Ангел первой любви

Белое платье в пол, легкое, почти воздушное. Невысокие каблучки делают фигуру изящнее. Почти полное отсутствие макияжа. Короткие для девушки волосы пушистым облаком окружают голову. Идеальный образ чистоты, невинности и неискушенности. На самом деле Хозуми нравятся все эти переодевания в девчонку каждый раз, когда сестра Хиса отлавливает их для очередной фотосессии. Конечно, он продолжает сопротивляться, хотя бы для видимости. Потому что нормальные парни так бы и сделали. Не то чтобы Хозуми считал себя ненормальным, но из него получается до неприличия хорошенькая девчонка. Об этом твердят все, начиная с Дианы и заканчивая визажисткой-стажеркой, с завистью рассматривающей его чистую кожу. И все равно в голову ни разу не проникает шальная мыслишка о том, что лучше бы он родился женщиной. По правде говоря, все удовольствие — не от процесса, и даже не от собственного вида во всех этих платьицах-туфельках-украшениях. Единственное, что действительно важно — взгляд, которым смотрит на него Хис во время фотосессии. Ради него Хозуми готов напялить на себя хоть паранджу, хоть балетную пачку. Наверное, быть таким неправильно. Хозуми не хватает смелости, чтобы озвучить даже в собственной голове то слово, которым заклеймили бы его одноклассники, если бы узнали. Еще страшнее — что сказал бы Хис. Если чье-то мнение и имеет значение, то именно его. И не то чтобы Хозуми не понимал, к чему все идет, просто он все еще не хочет называть вещи своими именами, говорить то самое слово на «л» и вешать ярлыки на свои чувства. Порою ему кажется, что они взаимны. В те моменты, когда он выходит к фотографам в женской одежде, сопровождаемый Дианой и, иногда, ее помощницами, Хис смотрит особенным взглядом, объяснить который Хозуми не может. Так парни смотрят на понравившихся девчонок: пристально, жадно, с затаенным в глубинах зрачков голодом. От такого бросает в дрожь, колени подгибаются, и становится трудно дышать. Хис знает, что перед ним не девчонка, но все равно выдает себя каждый раз, вскидывая глаза к лестнице, по которой Хозуми спускается в студию. Диана придирчиво осматривает результаты своего труда, поворачивая его то влево, то вправо, и что-то бормочет себе под нос. Из зеркала на него смотрит очередная хорошенькая юная леди, в которой Хозуми ни за что не узнал бы себя. Он застенчиво теребит подол платья и решается спросить: — Почему ты не попросила Сакурай-сан? Из нее получилась бы модель куда лучше, чем из меня. На секунду Диана отрывается от своего занятия, задумчиво покачивает головой и, наконец, заключает: — А ты действительно хотел бы, чтобы Нана-чан оказалась на твоем месте? Значит ли это, что Хис будет на нее смотреть так же, как на него в женских нарядах? Хозуми кажется, что именно это Диана и имела в виду. Внезапно становится стыдно и за себя, и за Хиса. В конце концов, они ведут себя довольно глупо, поощряя свои неестественные пристрастия. Или, может, он все себе выдумал. Он несмело спускается по лестнице, придерживая платье, в котором так легко запутаться. Снизу слышится дружный восторженный вздох первогодок, за ним — несмело-удивленное «Кохината-семпай?». Хозуми находит в себе силы поднять голову и сталкивается с откровенно оценивающим взглядом Хиса.