В овечьей шкуре

      Нина неотрывно следила за официанткой с неизменно облупившимся лаком. Она с недовольным видом тыкала пальцем в экран телефона, иногда поднимая безразличный взгляд на привычно пустое кафе. В углу крутились ярко-зеленые лопасти вентилятора, и от них все так же не было толку. Это походило на бесконечный день сурка — полинявший, бессмысленный, обескровленный. Но Нина знала, что переступила черту, когда спустила курок, и пути назад уже не было. Все будет другим вместе с официанткой, вентилятором и жестким диваном. Сегодня все закончится так или иначе.       — Что тебе еще?       Кристина резко села напротив и сцепила руки в замок на столе.       — Соскучилась и захотела поболтать, — язвительно промурлыкала Нина.       Кристина тяжело дышала. Ничего общего с той милой девушкой, которая стояла за стойкой в первый день и невинно улыбалась. Нина поманила пальцем и наклонилась через стол, но Кристина только фыркнула.       — У тебя вообще нет тормозов? Если до тебя все-таки не дошло, тебе тут не рады. Я сказала, чтобы ты держалась подальше от моей семьи.       Нина криво улыбнулась, но не выпрямилась, продолжая ждать. Кристина расцепила руки и начала нервно стучать указательным пальцем по столу. Наконец она сдалась и со вздохом наклонилась. От распущенных волос пахло корицей и ванилью, возможно, чуть резче, чем обычно. Кристина быстро убрала их за уши, обнажив белую, как молоко, кожу на шее, под которой надрывно билась жилка. Стоило только протянуть руки и сдавить ее… Сжать шею до победного хруста, пока тело не обмякнет и не сползет на пол. Упадет, как Дамир на холодную землю. Как падают безжизненные тряпичные куклы.       — Ты разгонишь свою дебильную официантку, поваров и кто еще торчит в этом дерьме, позвонишь Артему и позовешь его сюда.       Кристина отпрянула и нервно рассмеялась.       — У тебя не в порядке с головой. Ты позвала меня сюда, чтобы сказать это? Нет, кого я разгоню, так это тебя!       — Посмотри под стол.       — Зачем?       — Просто посмотри.       Кристина покачала головой, но все-таки нагнулась и вздрогнула. Левой рукой Нина крепко сжимала «беретту». Пришлось очень быстро бежать обратно в лес и искать по кустам, пока Нина не нашла ее — идеальную, тяжелую и все еще заряженную — в траве. Она знала, что могла вернуться к Яне и покаяться. Могла еще попытаться спасти их обеих, но в последний момент это почему-то перестало быть важным.       Вместо этого Нина вернулась домой и долго отмывалась, прикидывая, сколько у нее есть времени и есть ли смысл бежать. Она методично растирала распаренное тело мочалкой, пока кожа не покрылась красными пятнами. А потом в голове что-то щелкнуло, и какая-то важная часть головоломки встала на место. Поэтому она пришла сюда и позвала Кристину.       — Ты разгонишь своих колхозниц и позовешь Артема. Если не сможешь, я убью тебя. Если кому-то что-то скажешь, я убью тебя. Если Артем не приедет, я убью тебя. Кажется, сегодня не твой день. При любом раскладе ты труп.       Нина улыбнулась и чуть откинулась на спинку дивана. Кристина осторожно выпрямилась. Лицо ее побледнело еще сильнее.       — Мы можем поговорить, — хрипло прощебетала она.       — Да ну? Мне с тобой не о чем говорить. Мне нужен Артем.       Она кивнула, поднялась, но продолжала стоять, растерянно обводя взглядом пустой зал.       — Ты ведь поняла, что я сказала? Одно лишнее слово, и мы просто покончим со всем чуть быстрее, чем я планировала.       Кристина повернула голову, но смотрела отрешенно, будто сквозь Нину. И не шевелилась.       — Ты же не глупая, правда? Сделай, как я сказала, и никто не пострадает. Ты же не думаешь, что если оставишь мне выбор, то умрешь первой? Я совсем не понимаю, как вы могли выбрать официантку, она просто ужасна. Пожалуй, начну с нее. А потом покончим с остальными. По очереди.       Нина говорила медленно и вкрадчиво, удивляясь про себя, что слова звучали гнило и холодно, как промозглый воздух в погребе. Будто вырывались они из глубины и ей на самом деле не принадлежали. Кристина вздрогнула, повернулась и пошла, покачиваясь, неуверенно и тяжело, как если бы тело стало неподъемным. Она наклонилась к официантке и что-то прошептала ей на ухо. Нина напряглась и крепче сжала пистолет вспотевшими скользкими пальцами, когда официантка вздернула голову и бросила на нее быстрый взгляд. Кристина все с тем же притупившимся взглядом погладила ее по плечу и зашла в помещение к поварам. Медленно и нерешительно все стали собираться и уходить. Кроме официантки, которая все перебирала что-то в сумке. Она что-то сказала, но Нина расслышала только конец фразы:       –…нет никаких неполадок.       — Я хочу убедиться, что их нет.       — А как мы вам мешаем проверять их?       Устав от долгой болтовни, Нина поднялась, все еще пряча пистолет под столом. У нее не так много времени. Кристина резко повернулась и покачала головой, умоляюще сложив руки на груди. Она заговорила громко, но не обращаясь ни к кому:       — Мне так будет легче. Я все проверю, и все снова будет работать.       — И что мне делать? Мой автобус только в шесть.       — Кристина! — Нина облизнула губы. — Тик-так.       — Подожди! — Кристина протерла глаза дрожащими руками. — Я не могу ничем помочь, придется подождать где-то еще. Но уйти тебе придется.       — А потом нам же отвечать, что плохо работали. Вы же с нас все требуете!       Слишком долго. Нина прокашлялась. Кристина неожиданно схватила официантку за рубашку и подтолкнула к выходу. Слишком резко и грубо. Та обернулась и открыла рот, чтобы что-то сказать, но Кристина отмахнулась и дребезжащим голосом повторила про технические неполадки. Через несколько секунд дверь с грохотом хлопнула, и они остались одни.       Кристина не шевелилась. Просто стояла, прижав руки к груди, посреди зала. Теперь она казалась маленьким загнанным в угол зверьком. Некуда бежать, неоткуда ждать спасения, ведь сама разогнала всех под глупым предлогом. Нина крадучись подошла к ней и остановилась в нескольких миллиметрах. Она готова была поклясться: Кристина перестала дышать.       — Что, не хочешь меня еще раз ударить?       Она замотала головой и закусила губу. На глазах выступили слезы, на лбу вздулись вены. Нина неожиданно потянулась и провела рукой по щеке, вспоминая, как Яна всегда обхватывала лицо и успокаивала. Но Кристина отстранилась и еще сильнее задрожала, беспомощно сжимаясь.       — Где Артем?       — Едет, — голос Кристины превратился в еле слышный шепот.       Нина кивнула и села на диванчик.       — Тогда подождем.       Кристина отошла к стене и прислонилась к ней всем телом. Нина положила «беретту» на стол и аккуратно провела кончиком пальца по стволу. Еще полчаса назад у нее был идеальный план побега, а теперь нет ничего. Словно сквозь толщу воды пульсировало незнакомое чувство: она зазря убила Дамира.       Нина подняла голову. Кристина закрыла глаза и едва различимо что-то шептала. Пришлось напрячься, чтобы расслышать. Она молилась. Нина тоже прикрыла глаза, вслушиваясь и повторяя в унисон. Единственное, что Нина знала без запинки даже спустя девять лет. Будет знать и после.       — Кристина?       Нина распахнула глаза и обернулась. Змей стоял, в замешательстве переводя взгляд с Кристины на Нину. На секунду Нине показалось, что смотрел он только на нее. Все остальное расплывалось, темнело, исчезало. Она подмечала каждую деталь: взъерошенные волосы, кусочек креста и змеиное тело, выступающие из-под расстегнутой рубашки. Он был идеальным, пока не опустил взгляд и не увидел пистолет. Пелена спала, и мир завертелся с новой силой.       — Что происходит?       — Нам надо поговорить.       Змей кивнул.       — Мы можем поговорить без оружия. Это совсем необязательно.       — Не можем.       Змей дернулся с места и быстро пересек разделявшее их расстояние. Нина успела схватить пистолет, когда он навис над ней, глубоко дыша и смотря колко и холодно.       — А что ты сделаешь? Убьешь меня?       Нина покачала головой, хотя точно не могла бы сказать. Если он не мог принадлежать ей, то какой во всем смысл? Но ей бы не хотелось видеть его таким, как Дамира — сначала бьющегося в судорогах, а потом безжизненного, всего в крови такой темной и густой, что напоминала растопленный на водяной бане шоколад. Слишком много крови.       — Нет. Я хочу убить ее.       Он посмотрел на Кристину, которая заскулила и закрыла лицо руками. На всякий случай Нина добавила:       — Ты же знаешь, что я уже имела дело с трупами.       Змей вздрогнул и снова повернулся к ней. Морщины разгладились, губы изогнулись в кривой ухмылке.       — Знаю.       Воцарилась гробовая тишина, прерываемая редкими всхлипами Кристины. Нина прокручивала всего единственное слово «знаю», которое окончательно развеяло все сомнения. Это был Змей. Теперь точно и бесповоротно. Он все знал. Он оставлял им записки. Он играл с ними, как кот с мышами.       — Ты об этом хочешь поговорить? Нина, это только между нами. Она тут не при чем. Если хочешь отомстить, то вот он я. Пусть она идет домой.       — Так не пойдет. Ты ее втянул сам, и она будет здесь до конца.       Змей еще раз беспомощно посмотрел на Кристину и нерешительно сел. Нина обдумывала все, что хотела сказать, но делать это было сложно. Он сидел так близко, и руки сами тянулись к нему. Нина отдернула себя и нервно провела рукой по гладкой поверхности столешницы.       — Как ты мог полюбить ее? Как ты мог меня предать?       — Удобно все сваливать на других. Никто тебя не предавал. Это ты все разрушила. Я ждал тебя, а ты даже не ответила на сообщение. Я всегда тебя ждал. А ты спала со всеми подряд. Забыла?       В его скрипучем голосе трещала злость. Не так как прежде — гораздо сильнее, отрывисто, словно рассекающий воздух хлыст.       — Расскажи мне, Змей. Расскажи об этом. Расскажи, что было, когда я уехала.       Он прочистил горло и посмотрел на Кристину, словно спрашивал разрешения. Она вряд ли его видела. Кажется, снова начала молиться.       — Ты сама знаешь. Я уже говорил. Когда ты уехала… Это было хуже, чем каждый прожитый день в доме отца. Я не знал, как собрать себя. А потом я встретил Кристину, и это был реальный шанс начать все заново. Сначала я просто был с ней, старался понравиться ее отцу и без конца втирал про идею с кафе. Но я только и думал о тебе. Надеялся, что ты приедешь и я перестану тебя ненавидеть. Когда я написал тебе, то ждал ответа очень долго. А потом я увидел в центре Яну, она уже собиралась замуж, и мы сблизились. Наверное, тогда до нас дошло, что ты нас тупо использовала. Мы стали такими из-за тебя.       — Удобно сваливать все на других? Это не моя вина. Вы сами хотели стать такими.       — Ну да, конечно. Спасибо за помощь.       — А дальше? — Нина посмотрела на часы. Она уже потратила непозволительно много времени. — Вы же перестали общаться.       — Мы собрались у Яны, как всегда, сидели за столом. В тот день я плохо себя чувствовал и вышел прогуляться. Они переезжали, и все вещи были собраны в коробки. Почти все. Кое-какие вещи Яны валялись без присмотра. Там были толстые исписанные тетради. Я не люблю копаться в грязном белье, но… Я знал, что там могла быть ты. Господи, там только ты и была. Каждая гребаная строчка посвящена тебе!       Змей усмехнулся и взъерошил волосы.       — Я дошел до самого конца и решил разорвать все связи с ней. Придумывал отговорки, чтобы остаться дома и не идти к ним. Кристина не понимала, но и не возражала. Не могла пойти против меня. И как-то общение сошло на нет.       — Как ты все придумал?       — Ничего я не придумывал. Все произошло спонтанно. Ты когда-нибудь задумывалась, как живут родители Ани? Они заходили пару раз в кафе. Жуткое зрелище. Это уже даже не люди. Тупая оболочка, которая машинально ходит, ищет и ждет. Я кружил вокруг леса, прикидывал, куда вы ее закопали. Я только и думал об этом. Думал, что ты спокойно трахаешься с мужиками. Думал, что Яна живет в своем доме. И ненавидел вас. Ненавидел, что вы всегда были вместе и все скрывали. Вам ведь все сошло с рук. Когда родители Ани снова пришли в кафе, я не смог больше молчать. Они заслужили вернуть дочь, узнать, что с ней.       — А если бы я не приехала?       — Тогда ее бы просто нашли и все. Но ты ведь приехала. Думаю, тогда я и решил вывернуть все наизнанку. Ты приехала ради Яны. Будь это я или кто-то еще, ты бы вряд ли кинулась в наш родной городок. Мне отвечать смысла не было, у нас же не было никаких секретов, верно? Да и зачем, если я все еще был твоей собачонкой, которая послушно пишет письма. Глупо все-таки вышло с тем письмом.       — И ты решил поиграть с нами? — перебила Нина.       — Немного. После того, как мы встретились в поле, я захотел тебе показать, как сильно ты ошибалась в нас. Захотел показать, что Яна не так уж от тебя зависит. Она много про тебя писала. На самом деле, она тебе не принадлежала. Просто боялась.       — А ты? Тоже боялся?       Змей пожал плечами и схватил салфетку.       — Я ответил на твой вопрос. Рассказал, что было, когда ты уехала. Ты же поэтому пришла?       — Нет. Я здесь, потому что облажалась.       Змей удивленно вскинул брови.       — У меня был идеальный план, как свалить отсюда, но он разрушился.       — Не жди от меня сочувствия. Неважно, кто нажал на курок. За этим стояла только ты.       Нина облизнула губы. Ей уже и не верилось, что там под ледяным и невозмутимым спокойствием скрывался тот Змей, к которому она жалась в поле. Она нуждалась в нем и льнула, поглощая его тепло каждой клеточкой тела, а он оттолкнул и бросил в самую пропасть. Нина нахмурилась и спросила:       — Ты знал, что она беременна? Тогда в поле?       — Кто?       Нина захохотала и посмотрела на сжавшуюся у стены Кристину. Одну руку она прижимала к груди, а другую символично — к животу. Она шмыгала носом и переводила испуганный взгляд с Нины на Змея, губы ее дрожали, и в глазах застыли слезы. Змей отпрянул.       — Ты беременна?       Кристина опустила голову и громко всхлипнула. Нина хлопнула в ладоши и подошла к ней вплотную, прислонив дуло «беретты» к ребру. Кристина скривилась, отчего лицо распухло и подурнело, и разрыдалась. Змей подскочил и двинулся вперед.       — Не трогай ее! Нина, это только между нами!       — Ой, да заткнись ты! Замолкни или здесь действительно останемся только мы с тобой. Сядь и просто молчи.       Змей беспомощно сел обратно, и кожа дивана скрипнула под ним. Он не отводил взгляда от Кристины. И Нина заметила, что и он с трудом сдерживается, чтобы не кинуться к ней. Ему невыносимо даже слушать ее стенания. Нина сильнее ткнула Кристину пистолетом, и та вскрикнула.       — Так ты решила обмануть меня? Хорошо придумано. Ребенок — это удар под дых. Запрещенное оружие, между прочим.       Кристина замотала головой и сквозь рыдания сказала:       — Это правда.       Нина чуть опустила пистолет к животу и долго смотрела в перепуганное лицо Кристины. Красное, перекошенное и измазанное потекшей тушью. До нее с поразительной ясностью дошло, что Кристина не врала. Она носила ребенка Змея под сердцем, знал он или нет.       — Ты не убьешь ее, слышишь? Отпусти ее, а со мной делай что хочешь.       — Ты ее защищаешь? Зачем она тебе? Зачем тебе этот ребенок?       — Я люблю ее.       — Неправда! Черт тебя побери, Змей! Думаешь, что она святая овечка? Да посмотри на нее! Она приходила ко мне и ударила по лицу, бросив, что беременна. Соврала, что ребенок запланированный и любимый. Да посмотри на нас, в конце концов. Ты сам так помешан на мне, что так много думал, писал и ждал, а потом начал отправлять тупые записки, как малолетка. Стал мстить мне самым тупым способом. А я как кошка бездомная лезу на всех и рушу все вокруг. Нет здесь хороших и святых, Змей. Каждый, кто заходит в это кафе, и каждый, кого ты видишь на улице, один из нас. Поэтому, пожалуйста, скажи мне, за что же ты ее так любишь? Почему она, а не я?       Нина поняла, что задыхается и дрожит. Она отшатнулась, сжав «беретту» сильнее. Перед глазами мелькали фотографии Дамира, его потухший взгляд и неподвижное тело, его квартира в белых тонах и детские рисунки его дочери. Змей подошел неслышно, повернул ее к себе и еле ощутимо встряхнул, сжав плечи. Нина поморщилась и расплакалась, уткнувшись ему в плечо. Горько, навзрыд. За шестнадцать одиноких лет здесь и еще за девять вдалеке, где не нашла ни покоя, ни дома.       Нина почувствовала, как он уткнулся носом ей в макушку и глубоко вдохнул, провел кончиками пальцев по плечу вниз и сжал руку, в которой был пистолет. Она затихла и подняла голову, встретившись с его холодным и пустым взглядом.       — Мы были никому не нужны. Но вместе мы только сильнее сломали друг друга. Ты же знаешь это.       — Я люблю тебя. А ты любишь меня. Иначе не стал бы мстить.       — Я мстил, потому что злился и ненавидел. Я хотел, чтобы тебе было больно.       Нина упорно замотала головой. Змей склонился над ней, обдав ухо горячим дыханием. Она чувствовала его запах, колючую щетину, но не решилась обхватить шею и прижаться сильнее всем телом. Он осторожно убрал прядь волос за ухо и прошептал еле слышно:       — Мы не любим друг друга. И никогда не любили.       — Это не так, мы же…       Он приложил палец к ее губам, и она закрыла глаза, ослабла. Воспоминания проскальзывали перед глазами, полыхали и разлетались на тысячи осколков. Их первый поцелуй в поле, его обещания отвести ее далеко-далеко, ее признания в любви, за которыми не стояло ничего. Он принадлежал ей. Ее милый, забитый и потерянный Змей. Он был никому не нужен, кроме нее.       — Ты бы правда довел все до конца? Уничтожил бы меня?       — Не знаю. Я дал Дамиру все, что хотел дать. Остальное зависло от него.       Нина грустно улыбнулась и кивнула. Ей хотелось заключить себя и Змея там, в поле, но воспоминания расползались. Они были неправильными, искаженными. В них не было чего-то важного, за что она бы могла держаться. Она думала, что никто не будет убиваться по ней так, как Дамир по умершей семье, и вдруг осознала, что и сама ни по кому не стала бы так скучать. Она и не скучала по Яне или Змею все это время. Не чувствовала совершенно ничего, живя на автомате.       — Боже, что я наделала?       Нина выпустила пистолет, и Змей успел его перехватить. Она опустилась на пол и закрыла лицо руками, краем глаза замечая, что Змей кинулся к Кристине. Мир крутился с бешеной скоростью, и ей казалось, что ее вот-вот вырвет.       — Я сама пойду в полицию.       Она подняла голову и встретилась взглядом со Змеем. Кристина содрогалась от рыданий и крепко сжимала в кулаках его рубашку. Он коротко кивнул, будто говоря, что и тут сделал все, что хотел сделать. А остальное зависело только от нее.       Нина поднялась на ватных ногах, подошла к выходу и потянула за ручку, когда Змей подбежал сбоку и привалился всем телом на дверь.       — Как ты догадалась?       — Не знаю. Просто поняла. Ты слишком долго терпел. И ты единственный, кто был с нами с самого начала. Наше великолепное трио. А ведь ты с Яной почти и не общался при мне.       Змей отошел и, замявшись, спросил:       — Заберешь?       Он протянул «беретту». Просто и доверчиво. Когда за его спиной стояла бледная Кристина, схватившаяся за стену. Нина, помедлив, перехватила «беретту» и нерешительно сжала.       — Только без глупостей. Просто, — он запнулся, — сделай то, что считаешь нужным.       Она еще раз взглянула на него и решилась спросить:       — Как ты понял, что любишь ее?       Змей посмотрел на Кристину, и Нина на секунду увидела их со стороны, оторвано от этого места. Она видела, как его губы еле заметно вздрогнули, взгляд потеплел благодарностью, нежностью и облегчением, что Кристина осталась цела. Видела, как Кристина выдохнула и расслабилась, даже не обращая внимания, что «беретта» снова у Нины. Все как будто не взаправду. Вот же и она стоит с пистолетом, который принадлежал отцу Яны. Нина моргнула, перевела взгляд на Змея и нерешительно коснулась кончика вытатуированного креста на твердой груди, отчего он содрогнулся, как от удара током. Она слабо улыбнулась, убрав руку.       — Прощай, Артем.       Он отошел в сторону, пропуская ее. Она знала точно, что больше ему не нужна. И впервые почувствовала, что готова отпустить его.       Нина вышла из кафе, прошла мимо отделов с одеждой, от резкого запаха которой щипало в носу, продавцов и редких посетителей, которые даже не подозревали, что происходит. На улице за редкими соснами виднелся проезжающий поезд, вибрация от которого передавалась через ноги по всему телу. Она вспомнила, как они хотели уехать. Они смеялись надо всеми водителями, которые сидели в душных салонах машин у переезда, и бежали к «Фениксу». Думали, что тут никогда не останутся.       Нина медленно пошла к остановке, глубоко вдыхая летний воздух. Сосны мирно покачивались, охраняя город от чужих глаз. Деревья шелестели, рассказывая давние городские страшилки о мертвецах, что выходили по ночам в лесу. На секунду Нине показалось, что что-то мелькнуло между стволов — будто тонкая девичья фигурка. Но видение быстро исчезло, и Нина решила, что ей просто привиделось.       Она обернулась, чтобы еще раз взглянуть на «Феникс», который уже, наверное, никогда не измениться. Отчаянно старалась запомнить, забрать с собой и сохранить в таком виде. Стоя напротив кирпичного здания, Нина чувствовала прикосновение мягких рук Яны, слышала тонкий голосок Ани, видела полный боли преданный взгляд Дамира, помнила сильное и такое знакомое тело Змея, нависающее над ней в поле. Знала мать и каждую строчку из библии, принимала все ее наказания и наставления. Она была здесь. Они все здесь были и останутся навеки, затерянные в сухой коре, запахе смолы и голодной земле.