Ангел заберет тебя

Она до сих пор помнит, каково это: когда кислота слизывает кожу и мясо с пальцев. Кэрри не знает, почему это называют «ожогом» — на огонь совсем не похоже, она знает, в летнем лагере герлскаутов она однажды сунула руку в костер. Кислота скорее напоминала множество очень острых лезвий, стремительно свежевавших ее заживо. Говорят, разные люди ощущают боль по-разному. Может, так и есть. Теперь Кэрри иногда задумывается о том, что чувствуют люди, которых она убивает. С покалеченными руками она, конечно, не смогла вернуться на прежнее место, но ей бросили кость, дали сносное место в полицейской академии и теперь Кэрри тренирует новичков. Никто не хочет, чтобы она начала разговаривать, написала книгу воспоминаний или продала прессе пару интервью. Кэрри не стала бы этого делать, но остальным вовсе не обязательно об этом знать. Она не из тех, кто упускает свой шанс, особенно теперь, когда ей дали второй шанс. Первое время за ней присматривали, боялись, что она перейдет на сторону Крамера, но потом внимание ослабили, и по крайней мере, теперь она снова может быть самой собой. Не обязательно быть последователем Крамера, чтобы убивать людей. Каждый коп хотя бы раз об этом задумывался: почему бы не пристрелить всех этих сукиных детей? Почему бы не избавить мир от грязи, не тратя времени на суд, не позволяя подонкам добраться до адвокатов или комиссии по условно-досрочному освобождению? Все они там были: она, Ригг, Мэтьюс, Хоффман, и, насколько Кэрри известно, все приняли одно и то же решение: им дали оружие и сказали, что они обязаны служить и защищать простых граждан, как ангелы защищают души грешников. Кэрри не помнит, как убила преступника в первый раз, все детали давно стерлись из памяти, как будто их вытравили кислотой, остался один мутный калейдоскоп: разбитая голова наркоторговца, маленькая аккуратная дырка во лбу сутенера, развороченный живот педофила, в которого она выстрелила из обреза трижды, так, что его кишки превратились в месиво из крови, дерьма и обрывков плоти. Она использует разное оружие и хорошо заметает следы. Впереди у нее еще много времени. По вечерам Кэрри чувствует фантомные боли в руке, как будто снова опустила ее в банку с кислотой и крошечные лезвия сдирают с нее мясо, кожу, а вместе с ними — всю ту ложь, которая налипла на нее с тех пор, как она вырвалась из ловушки «Пилы». Иногда Кэрри жалеет, что выжила. Иногда ей кажется, что, на самом деле, она умерла там, в подвале, точнее — умирает прямо сейчас, с развороченными ребрами, залитая кислотой, она корчится в агонии, и вся ее жизнь — только затянувшийся предсмертный кошмар, который кончится через несколько минут, через несколько лет, не важно. Важно только то, что все происходит с ней не на самом деле. А значит, она не может ошибаться. Раскрывшаяся ловушка превратила ее в ангела.