваливалось все, что только могло отваливаться, он вышел в магазин с твердым намерением не возвращаться в квартиру до... да никогда! В любом многолюдном уголке Лондона было и то меньше давления на психику, советов, историй, старческих жалоб, воспоминаний о былом, придирок, допросов, нытья, бесконечного нытья по любому поводу, чем в его квартире. И даже ночью ему не давал покоя храп, разносящийся по помещению с невероятной акустикой. Его терпение медленно истончалось с каждой секундой, пока он смотрел в темный потолок и сжимал в руках одеяло. «Гребаное все». Он встал посередь улицы перед гигантским рекламным щитом, который крутил очередной социальный ролик про здоровье. И пока Грег растерянно раздумывал куда податься, фразы про здоровье сменились на зловещую надпись на черном фоне: «Грегори, будьте любезны сесть в машину». Слова мигнули и погасли. Вот и все решилось за него. Он собственно впервые мог похвастаться четкой мыслью: «А я не против». В белом здании с колоннами, куда его привезли, было на удивление тихо. Он успел потоптаться в безукоризненно элегантном коридоре, прежде чем перестал кидать взгляды в столовую, в которой сидели несколько пожилых господ. Холмса среди них не было, комната была не сквозная, так что он решил попытать счастья в другом месте. В соседнем коридоре стоял охранник в костюме и бахилах, но на Грега он не обратил никакого внимания. Поэтому тот пожал плечами и зашел, безошибочно угадывая в комнате стиль Майкрофта. Мягкие кресла, безликие торшеры, книги, много книг и столик с графином и гранеными стаканами. Дерево. Очень много дерева. Он не знал больше ни одного человека, который настолько чувствовал себя на своем месте среди бездушной роскоши. Хотя кабинет на самом деле был без ярких излишеств в виде полотен Гогена или золотых подносов. Изысканность без единого намека на характер владельца. Холмса не было и здесь. Грег рассудил, что в какой-то мере его извиняет то, что будь здесь Майкрофт, он в любом случае предложил бы ему располагаться со всеми удобствами. Однако не факт, что в его присутствии, Грег позволил бы себе хозяйничать. Возможно, усталость довела его за черту природной скованности. Он скинул пиджак на кресло и оценивающе смерил графин, в котором был явно не компот. Налил коричневую ароматную жидкость сначала в один бокал, затем подумал и налил во второй. Поставил стакан для Майкрофта на кофейный столик, а сам уселся в мягкое кресло. Откинул голову, глотнул переливающийся в отблесках света терпкий виски и внезапно понял, что жизнь удалась. Холмс определенно знал толк в хорошем времяпрепровождении. Учитывая условия. Грег слышал о «Диогене» раньше, а от Шерлока знал, что Майкрофт был тем, кто придумал всю концепцию клуба. Лестрейд хмыкнул от мысли, что это ж насколько нужно было не любить общество людей, чтобы построить собственное место для отдыха. Абсолютно ото всех. Затем Грег вспомнил, что творится у него дома и перестал смеяться даже мысленно. А ведь это только пару дней, и Грег никогда не был особенно чувствителен к разного рода житейским гадостям. После появления Шерлока он даже считал себя довольно терпеливым человеком. По сути, было логично столкнуться с проблемой неприятия человеческого общества и, обладая всеми на то средствами, решить ее наименьшими жертвами. Ведь от клуба действительно никто не страдал. Он никому не мешал. Не имел подпольную подоплеку из наркомании или извращений. Это была тихая гавань для мизантропов с большим количеством денег и официальной должностью в парламенте. Грег прикрыл глаза, чуть вытянул ноги, смог, наконец, расслабиться и позволить мягкой обивке подстроиться под уставшее тело. Пожелал замереть здесь навсегда, только бы его никто не трогал. Только бы ничего не потребовал. Он слышал свое дыхание, вдыхал воздух просторного чистого помещения с тяжелым ароматом, доносящимся из стакана. Грег подумал, что будь у него джин или волшебник, он загадал бы слиться с креслом и стать невидимкой. Одно желание. Сидеть здесь тихо и незаметно, наслаждаясь тишиной. Успокаивающей. Уютной. Еще пару минут и... Он резко открыл глаза, с жутким ощущением, что закрыл их всего на мгновение, однако стакан из руки исчез. Тень в окнах заметно сместилась, а в кресле напротив неожиданно нашелся Майкрофт. Он сидел молча, закинув ногу на ногу и смотрел на Грега с каким-то странным прищуром. Глотнул виски, покачал стакан в руке и склонил голову на бок. — Вот черт. Грег подобрался, устыдился собственной наглости и потер лицо ладонями, сгоняя сон. — Прошу прощения, кажется, я позволил себе лишнего, – расстроено произнес он. — Ничего страшного, – ответил Холмс. Что удивительно, судя по расслабленному лицу, Майкрофт не считал уснувшего в его кресле инспектора досадным происшествием. Грег попробовал представить, что обычно едкий и саркастичный Холмс сидел в кресле и покорно ждал его, Грега, упавшего в объятия морфея. Майкрофту наверняка хватило одного взгляда, чтобы понять комплект причин и оценить следствие, замершее в кресле. — Мы хотели что-то обсудить? – уточнил Грег, хотя был уверен, что соображает сейчас очень и очень посредственно. — Это подождет. Ваш стакан, – Майкрофт кивнул на кофейный столик и Грег уже приготовился к ряду двусмысленных оскорблений. Он с ужасом подумал, что наливать себе виски было плохой идеей. Раньше она, конечно, была лучше, но вот лицом к лицу с хозяином комнаты казалась наглым самоуправством на чужой территории. – Может, хотите еще? Отличный сорт. Поможет прояснить голову. Лестрейд удивленно уставился на Холмса пытаясь совместить ожидания и реальность. Настроение Майкрофта можно было назвать…доброжелательным. Резким контрастом выступая перед тем, как обычно вел себя Холмс при встречах. Тот же эпизод первого знакомства. Грег задержался тогда с работы, буквально одним из последних спустился в подземный многоярусный гараж, шел среди плохо освещенных бетонных стен, когда внезапно свет от зажегшихся фар озарил ожидавшую его фигуру. Грег заметил, что Холмс любил эффектно появляться в самый ответственный момент. И сообщал всем своим видом, что встреча неожиданна и вообще необходима в большей степени тому, с кем он встречается, чем самому Холмсу. Нельзя было забывать, что кроме этого у Майкрофта было специфичное чувство юмора. Он мог пригласить человека в «Диоген» и сказать, что «если я вам понадоблюсь, спросите кого-нибудь». Любимый прием — ставить в неловкое положение. Всегда и везде, сбивая спесь и указывая место. Грег уже давно знал эти качества и только радовался, что с некоторых пор его перестали третировать подобный образом. Однако никогда не будет лишним быть немного осмотрительнее и вежливее. — Или хотите домой? — Эм. Да. Домой, – На последнем слове Лестрейд вспомнил, что его ждут домашние разборки, скривился как от зубной боли и поднялся. — На улице вас ждет машина. — А, да спасибо. — Всего хорошего, инспектор. Грега подбросили до дома, и он отметил, что поднимался по лестнице в состоянии странного спокойствия. Когда он открыл дверь, Мардж тут же набросилась с замечаниями, что он ничего не купил и, что его хоть за смертью посылай. На душе у Грега было легко, голова приятно пустовала, так что слова жены его не тронули. Он сел на диван и продолжил улыбаться. Странно? Забавно. Так получилось, что он просто прокатился в замечательное место, чтобы отдохнуть и Майкрофт был столь любезен, что позволил Грегу не ощущать себя последним идиотом, не прокомментировав ситуацию даже взглядом. Так удивительно приятно было получить что-то хорошее от человека, который тебе ничем не обязан, в то время как близкие люди практически натурально доводили до ручки. — Кстати, там письмо. Принес какой-то подозрительный тип… — сказала Мардж, уходя на кухню. Грег посмотрел на конверт, взял в руки и увидел только вензель собственного имени. Вскрыл его и достал карточку, в которой значилось, что Грегори Лестрейд отныне почетный член клуба «Диоген». Грег тепло улыбнулся конверту и своим мыслям. За десять дней до... Они появились с утра в аквариумном кабинете Лестрейда с документами о переводе. Грег хотел отъехать на стуле подальше и полюбоваться на эту парочку сполна. Гобс был под два метра ростом, в футболке и джинсовой куртке с обрезанными рукавами. В принципе это была самодельная жилетка, чтобы явить миру накачанные бицепсы и татуировки. На шее висели две толстые цепи, на одной из них покачивался кулон в виде черепа. Гобс стоял сложив руки на груди и мрачно буравил Лестрейда взглядом. Это была какая-то сверхъестественная доза брутальности на кубический метр воздуха в кабинете. Словно Гобс всем своим видом доказывал, что уж он-то точно «настоящий мужик». Бейли в сравнении с Гобсом был вполовину ниже. Как ребенок рядом с взрослым. Отглаженный костюм, вероятно даже один единственный. Затертые локти, выпуклые коленки, нервные руки мнущие платок, которым он все время промокал блестящий лоб. Бегающий взгляд постоянно сканировал местность. Не просмотрев до этого документы, Лестрейд был бы уверен, что перед ним недавно вышедший из тюрьмы отморозок и клерк, погоревший на финансовых махинациях. — Я чета не понял, вас что-то не устраивает, шеф? – раздался бас Гобса. — Госсссподи, да помолчи ты, – Бейли злобно зыркнул на соседа. — А че сразу я? — Боб, еще одно слово и я сотру тебя в порошок. — О, я бы посмотрел, как ты сделаешь это, крыса. Грегу показалось, что раздражение обоих слишком наигранно. Поднял руки, привлекая их внимание: — Я не потерплю в моем отделе разборок. Здесь я требую от своих людей порядочность, честность и доверие. Доверие друг к другу. Если вы не можете доверять своему коллеге, то, как вы сможете выйти на улицы? Гобс и Бейли ничего не ответили, уткнувшись взглядами в пол. — Я даю вам две недели испытательного срока. Если за это время не разберетесь со своими разногласиями, переведу в резерв. — Но у вас не хватает людей! – удивленно пискнул Бейли. — А если я вас оставлю и выдам табельное оружие, будет еще меньше. На этом все. На выход. Лестрейд махнул рукой в сторону двери, и смог устало вздохнуть только когда эти двое вышли в коридор. Он был слишком занят домом, Мардж, нераскрытыми делами и позволил Диммоку отвечать за внешние операции. Как оказалось позже, очень зря. За девять дней до… Грег узнал о происшествии от Салли по телефону, едва часы отразили три утра. Рейд от наркоконтроля в Тоттенхэме. Облава на гражданина Ирана, которого подозревали в распространении особо крупных партий тяжелых наркотиков. — Сэр, они просили двух наших на рейд и ну, вы знаете, никто не любит Маккензи. Когда поступил вызов, почти все были на годовщине у Девида и Хилари. Грег плохо соображал спросонья. Включил ночник со своей стороны кровати и оглянулся на ворчливо спрятавшуюся в одеяле Мардж. — И? — Сэр, они даже войти не успели, а этот иранец, Дагган уже выскочил на задний двор. В темноте было не понятно с чем он бежит. Они испугались и выстрелили. — Кто? – хрипло спросил Грег. — Гобс и Бейли, сэр. Одновременно. — Кто их вообще пустил туда?! — Диммок, сэр. — Твою мать. Лестрейд отложил трубку на секунду и мрачно осмотрел угол комнаты. Прикрыл глаза рукой. Приложил трубку обратно к уху и задал последний вопрос: — Что было в руках Даггана? — Газета, сэр. Просто сложенная в рулон газета. Это видели все соседи и несколько людей на улице. Может, есть съемка на телефон, я не знаю. Мы пытались опросить квартал, но там, словно закрытая коммуна. Лестрейд положил трубку и подумал: «началось». За семь дней до… Лестрейд пришел домой рано. По своим меркам, словно и не работал совсем. Две конференции и полчаса на ковре перед начальством. Он был против того, чтобы сваливать всю вину на нарко отдел и Маккензи. С другой стороны он хотел защитить своих людей от внутренних разбирательств. Да, на бумажках не стояло его подписи, но гадостное чувство вины не проходило. Будь его воля, он бы написал раскаивающееся письмо, которое нынче было популярно в Японии. Еще меньше ему понравилось окончательное решение начальства. Они решили откреститься от всего и объявили, что Дагган первый открыл огонь по полиции. Грег простоял на заднем фоне пресс-конференции с другими руководителями отделов и готов был сгореть со стыда, пока Бойлз отмазывался за всех. Это было неправильно. Высокий и худощавый Маккензи стоял рядом и мял в пальцах сигарету. — Твои ребятки, — он почти сплюнул, — ты уж поработай с ними. Они мне всю душу вытрясли. — Давай без наездов, Саймон. А то сам будешь висяки снимать. — Ты знаешь, что их все отделы спихивают? Твой последний. Маккензи помолчал и добавил на пол тона ниже: — Чую не отвертимся мы в этот раз. Бойлз зашел слишком далеко с попытками прикрыть свою задницу от СМИ. — А что делать, – Грег посмотрел на его пальцы и вдруг выдернул сигарету из рук и выкинул ее в сторону. — Хватит уже. Ты как специально. — Снова бросил? — Тут бросишь… За 3 дня до… Их обоих проводили до одинокого столика у окна с чудесным видом на площадь. Два элегантных стула с тканевой обивкой, деревянный стол на резной ножке, покрытый белой скатертью, красные матерчатые салфетки, сложенные треугольниками. Грег постарался как можно аккуратнее сесть за стол, проклиная позерство, которым здесь дышал даже паркетный лакированный пол. Майкрофт поправил брюки и сел напротив. На середину стола поставили крохотную вазу со свежими цветами. Грег проследил за уходящим официантом, как за врагом народа. Вазочка тоже не избежала недовольного осмотра, обнаружив на своих фарфоровых боках тонкую вязь из цветочного орнамента. Меню предательски обернули мягкой коричневой кожей, а на лицевой стороне поблескивала потертая позолота. Цены в меню не значились. Апогеем худшего варианта событий стали несколько видов фужеров, стаканов, тысячи ложек и вилок, разложенных по особому порядку. Ну ладно, не тысячи. Все равно их было больше чем по одному экземпляру, что уже приводило Грега в недоумение. — Что-то не так? Лестрейд даже не знал, что ответить. — Ну как вам сказать… — он задумчиво замолчал. — Я никогда не спутаю честность и откровенность с отсутствием манер, так что говорите спокойно. Грег уставился на Холмса исподлобья. — Вы издеваетесь? — Напротив. Считаю, что вы сейчас преувеличиваете мое коварство. Обед в ресторане еще никого не убивал, — заметил Холмс, улыбаясь одним краешком губ, и придвинулся ближе к столу. — Когда-нибудь все случается в первый раз, – угрюмо произнес Грег, разглядывая в руке тупой нож для масла. – А одной вилкой есть нельзя? Зачем так много? Майкрофт побарабанил пальцами по столу, обдумал несколько тысяч вариантов ответа за секунду и терпеливо спросил: — На правах давнего знакомства, позволите ли вы дать вам совет, Грегори? — Какой, например? — Только прошу, не перебивайте и не торопитесь с выводами. Я желаю вам только добра, так что постарайтесь воспринять мои слова серьезно. Грегу показалось, что Майкрофт неожиданно много уделяет внимания к его чувствам, подготавливая почву для обычного дружеского совета. Словно ожидает, что на вмешательство его в любой момент могут послать с умными мыслями куда подальше. Школа Шерлока? Грегу хотелось сказать, чтобы Майкрофт «был проще». Он уважал его ум, положение, авторитет и то, что уже в который раз он опускался до разъяснений, хотя мог одной острой фразой разрезать на куски все его недовольство и невежество. Лестрейд отложил нож и кивнул: — Ну, говорите, я слушаю. — Как вы помните, недавно нам с вами довелось столкнуться на официальном приеме и, возможно, я ошибаюсь, но мне показалось, что вы чувствуете себя немного скованно на последних светских приемах в честь присуждения военных наград. Я позволил себе некоторую вольность и пригласил вас в это место, чтобы показать, что вы нисколько не отличаетесь от этих людей, свободно рассекающих во фраках. Грег невольно скопировал выражение лица Майкрофта, иронично приподняв бровь на словах «возможно, я ошибаюсь». — Они уже отличаются от меня, тем, что разгуливают во фраках, – ворчливо произнес Грег. — Только тем, что умеют делать хорошую мину при плохой игре. Вы знали, что ваш непосредственный начальник, мистер Бойлз, умудряется во время обеда складывать свои грязные салфетки к себе в карман? Грег прыснул от смеха, прикрывая рот рукой. — Что? Вы даже это замечаете? Ехидная улыбка Майкрофта приобрела усталый оттенок. — К сожалению, я вижу намного больше и не могу сказать, что это была худшая деталь вечера. — Какой кошмар. Вы тоже обладаете этой супер наблюдательностью как Шерлок? — Не совсем уверен, что в меньшей или большей степени, ибо никогда не имел склонности к духу соревнований. Мне чуждо тщеславие моего дорогого брата и я не имею чести разделять его опрометчивую страсть к приключениям. Но не в этом суть. Мне кажется, что будь вы гибче в вопросах подачи собственного образа, ваша жизнь стала бы намного проще. — Не понял, – Грег не сделал ни одной попытки вникнуть в общие фразы. Майкрофт не закатил глаза, а только прищурился, и в голосе прорезалась сталь: — Я говорю о том, что производи вы лучшее впечатление, чем затасканный уличный пес, к вам в отдел вряд ли бы отсылали переводом всех провинившихся Скотленд-Ярда. Вам понравились отчеты сержанта Гобса и Бейли после убийства иранского нелегала и не содержащие ни капли здравого смысла? Хотите больше? — «Затасканный потрепанный пес»? – уточнил Лестрейд, нисколько не обижаясь. В устах Майкрофта эта характеристика звучала, чуть ли не похвалой. – Ну конечно, уж лучше быть псом, чем напыщенным пингвином. — Пингвины? – переспросил сбитый с толку Майкрофт. – Ах, фраки. Остроумно. — Спасибо. — Это был не комплимент. — Я знаю. – Лестрейд улыбнулся шире. — Мы снова отвлеклись, – Майкрофт откинулся на спинку стула. — Впрочем, я только хотел сказать, что вы в корне неправильно подходите к этой проблеме и мой совет заключался в том, чтобы вы изменили свое отношение. — То есть? — Как насчет актерского пассажа? Буквально из ниоткуда выплыл официант, расставил тарелки и удалился. В тарелках обнаружились тонко нарезанные листья салата, маленькие помидорки, отбивная в густом соусе и горошек. Выглядело аппетитно. — Первый пункт. Поведение, — Майкрофт взял в руки вилку и нож. – Всегда держите лицо, даже если делаете какую-нибудь глупость. Максимум что вам грозит, вас сочтут эксцентричным. — Это из какого-то справочника? Вроде «Дебретт»? — Это из жизни, Грегори. Однажды я настолько отвлекся за ланчем, что поставил чернильницу на поднос с едой. Грег хрюкнул от смеха. — Ладно, я в деле, о, учитель. — Тогда второй пункт. Майкрофт выпрямил спину, взял салфетку, аккуратно и с долей претенциозности расстелил ее на коленях и начал то, что Грег тут же назвал по своему — «гастрономический садизм». Он накалывал горох на зубчики по одному, придавливал ножом еще несколько к выпуклой стороне вилки, расплющивал их, снова накалывал горошины и отправлял в рот, вынимая идеально чистую вилку изо рта. Увидел загипнотизированный взгляд Грега и хмыкнул. — Это называется «упреждающий удар». Если вы хотите вывести своего оппонента из равновесия, начните трапезу с легкой напыщенности. Так или иначе, он почувствует необходимость не ударить в грязь лицом и постарается повторить ваши манипуляции. Однако вашей целью останется игра, а его ваши действия заставят напрячься и постоянно отвлекаться от разговора. — Как вы это делаете? – ошеломленно спросил Грег, наблюдая, как Майкрофт ловко орудует столовыми приборами. Длинные пальцы слегка сжимали нож, с силой оттягивали от мяса небольшой кусочек и, придерживая основную часть мяса острыми зубчиками вилки, разминали вышеупомянутый кусочек на ее выгнутой спинке. Майкрофт деликатно поедал отбивную, заставляя Грега исходить слюной. — Я так не смогу, — беспомощно произнес Грег, оглядывая свою тарелку с едой. — От вас и не требуется, — Майкрофт промокнул губы салфеткой. – Мне понадобились годы юношества, чтобы отточить свое мастерство. Да и ставки мои будут повыше. Главное это настрой, атмосфера. Поймите, что в этом нет никакого фокуса. Вы можете есть как обычно, не забывая о мелочах. Чрезмерное рвение недостойно. Наслаждайтесь вкусом. Грег попробовал и через секунду почувствовал себя глупее некуда. Мясо отползало от ножа, а горох как живой разбегался по фарфоровым краям. Грег плюнул на все, стал есть не торопясь и почувствовал, что спина сама расправляется в гордую вертикаль. Грег подумал, что Майкрофт слишком манерен даже для политика. Его мучила одна ассоциация, но он не позволял ей даже оформиться перед страхом, что позорно ошибся и судил человека только за стремление к театральности. В конце концов, ему доставляло удовольствие сидеть в компании Майкрофта, который, с некоторой позволительной ему снисходительностью, посвящал обычного инспектора в тайны психологических уловок там, где Грег их никогда не подозревал. Майкрофт показал ему, как нужно элегантно обмакивать самые кончики пальцев в миску с теплой водой и высушивать их легким прикосновением к полотенцу, перед тем как есть руками. Яблоки, поданные на десерт, лежали в миске очищенные от кожуры. Они были разрезаны на четыре части и поглощены Майкрофтом сочными хрустящими дольками. Однако дольше всего Грег не мог понять открывшуюся альтернативную мораль Холмсов, где чудодейственный чай был решением всех проблем. Какую бы ужасную историю не рассказывал Майкрофт, в конце он всегда предлагал жертвам или пострадавшим от его махинаций чашечку чая. Грегу казалось, что возникни, к примеру: «Реальная угроза ядерного оружия», «Конец света» или «Третья Мировая Война», Майкрофт задумается только на мгновение и спросит: — Тогда может чай с тостами? Тосты. О да. Это было… занимательно. К ним подвезли на маленькой многоярусной тележке пузатый чайник, стопку тостов, джем, мармелад и нежное сливочное масло. Все высшего сорта. — Грегори, вы видели, как готовят американцы свои тосты? Потные и несдержанные, лишенные собранности они разваливаются прямо по тарелке, — при окончании информативного монолога Грег уже не был уверен, что Майкрофт говорит только о… тостах. — Другое дело английский тосты. Смотрите, как густой джем ложится на поджаренную корочку. Кстати не называйте джем вареньем, это так огорчает. Грег чувствовал себя странно. Весьма. Он не мог отделаться от ощущения, что образ пальцев Майкрофта будет преследовать его до самого дома и дальше. За один обед он узнал столько…а увидел еще больше. И уж теперь он мог с уверенностью сказать, что отныне никакие изыски кухни не могли его смутить на любом светском рауте. — Грегори, вы же ничего не съели, – огорченно произнес Майкрофт, когда инспектор поблагодарил его за интересно проведенное время. — Зато все хорошо рассмотрел. Последнее из ярких событий того времени. Грег был благодарен за это Майкрофту. Возможно, впоследствии ему бы не хватило храбрости поступить так, а не иначе. Так как было нужно. Накануне… Конечно, никто им не поверил. Родственники организовали пикет возле здания суда, интернет разрывался от документальных видео с телефонов, а когда вынесли постановление, что Дагган был виновен посмертно, общественность не выдержала. На улицах Тоттенхэма быстро появились парни с завязанными на лицах платками и экипированные коктейлями Молотова. Разбили пару витрин, ограбили магазины, столкнулись с полицейскими. В первые часы особенно жутко было наблюдать, как новостные каналы сообщали, что от одного района вдоль улиц и переулков расползался страшный хаос. Выносили технику, продукты, ловили прохожих, разбивали машины, на пустынных улицах звучала сигнализация и белой крошкой рассыпались стекла. Полиция вышла целыми подразделениями и разогнала провокаторов. Все ненадолго стихло. Напряжение в городе росло. Появились графити, надписи баллончиками, рисунки лиц с зашитыми ртами. Родители перестали отпускать детей по вечерам. Тут и там звучали лозунги о справедливости. О честном суде. Неожиданно грянул гром. Они узнали все от независимых телеканалов, которые любили обсасывать скандалы. Желтую прессу успели заткнуть до дня печати, но это не слишком помогло. Оказалось, что вечером родственники из Ирана, жаждущие возмездия, каким-то образом узнали о содержании документов закрытого слушания, вычислили и поймали Бейли по пути домой. Схватили и утащили в неизвестный подвал, скинув маячок Гобсу. Уже через час у них было сенсационное признание обоих на видеокамеру перевернувшее историю с ног на голову. Вероятно, один Майкрофт знал, что же было фикцией, а что произошло на самом деле. На телевидение попала следующая пленка. История геев и противоборство их против гомофобного Скотленд-Ярда. Гобс заявил, что они с Бейли встречались уже давно и их постоянно третировали по всем фронтам. На последнем задании руководитель операции и их бывший начальник Маккензи позволил себе обещание, что голубизна в полиции его достала и когда-нибудь, к примеру, на этой операции они не выйдут живыми. Он отменил прикрытие. Гобс и Бейли решили, что просто так не сдадутся и открыли огонь прежде, чем мужчина по имени Дагган вышел на свет. Они были виноваты и каялись. Их застрелили в голову, а тела не нашли. Это была взорвавшаяся бомба в подтухающем озере. Уже к утру по городу выстраивали оцепление из кордонов. Несколько рядов офицеров со щитами. Было ясно, что дальше будет только хуже. …и вереск зацвел. Когда Грег приехал в управление Ярда рано утром по срочному собранию, еще не было пяти. Неожиданно нашел в своем кабинете обоих Холмсов. — Только тебя не хватало, – произнес Грег, глядя на Шерлока и сбрасывая на стол ключи от машины. Шерлок открыл стаканчик с кофе и брезгливо поморщился. — Вообще я пришел предупредить. Мы пришли предупредить. — Что в городе творится Армагеддон, я и так знаю. Меня больше интересует, где ваши люди, Майкрофт? — Часть охраняет королевскую семью, часть парламентскую верхушку, часть трусливо прячется по норам. Город вне опасности, однако проблема не в этом. — А в чем, скажите на милость? Мы даже не можем заявить, что это фальсификация. Что их пытали и это все ложь. Три четверти зон вообще без электричества! Майкрофт красноречиво посмотрел на Шерлока. Шерлок ответил ему недовольным взглядом и нехотя сказал: — Они идут сюда. Все. Это их жертва. Они спалят Ярд дотла. Их подняли на бунт не глупые люди, знающие, куда бить по всем правилам политической войны. По моим прикидкам толпа уже в пути и вы не можете на них напасть или защищаться, потому что конфликт перерастет в военные действия. — Что? Он шутит? – спросил Грег у Майкрофта, но тот покачал головой. — Мне бы очень хотелось, чтобы это не было правдой. Тем не менее…да. Небольшие беспорядки получили финансирование от Ливии и разрослись в то, чему мы все стали свидетелями. Были сделаны некоторые заявления, что британское правительство несостоятельно в связи с подавлением митингов мирных демонстрантов. Так они называют эту группу уголовников! Они призывают нас прислушаться к требованиям отчаявшихся граждан, а министры Ливии требуют отставки премьер-министра. За последний час убито сто шестьдесят полицейских на окраинах города и это только начало. Все благодаря последней сенсации от бывших сотрудников вашего отдела, инспектор. — Сто шестьдесят человек, твою мать. Чертовы геи! – в сердцах произнес Грег, хлопая стеклянной дверью, чтобы отгородиться от офиса. – Чтоб всем провалиться! Никто не обратил внимания, что Шерлок подобрался и зло усмехнулся. Краем глаза посмотрел на брата, который устало тер переносицу. — Лестрейд, а ты знаешь, что Майкрофт тоже гей? Грег замер, словно его пронзила молния. Он хотел спросить: «Что?!», но только вдруг подумал, что угадал с ассоциацией. В наступившей тишине перевел взгляд сначала на Шерлока, а потом на Майкрофта, который внезапно лишился всей крови и побледнел как полотно. Холмс-старший резко выдохнул и тихо произнес: — Как вовремя, Шерлок. Грег подумал: «это же насколько нужно не любить общество людей, чтобы построить собственный клуб тишины». Подумал: «Последние дни Майкрофт был удивительно любезен». Подумал: «Он слишком манерен даже для политика», «он любит тишину и не любит людей» и, «он все-таки пригласил меня на обед». Сам. По собственному желанию. Чтобы помочь. И теперь он здесь. Подумал: «что с таким братом Майкрофту не нужны враги». Он отмахнулся от мыслей и вышел из кабинета. В зале для конференций ждало собрание. Всех кто явился, вряд ли можно было насчитать за две сотни. Он вышел к микрофону, дождался тишины, вздохнул, выдохнул и сказал всю правду. Так как есть и как будет. Он прервал шумные восклицания и крики паники. Он взял на себя ответственность и его поддержали сразу три начальника отделов. Ллойд по секрету сообщил, что Маккензи и его отдел сбежали за город еще вчера. Грег предложил выход и услышал только: «Он спятил. Мы все умрем». Грег не видел смысла отрицать, поэтому промолчал. Они действительно могут погибнуть. На задних рядах он краем глаза увидел Майкрофта. Грег сказал, что никого не заставляет, и будет ждать всех внизу у кордона. На улице расцветал запах вереска. Пах пьянящим медом, разлетался лепестками по опустевшему перекрестку. Хрупкие сиреневые листья. Крошечные соцветия. Зеленые тонкие веточки, скользящие по асфальту под порывом ветра. В преддверье конца разметавшиеся по улицам в ожидании смерти… Холмсы тоже спустились вниз и стояли подальше от храбрецов, которые поверили в Лестрейда. Откуда-то издалека слышался гул голосов и многоголосый вой приближающейся толпы. Вой требующий крови. Грег посмотрел за кордон. Всего два ряда полицейских в полном обмундировании с оружием, выставившие щиты по направлению к центральной улице. Оттуда шум был сильнее всего. Если толпа пойдет напролом их спасет только тяжелое военное вооружение. Если начнется бойня, к ним отправят войска другие страны под прикрытием помощи. Грег цинично подумал: «К херам эту помощь. Майкрофт уже намекнул, что премьер-министр не останется на посту после беспорядков». Им нельзя нападать и им нельзя защищаться. Грег отчетливо чувствует ветер и запах вереска. Этот запах волнует его, живот наливает свинцом беспокойства и нервного ожидания. Нарастающий гул и нечеловеческий рев с улиц. Грег направился к Шерлоку, потому что был обязан оставить за собой последнее слово. Подошел. Майкрофт поджал губы в тонкую линию и даже не посмотрел в сторону Лестрейда. Грег в свою очередь тоже не смотрел на Майкрофта, когда попросил их уйти, как только станет понятно, что затея Грега провалилась. Он на самом деле не знал, это Шерлок пришел сюда или Майкрофт его заставил. Это не имело значения. Он сказал на прощанье: — И Шерлок. Я тебя огорчу, но мне плевать, что твой брат гей. Он мне все равно нравится. Шерлок удивленно приподнял бровь, а Грег не смог сдержать шкодливой улыбки. Отвернулся, командуя в шумящий поток рации, что они начинают и еще не поздно передумать. Голос Грега звенел силой, и он ушел за кордон, скидывая на ходу пиджак. Толпа не должна была думать, что у него есть оружие. Пока Грег шел, и вересковый ветер трепал по спине рубашку, он спиной чувствовал его взгляд. Солнце ярким рассветом освещало перекресток, пролезая сквозь здания. Грег прошел мимо людей в шлемах, и они отсалютовали ему. Он кивнул и ушел дальше. Справа и слева на расстоянии к нему присоединился почти весь его отдел. Внутренне он был горд, что не ошибся и трусы и слабаки у него не задержались. Только сейчас он вдруг понял, как прозвучали его слова. Он не имел это в виду. То был чистой воды порыв. Сказать, что Майкрофт особенный. Лестрейд спросил себя, если он выживет, будет ли он готов нести ответственность за второй смысл, потому что это тоже была правда. У Грега было, что защищать и ради чего. Здесь и сейчас. Грег подумал, что если бы он был в депрессии, то не видел бы выхода, кроме как забиться в угол и ждать. Но сейчас он все сделал правильно, а сослагательному наклонению здесь было не место. Толпа приближалась, шла неровным строем, орала, улюлюкала, вопила, кричала и остановилась, когда поняла, что между битвой с кордоном, на пути к Ярду им придется пройти через обычных людей, стоящих по периметру со стебельками вереска в руках. Стебельки были рассыпаны везде, и они просто подняли их. В знак. В символ. В веру. Их было так мало. Женщины распустили волосы и стояли босиком, мужчины гордо смотрели вперед, не опуская глаз. Лестрейд расставил ноги шире и сложил руки на груди, без страха глядя в обезображенные гневом лица. Вересковая веточка была лихо заправлена за ухо. В наступившей тишине кто-то попытался крикнуть новый слоган, дабы поднять толпу на открытое противостояние. На секунду сердце Грега пропустило удар, когда он подумал, что в любой момент волна двинется, не смотря ни на что. Но крикуна заткнули. Толпа медленно и не охотно остановилась. Жаль, что только здесь. Майкрофт обманул - город полыхал от огня. За занавесом. Шерлок закатил глаза и пробурчал: — Твои люди уже в толпе Майкрофт и только глупый инспектор не понимает, что часть погромов была на твоей совести. Майкрофт сверкнул глазами в сторону брата: — Я просто воспользовался эффектом запугивания среди Лондонской элиты. Мои руки чисты. Не тебе меня судить. — Прикажи уже им расформировать толпу и я, наконец, поймаю кэб и поеду домой, а Лестрейд прекратит думать, что может умереть в любую минуту. — А ты бы хотел, чтобы все было на самом деле? Чтобы он рисковал своей жизнью ради кучки идиотов и пустого здания? Чтобы не было запасного выхода и все держалось на волоске? Шерлок посмотрел на Майкрофта, который как всегда фанатично защищал то, что ему дорого без чьего-либо мнения на этот счет. — Одна загвоздка в том, что Лестрейд верит, что все происходит на самом деле. — Они все верят. Все кто стоит там. И потому они герои, Шерлок. В отличие от тебя или меня. Мы всегда действуем, зная последствия, а они нет. Они в них верят. — Глупость. — Это тоже часть геройства. — Майкрофт сделал глубокий вдох. — Интересный запах, не находишь? Вереск отцвел. Спустя сутки… Грег собрал всю свою волю, решимость и уверенность. Жизненно необходимо было показать одним взглядом, что Грегори Лестрейда нельзя красть по пути домой и увозить в страшные дали, чтобы обсудить возникшее недопонимание. Одним взглядом, напомнить, что фраза фразой, но он думал, что скоро погибнет, ляпнул, не подумав, и вообще он Инспектор Скотленд-Ярда! Майкрофт проникся этим взглядом и спросил: — Еще чаю, Грегори?