***
Я быстро иду домой, до встречи с Амали осталось полчаса, а мне еще идти и идти. Я прямо на ходу пытаюсь подкурить сигарету. Да ну, неужели прямо сейчас? В моей зажигалке закончился газ. Так, у меня вроде должны быть еще и спички. Я одновременно иду и копаюсь в своем ужасно грязном темно-синем рюкзаке. Представляю, насколько я сейчас глупо и неловко выгляжу, но мне все равно. Я просто хочу поскорее втянуть в себя если не марихуаны, то хотя бы никотина. Наконец я нахожу маленький потрепанный коробок спичек. Внутри осталось всего пять штук. Я пытаюсь поджечь одну, но с этой стороны пачки сера уже стерлась, и я просто зря трачу спичку. Ну что же, попытка номер два. О нет, только не это! Начинается дождь. Мой путь до дома пролегает вдоль набережной, и, соответственно, мне негде укрыться от этих прохладных, мерзких капель. Кое-как я подкуриваю и делаю первую глубокую и убийственную затяжку. Как же это чувство прекрасно: первая за сегодняшний день доза никотина настолько расслабляет, что меня немного ведет в сторону, и бежавшие мимо люди скорее всего подумали, что я выпил нехилое количество алкоголя. Меня развезло, и я больше не хочу никуда спешить и резко становится совершенно наплевать на дождь. Сигарета в скором времени заканчивается, и я решаю всё-таки ускориться, поскольку кроссовки давно промокли насквозь, а волосы выглядят как черная гуашь. Мои кучерявые локоны влажными прядями падают на лоб. Я едва ощущаю как вибрирует телефон в кармане куртки. Всегда ставлю его на беззвучный режим: просто ненавижу резкие звонки. Это Амали. «Ты же понимаешь, что не получится свалить всё на дождь и отменить нашу встречу?» — говорит она с долей иронии. Амали, милая Амали, конечно, я хочу поступить именно так, но так не хочу тебя расстраивать. «Зайду за тобой через пятнадцать минут!» — быстро отвечаю я и сразу же сбрасываю звонок. Я и без того практически задыхаюсь после выкуренной сигареты и пробежки под дождем. У меня просто нет сил на разговоры.***
Наконец-то дома. Да уж, кроссовки полны воды, будто старая лодка с пробитым дном. Нужно быстро перекусить и бежать за моей милой девочкой. Я открываю холодильник и вижу там только лишь недоеденный завтрак. Сейчас он выглядит еще менее аппетитно, чем утром. Ах, а вот еще маленький кусочек сыра, может, сделать себе бутерброд? Упс, он уже покрылся плесенью. Я достаю тарелку с пригоревшей яичницей, на ней же лежат нарезанные помидорки черри не первой свежести и кусок надкушенного хлеба. Что же, выбор невелик: пойти на улицу и ходить часа три голодным или же съесть непрезентабельное блюдо. Выбор очевиден: придется давиться моим кулинарным шедевром. Смотрю на свои часы на правой руке. Неужели у меня и правда есть в запасе двадцать минут? А вот и нет, просто отцовский подарок опять отстает и нуждается в подкрутке. Я осторожно открываю дверь в комнату. Мама спит на разложенном диване, накрывшись тонким шерстяным пледом. Её лицо выглядит устало, что неудивительно: ночные смены всегда были для неё настоящим испытанием. Вижу оставленные на прикроватной тумбочке двадцать евро. Это значит, что мне нужно зайти в магазин и купить все самое необходимое, а также могу взять себе что-нибудь. Захожу в свою комнату, тихо прикрывая за собой дверь. Боже, как же я обожаю это место! Мне кажется, что это самое уютное место в мире, нигде больше я не чувствую себя так комфортно и спокойно. У нас совсем небольшая квартирка, всего на две маленьких комнаты, но нам достаточно. Не нужно особо напрягаться, когда мать просит убраться, потому что наведение порядка не занимает больше получаса. Моя мама работает в ночные смены в круглосуточном кафе. Отец раньше работал в крупной фирме, и в то время мы жили как в шоколаде и ни в чем не знали нужды. Но три года назад папа умер, и все завещанные им деньги мой старший брат потратил на учебу и на то, чтобы уехать из нашего «грязного района», как он говорил. Мы не виделись уже больше года, и я, признаться, не ищу встречи. На самом деле, он поступил как последний подонок, подумав только о себе и положив хер на мать и младшего брата. Я открываю свой шкаф и дверь как всегда противно скрипит на всю квартиру; нужно будет как-нибудь ее смазать. Я перебираю вещи, большинство из которых давно нуждается в стирке. Так, нужно одеться как для фотосессии, как мне говорила Амали. Но для фотосессии — это как? В итоге я просто беру толстовку болотного цвета и светлые слегка зауженные джинсы. Сверху надеваю любимую джинсовку с белым утеплением на воротнике. Смотрю на себя в зеркало и понимаю, что выглядит вроде модно… но красиво ли? О нет, что с моими волосами?! Они похожи на паклю, вот отстой. Я расчесываюсь, но волосы не слушаются, и уложить их просто невозможно, ну настоящий кошмар из-за этого дождя! Раз уж волосы не в лучшем состоянии, придётся скрыть их под шапкой. Вот эта, серая, подойдет. Выбегаю в коридор и достаю из обувницы черные грубые ботинки. Если честно, они не совсем подходят, но другой сухой обуви попросту нет. Я кладу деньги в то же отделение рюкзака, где лежат отсыревшие спички. Главное, чтобы деньги не выпали, когда в следующий раз захочу покурить или буду искать что-то в карманах школьной сумки. Быстро спускаюсь вниз по ступенькам, решив не дожидаться лифта. Дождя на улице нет, но на всякий случай надо бы взять зонтик. Ладно, надеюсь, моя милая будет умнее меня.***
Подбегаю к дому Амали и вижу, что она уже ждет меня на крыльце. — Ну вот и барон явился! Колман, ты опоздал на 10 минут! — подруга хмурится и пытается выглядеть злой и недовольной. При этом в ее глазах читается, что она была бы рада меня видеть, опоздай я хоть на целый час. Я целую ее в щеку. — Извини, я опоздал из-за дождя. — Ладно, пойдем фотографироваться, у меня прямо руки чешутся сделать много новых снимков, — улыбается она. — Кстати, ты отлично выглядишь! Мы с Амали идём обратно на набережную, по которой я так спешил сегодня домой: девушка хочет отснять несколько кадров там, для разминки. Когда я смотрю на Амали, ее красота меня по-настоящему завораживает. Она такая миниатюрная, милая и женственная. Кажется, будто через ее белоснежную кожу можно увидеть все вены, если хорошо присмотреться. А ее лицо, боже, это просто произведение искусства! Черные волосы создают резкий контраст с ее белой кожей, а большие зеленые глаза, маленький аккуратный носик с небольшим колечком сбоку и алые губы такие изящные, будто у фарфоровой куклы. Глядя на ее губы, кажется, что это капнули ярко-красной краской на белое полотно. Большие округлые очки ни капли не портят ее лицо, а лишь придают взгляду девушки некую загадочность. Сегодня она одета легко и совершенно не по погоде. Видимо, ей хотелось, чтобы я увидел ее во всей красе. Светлая рубашка, воротничок которой выглядывает из-под вязаного свитера, заправлена в коротенькую нежно-розовую юбку. Белые кроссовки и такого же цвета гетры, скорее всего, будут черными под конец нашей прогулки. Фотоаппарат на ее шее кажется огромным и слишком тяжелым для худенькой девушки. Хотелось бы мне, чтобы мои чувства к ней были больше, чем просто симпатией. Возможно я и влюблен в неё, но никак не могу разобраться в себе. — Ну, давай же, прими модельную позу, — в очередной раз произносит она. Эту фразу за вечер я слышал раз сто, если не больше. Амали полностью поглотило ее любимое занятие, которое, возможно, в будущем перерастет в профессию. Наша фотосессия продолжается несколько часов. — Мне кажется, мы сегодня отлично поработали, — говорю я, когда в последний раз блеснула вспышка фотоаппарата. — А ты как считаешь? — Да, спасибо тебе большое, фотографии вышли отличными! — радостно восклицает она. — Осталось только их обработать. — Ты не против, если я закурю? — я спрашиваю лишь потому, что Амали не переносит запаха сигарет и часто ворчит на меня из-за вредной привычки. — Конечно, сегодня ты заслужил, — отмахивается она, а потом окидывает меня восхищенным взглядом и тут же вновь достает фотоаппарат. — Ой, ты так классно выглядишь с сигаретой, сделаю еще пару кадров! — восторженно произносит она.***
Мы решаем еще немного прогуляться. Проходя мимо очередного кафе, мы замечаем начинающую группу, которая исполняет песни. Мы ненадолго остановились, потому что музыка захватила нас обоих. Амали подбегает к уличным музыкантам и кладёт несколько евро в шляпу, стоящую на мокром асфальте. — Это вам на развитие таланта! Какая же она чудесная и добрая. — Ээээй, сними-ка шапку, хочу увидеть твои кудри, — Амали стягивает ее с меня. — Ну вот, так-то лучше! Мы проходили мимо кафе, с летней веранды которого приятно пахло травкой. — Мой любимый запах, — сказал я и глубоко вдохнул. — Фиговые любимые запахи у тебя, — ухмыляется девушка. — Я больше люблю запах дождя, запах, свежих булочек в пекарне, запах моего шампуня для волос и… запах твоего одеколона. Я теряюсь и не знаю, что можно ответить. Признаться, давно догадывался, что Амали ко мне неровно дышит, но сейчас это вдруг становится очевидным. Вдруг на лужах начинают появляться маленькие капельки, снова заморосил дождь. — У тебя ведь есть зонт? — с надеждой спрашиваю я. — Ты думаешь, он уместится в моей сумочке? Да, действительно, никто из нас не прихватил зонтика, а дождь с каждой секундой становился все сильнее и сильнее. Вскоре начинает лить как из ведра, и тяжелые капли с шумом падают на поверхность асфальта. Мы с Амали бежим под ближайшее дерево. — Укроемся здесь, пока дождь не стихнет. Я замечаю, что моя спутница вся дрожит от холода и её свитер промок до нитки. Я дал ей свою джинсовку и в ней она кажется еще миниатюрнее. — Твои волосы, они будто растекаются, — она проводит своей белой ручкой по моим мокрым кудряшкам. Затем подушечки её пальцев скользят по моему лицу, как бы гладя мои родинки на правой щеке. Амали смотрит мне в глаза, а я не могу ответить ей тем же. Боже, да я знаю ее уже столько лет, но сейчас я так смущен. Я резко приподнимаю голову и наш взгляды пересекаются. Ее глаза… почему я раньше не видел в них столько тепла и искренности? Почему я не замечал, как они горят, когда она смотрит на меня? — Обними меня, если тебе холодно, — предлагаю я. Сколько мы стояли, обнявшись, я не знаю. Мне было все равно на людей, которые проходили мимо и смотрели на нас — двух дураков, которые стоят в промокшей одежде под деревом, которое совершенно не спасает от дождя. Как же было тепло на душе. Возникало ощущение, что мир существует только для нас двоих. — Ты не будешь против? — Амали наклоняется ближе ко мне, и теперь её губы почти касаются моих. Конечно, нет! Сейчас я только и хочу этого. Мы сплелись в нежном, но одновременно горячем поцелуе. Казалось, будто губы Амали имеют сладкий вкус, они такие мягкие, будто сладкая вата. — Я люблю тебя, Колман. Она обнимает меня еще крепче, будто и не ждёт моего ответа.