Улыбка

Эретрия воровала, чтобы выжить с семи лет, научилась отбиваться от приставаний отца с тринадцати, Эретрия никогда не вспоминала детство и никому о нём не рассказывала. Не то, что бы у неё была моральная травма, не то, что бы она такие слова знала. Просто Эретрия знала, что если будет молчать — ночью не будут донимать кошмары. Когда появилась Эмберли, она говорила взахлёб. Кричала, кусалась, выла, билась о стены, металась по каменной комнате, сносила принцессу эльфов. Засыпала, убаюканная рукавами платья из тончайшей ткани. Эретрия — не убийца. Эретрия убивала людей (и троллей). Эмберли это знала, но всё же, но всё же... Принцесса носила красное и никогда не отвечала на вопросы о том, что сделала, когда Древо спросила её. Поцелуи сплетали что-то большее, чем просто животное желание секса. Они были чем-то большим, чем были когда-либо девушки Эретрии и она сама. Большим. Эмберли выглядела почти как ребёнок, смущалась своего тела, Странница улыбалась и просила принцессу быть бойче. И смущение менялось на возмущение, она рассказывала ей о дворце и о том, как доказала им всем, что она ни чем не хуже этой стаи глупых юношей, забывалась, переворачивалась на живот, болтала ногами, смеялась. Эретрия не собиралась становиться героиней и спасать мир: это было ей не нужно. Найдутся другие герои. Эмберли рвалась в бой и Странница шла за ней. Всё, что делала Эретрия, она делала ради её улыбки.