Хэллоуинская ночь

      Бакура Рё проводил ночь Хэллоуина дома, в одиночестве. В поистине счастливом одиночестве, с тех пор как несколько месяцев назад его Ями был побежден. Утрата своей темной части для Юги была вынужденным расставанием, тем, что он должен был сделать, но не хотел.       Для Рё же это была величайшая вещь, которая когда-либо происходила в его жизни. Страшнейший враг, тот, кого он никогда бы не смог победить самостоятельно, исчез.       Парень улыбнулся, сидя в своем любимом кресле, читая любимую книгу. В квартире было тихо, а неподалеку стоял горячий чай. Миска с конфетами поджидала у двери всех, кто придет выпрашивать сладости. Идиллия, просто замечательно.       Бакура немного нахмурился от этой мысли, а давно забытое чувство тревоги вновь закралось в его душу. Он всегда беспокоился, когда что-то в его жизни шло замечательно. Разделив существование с Королем Воров, у парня развилось то, что он называет "постоянным предчувствием надвигающейся опасности".       «Но это глупо», уверял себя Рё. Его темная половина навсегда была стерта с лица земли. Не было причин для тревоги.       Пребывая в раздумьях, Бакура заметил, что огни за его матовым окном погасли. «Должно быть, уже очень поздно», подумал он. В уютном кресле было слишком удобно и вставать для того, чтобы узнать время, совершенно не хотелось.       Зевнув, парень отложил книгу. Прежде, чем пойти спать, надо было написать письмо своему отцу. Он отсутствовал на очередной экспедиции, на этот раз в поисках доказательств влияния Египетской культуры на Европейскую.       «Этим доказательством является мой отец», подумал он, хихикая.       Неохотно вставая с насиженного места, он глянул на часы, стоящие на книжном шкафу. Без пятнадцати двенадцать. Рё ляжет сегодня намного позже, чем обычно. Парень снова зевнул, потянулся и направился к письменному столу, где хранил всю бумагу, конверты и марки.       Дойдя до места назначения, он остановился. Между лопаток Бакуру пронзил зуд, ощущение, будто здесь что-то не так. Оглядевшись, он заметил, что комната казалась темнее, чем обычно. Особенно в углах, где сгущались тени.       Рё потряс головой, чтобы избавится от накатывающей паники, что пробралась в его мысли. Не было причин для тревоги. Просто уже очень поздно, вот и все.       Так ведь?       Он снова потряс головой и сел за стол, доставая лист бумаги. Только Рё написал «Дорогой Отец», и задумался, что же писать дальше, как услышал чей-то смех у входной двери.       Парень улыбнулся и пошел в прихожую, не забыв по пути взять чашу с конфетами. Он открыл дверь, ожидая увидеть ребенка в каком-нибудь Хэллоуинском костюме, но там никого не оказалось.       Бакура непонимающе моргнул.       — Могу поклясться, что слышал кого-то у двери… — сказал парень сам себе, затем пожал плечами. — Ох, ладно, — закрыв дверь и положив конфеты обратно, он вернулся к письменному столу.       Там он снова остановился. Зуд вернулся, не желая оставлять его. На самом деле неприятное ощущение кого-то или чего-то постороннего в комнате, просто не попадающего в поле зрения парня, только усилилось. Через несколько минут Бакура поймал себя на том, что просто всматривается в комнату через плечо. Очнувшись, он сел обратно за написание письма.       Только Рё поднял ручку, чтобы продолжить, как услышал шум у себя за спиной. Парень резко развернулся.       Ничего. Конечно же, тут не может быть никого, кроме него, правда?       Немного дрожа, Бакура начал писать. Однако он чувствовал присутствие кого-то позади него, очень близкого и очень знакомого. Парень вновь обернулся.       И снова ничего. Просто темнота. Он не мог разглядеть даже остальную часть комнаты, ее все больше окутывала сгущающаяся тьма.       — Но, — прошептал он в испуге, — этого не может быть…       — Ох, еще как может, — ответил голос, который Рё слишком хорошо знал.       Парень вздрогнул и вскочил на ноги. Паника, которую он подавил ранее, вновь проснулась и начала душить его. Этого не мог быть он. Эта часть его души, уничтоженная, брошенная в тень, исчезла.       — Не может? — голос рассмеялся. — Ты прекрасно знаешь ответ на этот вопрос, Ядоноши.       На какое-то время Рё закрыл глаза и потряс головой, пытаясь игнорировать голос. Он просто спит, вот и все. Было слишком поздно, он задремал, и его страхи нашли воплощение во сне. Вот так.       — Глупый, глупый маленький мальчик, — сказал голос, и Рё открыл глаза, тут же об этом пожалев.       Перед ним был его Ями, его тень, часть души, которую он отбросил. Вор был в своей обычной призрачной форме – снова крал внешность своего Хикари, как это делал с множеством других вещей. Он улыбался, и улыбка эта была какой угодно, только не доброй или нежной. Зубастая, полная мрачного удовольствия, она растянулась на лице незваного гостя. Дух был нахальным, высокомерным и, что еще хуже, был прямо здесь.       Его Ями сделал шаг вперед, затем еще один.       Шаг за шагом, он теперь был настолько близко к парню, что тот не мог двинуться, не коснувшись при этом духа. Но Рё не собирался делать этого; его тело охватил страх, заставляя стоять неподвижно.       — Знаешь, какая сегодня ночь, мой маленький старый хозяин? — оскалил зубы вор. — Хэллоуин – время, когда барьер между миром живых и миром мертвых тонок, словно бумага. Я не смог ничего с собой поделать и пришел навестить тебя. Уверен, ты скучал по мне, не так ли? — его улыбка расширилась, — Ты постоянно скучаешь по мне… Зовешь меня назад, как и прежде, — он поднял руку и провел ею по лицу парня. Оскал духа стал шире, когда под подушечками пальцев он почувствовал пот.       — Ох, ты испугался меня? — насмешливо спросил призрак, — Действительно, почему бы тебе не быть напуганным? Ведь я для тебя так много сделал.       Страх сковал горло Рё, но он смог выдавить из себя:       — Ты разрушил мою жизнь, угрожал моим друзьям и почти уничтожил мир. Почему бы мне не быть напуганным? — парень удивился тому, как горько звучали эти слова.       — Разрушил жизнь? Мой дорогой маленький Ядоноши, я был единственным человеком, что защищал тебя и никогда не покидал. И ты прекрасно понимаешь это, — тень громко рассмеялась.       Рё слегка качнул головой. Это была правда, искривленная, извращенная, но правда, и это было трудней всего принять.       — Не исключено, что ты защищал меня лишь потому, что нуждался в моем теле. И ты никогда не давал мне какого-либо выбора, даже если бы от него зависела моя жизнь, —обвинял он.       — И ты, конечно же, ничего с ней не сделал, пока я вновь не явился, — обратил внимание призрак, все еще улыбаясь.       Рё тряс головой, пытаясь игнорировать то, что говорил вор. Это была, опять же, правда, но легче от этого не становилось. Парень снова заговорил:       — Это не оправдывает твои действия. Ты по-прежнему заключаешь меня в тюрьму и причиняешь боль.       — Я? Причиняю тебе боль? — древний вор только шире улыбнулся. — Ты ведь знаешь, что я не сделал и не хотел бы сделать тебе больно. Ты слишком ценен… — он наклонился вперед, почти касаясь бывшего хозяина. — Слишком ценен для меня, чтобы причинить вред.       Рё не был уверен, что собирается делать его Ями. Убить или…       Хикари услышал, как часы пробили двенадцать ночи, разгоняя всю тьму и его темную половину, словно плохой сон… На мгновение Рё захотел поверить, что это был просто кошмар, плод его собственной паранойи и позднего часа. Но затем, повернувшись, чтобы посмотреть на лист, на котором он десять минут и один кошмар назад составлял письмо отцу, он увидел четыре слова, которые точно не писал:       «В следующем году, Ядоноши.»