Выгодный обмен

      Всё сегодня с утра было как-то не так. Начиная с того, что он проснулся за пять минут до будильника. Лежал и таращился в октябрьскую глухую тьму, пытаясь припомнить муторный сон. То ли ему кто-то что-то пообещал, то ли он кому-то... Вроде ничего особенного — подумаешь, обещание, — но от попыток припомнить, кто же это был, по спине протянуло волглым холодом.       Осенний шторм, глухо шумевший за окном остатками листьев, взвыл особенно гадко и ломанул в окно так, что противно захрустела старая деревянная рама. Ледяные капли хлестнули по стеклу, размазали ржавый фонарный свет мерцающими полосами.       Он поёжился и сел, кутаясь в одеяло. Прислушался: да, мама уже встала, готовит ему завтрак, как всегда. Наверное, сейчас уже придёт будить. «Опять будет сюсюкать, – подумалось с привычным раздражением. – Когда уже запомнит, что мне давно не пять лет...»       Поморщившись, он сполз с кровати и поспешно оделся, поглядывая на часы над столом. Не излюбленные папанины армейские сорок секунд, конечно, но в полторы минуты уложился. Ровно. Мама подошла к двери и тихонько постучала.       – Лёнечка, пора вставать.       Он распахнул дверь, и мама от неожиданности слегка шарахнулась.       – Уже встал, – хмуро пробухтел он из-под чёрной чёлки в поллица и добавил раздражённо: – Сколько раз просить — зови меня Леон.       Прошагал в ванную, слыша за спиной удручённый вздох. Эту кличку придумали ему девчонки в школе — за мрачность и неразговорчивость. Он даже снизошёл до того, чтобы посмотреть их хвалёный фильм про киллера. Чудак, таскающийся с фикусом и нездоровой на голову девчонкой ему неожиданно понравился. Да и Леон звучит как-то... стильно что ли. Не то, что детсадовское «Лёнька» или профессорско-пафосное «Леонид». Из Лёньки он вырос уже года три назад. Леонидом пусть его зовут лет в пятьдесят, не раньше. А на беспомощно-банального Лёшку он и под пушкой не согласится. Так что, спасибо, девчонки — вечный ваш должник.       Вытираясь после умывания, Леон глянул на своё растрёпанное отражение в зеркале и криво усмехнулся. Надо было видеть Дашкину физиономию, когда он, после вечернего просмотра фильма, явился в класс, подошёл к ней перед первым уроком и театрально раскланялся со словами: «Уважаемая Дарья, сердечно благодарю вас!» И ушёл за свой стол, оставив Дашку ошалело хлопать ресницами. По классу прокатился ядовитый смешок, руки вспорхнули в незатейливых жестах у лбов и висков. Ничего. Пусть веселятся, недоумки. В последнее время их тупые издёвки всё чаще оборачиваются против них: Леон, кажется, научился отвечать соразмерно. Единственный, кому пока ещё удаётся по-настоящему его доставать — это громила Дрон. Здоровый и тупой. Сарказмом его не проймёшь. А силой природа Леона не одарила. Так что противопоставить пудовым кулакам и бритой башке без извилин ему пока нечего, кроме хитрости да умения бегать быстрее, чем эта туша. И без того тусклую школьную жизнь этот придурок отравлял изрядно.       А кстати, что-то его не видно. Леон искоса оглядел класс, пока шёл к своему столу. Странно. До звонка на урок пара минут, а Дрон обычно притаскивается чуть не самый первый, чтобы было время покуражиться с дружками, погонять по лестницам, подоставать мелкоту в раздевалке, деньжат у кого-нибудь отжать...       Андрюха-Дрон не появился ни до звонка, ни после, ни ко второму уроку. Леон не выдержал и на следующей перемене ткнул ручкой в спину Серёги.       – Слышь, а куда Дрон делся?       – Кто? – тупо хлопнул белёсыми ресницами Серый.       – Оглох что ли с утра? Дрон, говорю, чо не пришёл?       – Какой Дрон?       Он издевается? Леон зло вперился из-под длинной чёлки в растерянную физиономию Серёги. Странно, но тот, кажется, совершенно искренне не понимал. Ладно, объясним для тупых.       – Какой-какой... Долгов Андрюха.       – Леон, ты обкурился с утра? Не знаю я никакого Долгова, отвали.       Серый отвернулся. Это что, новый прикол у нас? А вот, кстати, Дашка. Она, конечно, тоже овца редкая, но в дебильных затеях пацанов редко участвует.       – Слышь, Миронова.       Остановилась брезгливо, в полоборота, едва глянула через плечо.       – Чего тебе?       – Долгов где, не знаешь?       – Кто?       – Блин, у вас амнезия что ли массовая? Дрон. Долгов. Андрюха.       – Леончик, у тебя ночной заказ был? Не выспался, пока новую жертву выслеживал? – изобразила Дашка неискреннее сочувствие.       – Ой, да пошли вы все, – пробурчал Леон, отворачиваясь; Дашка фыркнула, пожала плечами и ушла.       Толку от них... А всё-таки странно.       До конца дня Дрон так и не показался. Но что ещё страннее — никто из учителей о нём не вспомнил, и даже классуха не поинтересовалась у его дружков, чего это он не явился. Дождавшись, пока в кабинете останутся только дежурные, Леон подобрался к учительскому столу и заглянул в журнал.       Так. Абрамова, Багрянова, Буров, Величкина, Дёмин, Зимина... Так. Стоп. Ещё раз. Дёмин, потом — Зимина? Какого?..       Леон пролистал журнал от начала до конца, проверил списки по всем предметам, общий список классухи — ничего. Долгова нигде не значилось.       Утренние липкие мурашки сыпанули по загривку и вниз вдоль позвоночника. Смутное воспоминание снова торкнулось в сознание. Пляшущие по монитору буквы, склизкий глумливый шёпот в наушниках: «Хочешь выгодный обмен?» Леон захлопнул журнал и метнулся прочь из класса, на ходу натягивая пальто, которое давно уже зарёкся оставлять в раздевалке.       Это же был сон, разве нет? Надо проверить... Надо срочно проверить.       Родители, конечно, ещё на работе. Впрочем, без разницы — они давно отучились вламываться в его комнату. Но он всё равно нервно повернул ручку замка. Включил компьютер, загрузил «Вконтакте». Это ведь тут он вчера во сне общался с тем странным чуваком... Или не во сне. Надо глянуть историю сообщений. По идее, там должна быть единственная ветка с объявлениями от классухи. Одноклассники не горели желанием общаться с Леоном-киллером, а тех, с кем ему было интересно, он находил в других местах.       Чёрт. Вот он, второй — пользователь с чёрным фоном вместо фото, имя записано иероглифами, не разберёшь, как прочитать... Клик мышкой — открылась переписка.       «Хай, мэн! Хочешь выгодный обмен?»       - Чего? Ты кто?       «Я, как видишь, Чёрный Никто, бгг )). Меняю задачи на решения».       - В смысле, готовые домашки?       «Не. Готовые решения любых проблем по жизни! Бесплатно, без подписки и смс, ггг! )))»       - Зашибись ты весельчак. У тя золотая рыбка в аквариуме?       «Да не, скорее чёрный сомик: морда, пузо и хвост, жрёт, как паровоз».       - Да ты ещё и поэт.       «Я — творец! Творю жизнь без проблем. Так чего?»       - Да иди ты.       «Хочешь сказать, у тебя проблем нет? Рёбра-то, поди, до сих пор ноют, а?»       - Блин, ты кто вообще? Из нашей школы что ли? Или из класса кто стебётся?       «Пхах! Твои одноклассники — мелочь и мусор. Никто из них за десять лет ни разу не почесался за тебя встать, ведь так? А я могу. Меняю одного из них — на решение любого вопроса».       - Да ты гонишь!       «Конечно )) Но прикинь, как было бы круто! Называешь имя — и на следующий день вопрос решён. Поиграем? ;)»       - Те совсем заняться нечем?       «Ага. Скука аццкая. Ну так чо? Кого отдашь? И за что?»       - Ха-ха. Уржаться просто. Ну, бери Дрона Долгова. Дерьма не жалко. Даже взамен ничего не хочу — без него проблема решится сама собой.       «Хорошо. Только у меня есть условие».       - А, ну, разумеется. Пришлёшь мне тетрадочку, чтоб я туда имя записал и способ смерти? Ггг!       «Да нафиг? Мне не нужны материальные инструменты, мэн )) Я и без них крут. А условие следующее: никогда, ни при каких обстоятельствах, никому не рассказывать о нашем договоре, а так же никогда не спрашивать, как именно я исполняю желания. Иначе придётся пожалеть».       - Всего-то? Да кто в такую дурь поверит-то вообще? Короче, перс. Ты стёбный и всё такое, но мне что-то реально наскучило. Можешь не париться, никому я про твои стрёмные фантазии не расскажу. Я про них сам завтра забуду.       «Не забудешь )). Точнее, забудешь, но очень быстро вспомнишь. Значит, договорились?»       - Ага-ага. Где кровью подписать?       «Говорю же, мне не нужна материя ). Достаточно твоего желания».       - Офигенно. Ну всё, пока, Шутник — Король троллей1. Мне уроки делать надо.       «До встречи, Леон )».       Околеть — не встать, долбануться — не проснуться...       Леон откинулся на спинку кресла, провёл рукой по лбу, стирая испарину. Пальцы мелко дрожали. Мало того, что весь безумный диалог сохранился. Он точно так же, как вчера, не только отображается буквами на экране, но и звучит в наушниках. Хотя такого не может быть. Они же не по скайпу болтали. Но Леон хорошо запомнил эту странность. И дико шелестящий, скрежещущий смешками голос снова окатил затылок холодом... Как это он так смог подцепить аудиопоток да ещё сохранить в истории сообщений? Нет у вконтакта такой функции, не было никогда.       Впрочем, не о том он думает. Потому что думать о том откровенно жутко. Леон закрыл вкладку соцсети, подумал и зачем-то перезапустил браузер. И решил уткнуться в онлайн игру. Нафиг всю эту мистическую муть. Дрон наверняка завтра с утра припрётся как ни в чём не бывало и будет опять радостно считать кулаками его вечно сизые от синяков рёбра... Скотина такая.       Однако ни на следующий день, ни до конца недели Долгов так и не явился. А любые попытки распросить о нём одноклассников упирались в искреннее непонимание. Словно никакого Дрона в их классе отродясь и не было. Как так могло быть, если он, Леон, отлично его помнит, и вот, на правом боку ещё желтеет синяк от тяжёлого кулака?       В субботу Леон несколько раз открывал сохранённый диалог и заносил руки над клавиатурой, чтобы задать вопрос: как и что случилось? Останавливало условие: не спрашивать... И всё-таки он не выдержал, выстрелил в соцсетевой эфир коротким: «КАК?!» Ответа не последовало. Прождав с полчаса, Леон плюнул, закрыл вкладку и пошёл на кухню за чаем. И надо же было кому-то пролить воду! Поскользнувшись, он неловко взмахнул рукой, и полкружки только что налитого кипятка плеснуло прямо на руку. Леон взвыл. Примчалась мать, заставила сунуть руку под холодную воду, но это не сильно помогло — по красной коже прямо на глазах высыпали жуткие волдыри. Пришёл отец, выслушал причитания мамы и пошёл одеваться, везти сына-растяпу в травмпункт.       Всё время, пока ехали, пока торчали в больнице, пока врачи делали перевязку — в голове упорно бился ехидный присвистывающий голос: «Иначе придётся пожалеть!» Леон пытался избавиться от дурацкой мысли. Ну при чём тут этот идиотский договор — и его криворукость? Не псих же этот воду ему под ноги в кухне пролил. Но тот факт, что он только встал из-за стола после того, как нарушил чёртов договор, не шёл из головы.       Заживал дрянной ожог отвратительно. То ли в травмпункте умудрились занести инфекцию, то ли не повезло, но пришлось почти месяц мотаться в поликлинику на перевязки и колоть антибиотики. В школу ходил слушателем — писать изувеченной рукой было невозможно.       Леон немного опасался, что неведомый «доброжелатель» совсем аннулирует договор, и Дрон вернётся. Но этого не случилось. В тайне он был рад. Хотя думать об этом было тошно.       В конце концов, Леон решил сделать вид, что ничего не было. Вроде бы никто особо не пострадал, шумихи не поднялось. А его жизнь определённо стала легче и приятнее. Он перстал заходить в соцсеть без необходимости и понемногу позабыл о странном случае.       В год, когда Леон поступил в архитектурно-строительный институт, родители развелись. Не то, чтобы это его сильно расстроило. Отец всегда казался ему ограниченным и, прямо сказать, туповатым солдафоном, которые вечно повторял одни и те же шутки и неизменно сам над ними смеялся. С тем же упорством он вбивал в голову сына одни и те же жизненные постулаты, от которых Леона ещё лет в десять начало подташнивать. И если в детстве хотя бы были совместные поездки за город, на природу, палаточный лагерь, «уроки выживания» в лесу, то к тому времени, как сын дорос до подростка, отец окончательно обленился и обрюзг, пристрастился к пиву и вечерами таращился в футбол или резался с такими же отставными вояками в танчики по сети. Мама была слишком интеллигентна, чтобы устраивать громкие скандалы — она лишь мягко упрекала. Отцу с его толстокожестью было на это глубоко плевать. Видимо, поэтому, когда мать подала на развод, он долго не мог поверить и думал, она шутит или пытается его запугать. Пока не явился адвокат и не ткнул папаню носом в документы.       Леону с мамой пришлось переехать, потому что квартира принадлежала отцу. Правда, оказалось, у мамы есть своя двушка, оставшаяся от её родителей, которую она всё это время сдавала в наём. Леон с неожиданным удовольствием всё лето помогал матери с ремонтом — это приятно разнообразило экзаменационную тоску.       А после Нового года мать неожиданно привела в дом мужчину. И всё бы ничего. Видеть маму счастливой было здорово. Однако Олег почему-то сразу тихо невзлюбил Леона. Внешне, особенно при матери, он вёл себя сдержанно и даже доброжелательно, но однажды, когда они остались одни, Олег заявил:       - Надеюсь, ты не ждёшь, что я стану тебе вторым отцом.       Леон, наливавший себе чай, пожал плечами:       - Разумеется, нет.       - Что ты планируешь делать, когда тебе исполнится восемнадцать?       - А что я должен планировать? У меня институт, буду учиться дальше.       - Продолжишь сидеть на шее у матери?       Леон, собравшийся уже выйти из кухни, остановился и обернулся.       - Вы же не планировали быть мне отцом. Вот и не начинайте. А маме, если что не понравится — она мне скажет.       - Ты бы не борзел, молодой человек.       - Я? - Леон усмехнулся, совершенно не чувствуя себя обязанным оставаться вежливым. - Я здесь дома. А вы, в сущности, в гостях до тех пор, пока в мамином паспорте новый штамп не появится. Так что это ещё вопрос, кто борзеет. Доброго утра, Олег Андреевич.       Он ушёл, слыша вслед злое «сопляк!», но не собираясь продолжать идиотский разговор. Ишь, явился тут и учит его жить... И чего мать нашла в этом уроде?       Однако этим дело не кончилось. Олег взялся исподтишка настраивать мать против Леона. Ему не нравилась его причёска, манера одеваться, не нравилось, что у него так и не появилось друзей. Как-то Леон услышал их разговор вечером на кухне.       - Слушай, ты зря обижаешься, - вещал Олег. - Я же искренне беспокоюсь за твоего пацана. С ним явно что-то не так, разве ты не видишь? В его возрасте нормальные ребята собираются компанией, тусуются, с девчонками встречаются. А твой ходит один, как сыч. Это ненормально.       - Да он всегда такой был, - мягко возразила мама. - Его в школе ребята дразнили, вот он никому и не доверяет. Думаю, к концу года он непременно с кем-нибудь подружится.       - Что-то я сомневаюсь. У меня впечатление, что он нарочно ведёт себя так, чтобы от него шарахались. Ты б слышала, что он мне тут однажды заявил...       И Олег пересказал тот их разговор на кухне, представив его так, будто это Леон первым начал дерзить. Самое обидное, что после этого мама пришла и завела с ним воспитательную беседу.       - А если я скажу, что всё было немного не так, и это он первым на меня наехал? - спросил Леон.       - Господи, с какой стати ему врать? - искренне удивилась мама.       - Он меня терпеть не может.       - Лёня... Леон, - поправилась она, явно чтобы его порадовать. - Мне бы очень хотелось, чтобы ты всё-таки пригляделся к Олегу повнимательней. С чего ты взял, что он тебя недолюбливает? Он искренне за тебя беспокоится.       Леон фыркнул и чуть было не ляпнул, что Олегу стоило бы о своих детях беспокоиться. Недавно он случайно услышал, как «заботливый папаша» орал на свою бывшую жену, чтобы она не доставала его, и что никаких алиментов она от него не получит, потому что «не заслужила». Но промолчал. Не захотел расстраивать мать.       - Скажи, - продолжила она мягко, - почему ты до сих пор ни с кем не подружился? Ты ведь уже полгода учишься с новыми ребятами.       Леон пожал плечами.       - Да некогда. Учёбы дофига, сама видишь, - он кивнул на стол, заваленный тетрадями, книгами и чертежами.       - Но другие же находят время... Может, тебе нужно с кем-то поговорить? Не знаю... с психологом?       - Мам, да всё у меня нормально. Чего я должен этому психологу говорить? Что мне скушно трепаться про бухло? Что противно обсуждать «тёлок» в «одной крутой сауне»? Это что ли ненормально? Сама же всегда говорила, что бухать тупо, а женщин надо уважать. Чего теперь недовольна?       Мама вздохнула и робко протянула руку, погладила его по волосам, откинула с лица чёлку, пытаясь заглянуть сыну в глаза. Снова вздохнула.       - Не знаю. Не хотелось бы, чтобы из-за моего воспитания ты всю жизнь оставался один...       Он мягко вывернулся из-под её руки и ушёл к столу, пробурчав:       - Ничего мне не сделается. Ладно, мам, мне заниматься надо.       Она посидела ещё немного, глядя ему в спину, потом вышла, тихо прикрыв дверь.       К концу года стало только хуже. Когда мать не видела, Олег придирался ко всему: не так одет, не так прошёл, не так посмотрел, не ответил, не работаешь, матери не помогаешь, с людьми не общаешься, на девчонок не смотришь, ведёшь себя «не по-мужски», и вообще — ты голубой что ли? Когда Леон не выдержал и послал Олега подальше — тот схватил его за грудки, крепко приложил спиной о стену и без размаха, но сильно ударил кулаком под ложечку...       - Ты, сопляк, не смей со мной так разговаривать! - прорычал он прямо в лицо задохнувшемуся Леону. - Понял меня? Не смей разевать свой вонючий рот! Или я тебя пришью нахер. Чтоб тебя с этого дня было не видно и не слышно, уяснил?!       Отпустив его, Олег тяжело утопал на кухню. Леон с минуту простоял, восстанавливая дыхание, потом добрёл до ванной, умылся и, поглаживая рукой ноющий живот, дополз до своей комнаты.       И неожиданно ярко вспомнил Дрона Долгова. И то, как тот непонятным образом исчез. Не успев задуматься над тем, что делает, Леон зашёл в соцсеть. Пришлось долго вспоминать пароль — он не заглядывал туда с тех пор, как стало не нужно проверять объявления от классухи. Чудо вообще, что аккаунт не угнали за это время. Стена, как обычно, уныло пуста. В сообщениях — ветка классухи и того, с чёрным фоном вместо фотки. От ноющей боли под ложечкой всё ещё слегка мутило, и Леон решительно ткнул курсором, разворачивая беседу. Пальцы споро пролетели по клавиатуре, набирая:       - Привет, ты ещё тут?       Ничего. Леон прождал пару минут, но ответа не было. С некоторым облегчением он занялся институтскими заданиями. Из вконтакта, впрочем, не разлогинился, но забыл о нём довольно быстро. Так что, когда, спустя часа полтора, квакнул сигнал сообщения — даже вздрогнул.       «Конечно. Куда ж я денусь ) Проблемы? Творец жизни без проблем к вашим услугам!»       Знакомый шелестящий голос в наушниках заставил Леона ненадолго остановиться. Что он делает вообще, а?.. С другой стороны... Сегодня этот козёл его ударил, а завтра что — матери врежет? квартиру отожмёт? ещё что похуже? Пальцы полетели по клавиатуре:       - Всё ещё предлагаешь выгодные обмены?       Чёрный ответил кратко:       «Кого на что?»       - Олег Андреевич... - Тут Леон сообразил, что не знает фамилии маминого сожителя. - Блин, я без понятия, как его фамилия.       «Это не важно. Я знаю, о ком ты. На что меняем?»       Интересно, откуда? Впрочем, какая разница. На что? На спокойную жизнь вдвоём с мамой, как в прошлый раз? Потому что чего ему ещё пожелать-то... Хороших оценок в институте? Так они без того хорошие. Может...       - Хочу встретить нормальную девчонку, чтоб с ней не скучно было, и чтоб меня придурком не считала. Ну, ты понял.       «Конечно. Договорились?»       - Договорились.       «Напоминаю: никаких вопросов. Иначе в этот раз ты лёгким ожогом не отделаешься».       Леон вздрогнул. Значит, всё-таки это было наказание... Вот же блин. Во что он влез, а? Но с другой стороны, какой ещё выбор? Что, писать заявление о побоях участковому? Просто смешно. Этот козёл всё будет отрицать, да ещё мать обидится насмерть... Чёрт с ним. Так — значит, так.       - Я понял. Никаких вопросов.       На следующий вечер Олег просто не вернулся с работы домой. Мама на закономерный вопрос удивлённо подняла глаза:       - Что? Какой Олег? Ты о чём, Лёня?       Оказалось, что все вещи Олега столь же странным образом исчезли как не бывало. «И чего он мне тоже память не стирает?» - подумал Леон с досадой.       С Кэти он познакомился тем же летом, на каникулах в Питере. Собственно, планировал не столько отдыхать, сколько собирать материал для курсовой. Стоял, делал эскиз, а она подошла с фотоаппаратом. Заглянула через плечо, заговорила первой.       Через год она переехала в его город, перевелась в его институт. На последнем курсе они поженились. После выпуска нашлась неплохая работа. Леону было хорошо и легко, как никогда в жизни. Мама, глядя на него, тоже была счастлива. Ну, почти. Ей, разумеется, не хватало внуков для полного счастья. Но с этим пока как-то не получалось. Они с Кэти прошли обследование, Кэти начала лечение, но всё без толку. Поначалу это вызывало только лёгкую досаду. В конце концов, они были молоды, жили полной жизнью, занимались любимым делом. У них появилась небольшая, но тёплая компания друзей. Однако чем дальше — тем сильнее переживала об этом Кэти. Леон, глядя, как жена тихо впадает в отчаяние, был вынужден молча страдать от бессилия.       Когда, после особо тяжёлого выкидыша, Кэти оказалась в больнице, Леон вспомнил о «творце жизни без проблем». Поставив возле компа бутылку коньяка, он открыл соцсеть. За последние годы она заметно изменилась. Впрочем, это не помешало быстро найти ветку общения с Чёрным. Леон перечитал прошлые беседы и нервно глотнул коньяку прямо из бутылки. Потом написал:       - Как сделать, чтобы Кэти смогла родить ребёнка и не пострадать при этом сама?       Творец беспроблемной жизни ответил неожиданно сразу:       «Как обычно. Меняю одного человека — на твоё желание».       Одного человека... На этот раз Леону пришлось крепко задуматься. У него давно не было врагов. Он — взрослый, состоявшийся мужчина, никто больше не смеет мучить его издёвками и, тем более, бить. У него приличная работа, приличные друзья. Кого он может отдать забвению? Хм...       Переключившись в новую вкладку, Леон забил в поиск последние новости, нашёл криминальную сводку. Спустя несколько минут чтения о всяких убийцах, маньяках и педофилах ему стало тошно. Выбрав особенно отвратного мерзавца, похищавшего детей, Леон вернулся в чат и написал имя.       «Не пойдёт», - неожиданно ответил Чёрный.       - Чего? Почему вдруг?       «Ты не знаком с этим человеком».       - И что? Какая разница?       «Никаких вопросов, - прошипел Чёрный. - Ты либо выполняешь условия, либо нет».       - Да ну и пошёл ты.       Леон закрыл вконтакт и вырубил комп. Не мог он отдать этому психу кого-то, кто ни в чём не виноват. Люди исчезают без следа — из жизни, из памяти всех, кто их знал. Умирают? Или с ними ещё что похуже происходит? Может, это какая-то мафия, которая крадёт людей на органы или для каких-нибудь незаконных экспериментов? Леону-подростку не жалко было тиранившего его Долгова. Леону-студенту не жалко было изводившего его отчима. Леону-взрослому стало невероятно тошно от того, что он сделал. Может, и правильно, что у Леона-киллера не будет детей... Не заслужил. Жаль только, что Кэти так страдает... Ей-то это за что?       И тут странная мысль пришла в голову. А что, если... Нет. На пьяную голову такое не решается. И на нервах, пока жена, чуть не отдавши Богу душу, лежит в больнице. Потом. Может быть.       Следующее сообщение в чате с Чёрным Леон написал спустя почти два года. Кэти снова была беременна, это была их последняя попытка. Врачи ходили на ушах, но Кэти решила, что стоит рискнуть... Леон молча согласился с её решением. Наверное, потому, что уже давно принял своё.       - Меняю. Себя.       «Договорились?» - пришёл через пару минут ответ.       - Договорились.       Леон застыл перед монитором, ожидая... он сам не знал, чего. Но ни Чёрный больше не написал ни слова, ни с Леоном ничего особенного не произошло. Он выключил компьютер, разделся и лёг в постель. Кэти, измученная за день токсикозом, что-то сонно промычала и обняла его, умостив кудрявую голову на плече. Леон почти до рассвета пролежал, тихонько перебирая пальцами её каштановые локоны. Думал, что будет с ней, когда он исчезнет. Пытался сочинить какое-нибудь письмо. Но рассказать правду было нельзя, а написать какую-нибудь дрянь типа: «Я больше не могу, я тебя бросаю,» - это подвергнуть риску выстраданную беременность, тогда какой вообще смысл... Да и письмо, наверное, пропадёт вместе с ним. А так — ей придётся каким-то образом уложить в голове беременность в отсутствие мужа или кого-то ещё.       Так ничего и не решив, он задремал.       Его разбудили голоса. Открыв глаза, Леон увидел... ничего. Вокруг была кромешная тьма. Но голоса — мужские, женские, детские, старческие — продолжали звучать со всех сторон. Они рыдали, плакали, просили, яростно требовали, тихо и отчаянно умоляли... Каждый о своём. Это было так жутко, что Леон попытался вскочить с кровати. Но у него не вышло. Он не чувствовал ни рук, ни ног, ничего. Только тьма и голоса...       «Господи, пусть он сдохнет! Пожалуйста, пусть он сдохнет и больше никогда ко мне не прикасается!» - шептала какая-то женщина.       «Да чтоб этот урод уже загнулся от своего бухла!» - рычал разъярённо парень лет десяти.       «Дура, дура, дура, зачем ты меня родила вообще...»       «Козёл, боже, какой козёл. Уволюсь. Не могу больше терпеть. Чтоб его камазом переехало!»       «Да за что мне это, а? Почему опять ничего не получается?»       «Помогите... кто-нибудь, помогите, Господи, что мне делать, я больше не могу...»       - Привет. Хочешь выгодный обмен? - услышал Леон собственный голос.