death will tie us together

--- Моцарт приходит на кладбище в поисках вдохновения – живые за эти месяцы успели его утомить, а вот мертвые – с мертвыми проще. Они хотя бы молчат. А Моцарту так не хватает тишины. Моцарт берет с собой только скрипку, перо и пару нотных листов – оптимизм не пропьешь, хотя он пытался – забирается в угол кладбища – к могиле какого-то итальянца – и начинает играть. Через два часа от мелькнувшего на миг вдохновения остается лишь раздражение. – Может, вам стоит убрать переход после двадцатого такта? Звучит слишком резко. Моцарт оборачивается. За его спиной никого нет. – И самому убраться отсюда. Но после того, как исправите..это же увертюра, я правильно понимаю? – Да. А вы, я вижу – – Ни черта вы не видите. – ..любите музыку. – Очень. Но это неважно. --- – Так лучше? – спрашивает Моцарт после очередной попытки исправить несчастную увертюру. Голос хмыкает: – Лучше. Теперь вы оставите меня в покое? – Вы сами начали критиковать! – Иначе бы вы никогда ее не дописали. Моцарт оскорбленно скрещивает руки на груди: – Да кто вы, черт подери, такой?! – Антонио Сальери. И я был бы вам очень благодарен, если бы вы слезли с моего надгробия. --- – ..А вот падать в обморок было совсем необязательно. – Я не каждый день призраков вижу! – Вы не поверите – я тоже. – пауза. – Ночью их как-то получше видно. Кстати, вам не пора? Моцарт непонимающе моргает. Сальери фыркает: – Скоро рассвет. Вас, наверное, все потеряли. – А какое сегодня число? – Моцарт все еще выглядит так, будто ударился головой. Надо признать, он действительно слегка приложился о землю, едва не разрезав висок об оградку соседней могилы – поэтому Сальери чувствует себя немного неловко. Потому что по привычке пытался поймать, но увы – лишь слегка изменил направление. – Вы у меня спрашиваете? Я как-то перестал следить за временем.. – О черт, – Моцарт резко поднимается и чуть не падает снова. – О черт. Сегодня же премьера. – Удачи, – успевает хмыкнуть Сальери до того, как Моцарт срывается с места, прихватив с собой перо и ноты. И забыв скрипку. --- – Сальери, вы меня тогда спасли, знаете? Моцарт возвращается через пару дней в приподнятом настроении и с бутылкой вина. – Лучше бы я спас вашу скрипку, – бурчит Сальери. В самом деле, какая безответственность – оставить инструмент под открытым небом. Даже росы бы хватило для того, чтобы его испортить, а вчера был ливень – негодования Сальери хватило бы на целый оркестр. – Да черт с ней, она все равно старая была, – отмахивается Моцарт. – Я не за ней вообще пришел. – А зачем тогда? – С вами поговорить. Сальери исчезает. --- Моцарт настойчив и через три недели Сальери все-таки решает, что ему терять уже нечего. После этого визиты Моцарта становятся более частыми, а его отсутствие воспринимается на удивление остро-болезненно. Ведь до его появления Сальери никого не ждал. --- Моцарт может часами писать музыку, периодически отрываясь на ничего не значащие разговоры – по мнению Сальери – и на то, чтобы воспроизвести написанное. Сальери непроизвольно чувствует себя преданным слушателем. Во всех смыслах. – Мне иногда кажется, что вам слишком нравится это место. – А? – рассеянно спрашивает Моцарт. У него на коленях лежит три исписанных листа. – Вы приходите сюда, потому что вас привлекает этот пейзаж – заброшенные могилы, тяжелые дубы и буйная зелень. Говорят, что на мертвецах все хорошо растет. – Не верю. Скорее причиной отсутствие людей. – Причиной чего, ваших визитов? – Нет, плодородности почвы. Моцарт поднимает взгляд на Сальери. – Вы так мало рассказываете о себе. – Вы не спрашиваете. – Я просил вас поделиться со мной хоть чем-нибудь столько раз, что сбился со счета. – Я делюсь с вами знанием того, как правильно вплести скерцо в симфонию. Этого достаточно. – Сальери, вы же не думаете, что я могу причинить вред вашей посмертной репутации? Смешок. – Боюсь, что она и так отвратительна. Новая скрипка еще непривычна плечу, и Моцарт слегка морщится – Сальери был прав, глупо было с его стороны бросить свой инструмент на кладбище – – Вы будете смеяться, но меня действительно ранит ваше недоверие. – Не буду. – Вот видите. Уже смеетесь. По ночному кладбищу разливаются звуки скерцо. --- – Сальери, иногда я действительно не знаю, что делать. – Вы хоть можете..что-то. Моцарт устал, по нему видно – круги под глазами, блуждающий взгляд, слегка дрожащие руки – Сальери в очередной раз клянет свою неспособность к физическим действиям – да и не только – по-хорошему, Моцарт вообще не должен был его увидеть тогда. Но ведь увидел. – Простите. – Вы пили? – Немного. – Тогда вам лучше уйти. – Вам так неприятно? – Я..беспокоюсь. – О чем? – Если вы заснете, вас не скоро найдут. А уже осень. – Плевать! – Вы закончили скерцо? – Да. И симфонию в целом. Но – – Вам не нравится. – Я хотел бы упомянуть вас. Как..соавтора. – Упаси Господи, Моцарт. Вас сочтут сумасшедшим. – Тогда можно хотя бы вам посвятить? – Делайте, что хотите. – Да я не знаю, что делать! – Играйте, Моцарт. Играйте. Я буду переворачивать ноты. --- – Я хочу умереть, – буднично говорит Моцарт, садясь на могильный камень. Сальери вздергивает бровь: – Это еще зачем? – Чтобы быть с вами. – А вы сейчас с кем? – Я не это имею в виду. Я имею в виду «любовь до гроба», «даже смерть не разлучит нас» и все в таком духе, – терпеливо объясняет Моцарт. И достает нож. – Вы не сделаете этого. – А вы не сможете мне помешать. – Моцарт, я не приму вас, если вы совершите суицид, – четко произносит Сальери, наклоняясь к самому лицу Моцарта. – И да, поведение, приводящее к смерти, тоже считается. – То есть если я переночую у вас на могиле одной холодной декабрьской ночью.. – Вы простудитесь, заболеете и умрете. Именно об этом я и говорил. Моцарт вздыхает. – Герр Сальери, вы слишком заботитесь о моей жизни. – Я знаю, – глухо отвечает Сальери, поправляя рукава призрачного камзола. Моцарт так и не заметил, что из-под них иногда капает кровь. Моцарт вообще многого не знает. Например, того, что если живой решит остаться с мертвым – то последний освободится. А первый займет его место. Сальери слишком любит Моцарта, чтобы оставить его навечно на венском кладбище. – Но когда я умру – своей смертью, разумеется – вы позволите?.. – Что? – Быть с вами. – Я не могу вам этого запретить. – Сальери! – Да, Моцарт. Да. Моцарт безумно улыбается. – Сальери, можно я к вам прикоснусь? – Пожалуйста, – пожимает плечами Сальери. – Но вам будет больно. – Не думаю..черт! – Я же сказал. – Просто..холодно. Очень. – А мне горячо. Так что мы квиты. – Вы дождетесь меня? – Вы так говорите, как будто я могу исчезнуть. – Ну, знаете ли, учитывая вашу полупрозрачность.. – Моцарт не договаривает и резко обнимает Сальери. – Моцарт, вы идиот, – резюмирует последний, глядя на заиндевевшие ресницы и заалевшие уши. – А поцелуй вас не спасет? Сальери не выдерживает и смеется. – Я вам что, чудовище из сказки? Я призрак, Моцарт. Жалкая тень своей души. Идите, скоро начнет светать. – До завтра, Сальери. – Прощайте, Моцарт. Сальери всегда прощается – с живыми нельзя быть ни в чем уверенным, а с Моцартом – тем более – в этот раз он не ошибается. На следующий день Моцарт не приходит. Не приходит он и через неделю. И через месяц. Через год Сальери случайно узнает, что Моцарт уехал из Вены – по слухам, надолго – ему предложили место при французском дворе – и вряд ли вернется. Что же. Тем лучше. --- Кто позовет в Париж австрийского композитора? Никто, разумеется. Это были лишь слухи – надо же было хоть как-нибудь объяснить исчезновение Моцарта – ничего не пропало из дома, кроме скрипки и нот. И никто не узнал композитора в безымянном трупе, найденном ближе к весне – когда весь снег сошел и полиция зачастила в неблагополучные районы Вены. --- Говорят, что на венском кладбище холодно даже в июле. Говорят, что там бродит призрак – пронзительный черный взгляд, обветшавший камзол – и цепочка из капель крови, заметная лишь на снегу. Говорят, что если прийти туда и сыграть – что-нибудь – на старой рассохшейся скрипке – он захочет послушать. Говорят – ни один скрипач не вернулся назад. ---