Идти к цели

В дыму и пламени ничего не разобрать. Надя щурится, прикрывает лицо рукою, но продолжает идти вперед. Сначала узкий проулок расцвечивается вспышками заклинаний, затем вздрагивает земля, и Надя едва не падает. Трава, кустарники, деревья встряхивают листвой и начинают зловеще скрежетать по бетонной стене многоэтажки сучковатыми ветвями. Это ведьминские штучки, и от них делается жутко на душе. — Арина, остановись! — кричит Антон из-за спины Нади. Ему приходится идти позади, потому как в шквале разбушевавшихся стихий без преградительного щита Абсолютной волшебницы обычный человек ни за что не выстоит. — Арина, хватит! — Ты ничего не добьешься, — тихо произносит где-то неподалеку Завулон. Он вроде бы не напрягает голоса, но в чудовищном скрежете ломающегося бетона, пластика и арматуры все отлично разбирают его слова. Арина лишь отмахивается. Она с удвоенной силой обрушивает смертоносные удары на Саушкина, не давая ему передышки. Амулет за амулетом взрываются и осыпаются прахом к ее ногам, высвобождая накопленную столетиями магическую силу. Эта магия с чудовищным, почти человеческим воем свивается в гигантский смерч и жадно вгрызается в исполинскую фигуру с кожистыми крыльями. Вампир недовольно рычит и пытается осадить магическую воронку, рвет ее длинными когтями, замедляет завихрения прессом силы. — Хватит, — приказывает и Гесер, внезапно появляясь прямо перед Ариной, — не провоцируй его. Завулон, — зовет он потом, — формально все вампиры на этой территории подчиняются напрямую тебе. Заставь его сдаться. — Это не в моей компетенции. Он Абсолютный. И волен идти куда вздумается. Никто не сможет его остановить. — Это не Саушкин. Он не тот, за кого себя выдает, — кричит Арина, выпуская в высоченную фигуру несколько законсервированных противовампирных проклятий высшего порядка. — Видите? Не упокоить никак. Чароплеты, помогите! Он не вампир и даже не нежить. Это что-то похуже — порождение сумрака, не иначе. И пока все продолжают спорить, Константин Саушкин, вяло отбиваясь, смотрит за спину Наде. Кажется, во всем этом катаклизме он способен различить лишь одного человека, бывшего мага, — Антона Городецкого. Его вампирские мглисто-темные глаза пугают Надю, и она зачерпывает силу прямо из сумрака, пытаясь защитить отца. Антон кладет руку ей на плечо, останавливая, и выходит вперед. — Он сказал, что его поднял сам сумрак, — Антон встает так, чтобы помешать Арине. — Возможно, сейчас у него просто нет цели, поэтому и сорвался. Арина отрицательно трясет головой, она не согласна и намерена извести весь запас боевого арсенала, лишь бы упокоить неуправляемого Абсолютного вампира. Гесер подходит ближе, и в его взгляде читается отчаянная просьба. Надя и так знает, что если кто и способен сейчас остановить невменяемого монстра, так только она. Абсолют против Абсолюта. Но отец все так же крепко сжимает ее плечо, не позволяя вмешиваться. — Костя, — тихо зовет он. И магический смерч мигом опадает, щиты перестают трещать от магического пресса силы, и в воздухе повисает звенящая тишина. — У тебя есть цель. Есть. Пойдем, я расскажу, что сегодня понял. Вампир съеживается в размерах, лицо перестает казаться безумным, и они оба тихо уходят за угол, в ближайшее кафе, давно уже бездействующее и заколоченное, но магам подобное не помеха. Гесер и Завулон синхронно неодобрительно хмыкают. Арина, выдохшаяся и постаревшая разом еще на пару столетий, устало приваливается к стене многоэтажки. Она несвязно поясняет, какой угрозой может оказаться Саушкин, но ее никто уже не слушает. — Надеюсь, он его не инициирует, — вздыхает Гесер. Но Надя качает головой: она не знает, о чем они там сейчас разговаривают, и не уверена, что для отца это не опасно, зато она давно убедилась в безошибочности интуиции Кеши. А тот только вчера заверил, что теперь для Антона Городецкого сумрак больше не будет чужим, а хандра и скука не вернутся. Надя смотрит на грустные и напряженные лица окружающих, незаметно восстанавливает баланс верхних слоев сумрака, подчищает последствия Арининой несдержанности и тихо улыбается. Она отлично знает, что такое скука. И когда никто не может больше удивить. Теперь все изменится. Изменится для всех. А где-то в другой части города в ответ улыбается Кеша.