Привыкнуть

- Чего это ты так над рукой трясёшься? - хитрая улыбка, приподнявшая уголки губ Мацумото, ясно даёт понять, о чем думает девушка, в очередной раз наполняя пиалы саке. Ренджи в очередной раз убеждается в том, что вокруг него полно извращенцев. - Болит, - ворчит он и тянется за своей порцией, но Мацумото поднимает её над головой и не даёт дотянуться. - Что за шутки, уже и напиться нельзя нормально? - Что с рукой? - вопрос до сих пор искрит шутливыми нотками, а в голубых глазах становится заметна тоска, которую пытаются заглушить посиделками с товарищами и плоскими намёками. И Ренджи, вспоминая хитрый прищур вкупе с тонкой щелью улыбки, понимает. - Рангику-сан, перестаньте, - тихо произносит Кира, и в его глазах затаённой муки не меньше. Будь тут Хисаги - тоже бы высказался, но его по сложившейся за только что традиции отправили за добавкой. - Всё же Абараи-кун был ранен... - Ну спасибо! - Ренджи пользуется ситуацией и превращает готовую сгуститься тоскливую тишину в перебранку. Так нужно. И так раны болят меньше. Отстирать что-то от крови - задача и без того сложная, а на шарфе она застарелая, запёкшаяся, и Ренджи тратит не один час на то, чтобы от неё и следа не осталось, изводит пару кусков мыла и зарабатывает себе мозоли на ладонях. Дверь кабинета тихо скрипит, давно пора менять, отмечает он про себя и прикрывает её за собой, со знакомой тоской и безнадёжностью глядя на прямую спину и рассыпавшиеся по ней тёмные волосы, скованные кенсейканом. Но в голосе этих эмоций нет, как будто они не сражались между собой, яростно отстаивая свою правоту и право на победу. - Тайчо. Лишь уважение и не заданный вопрос. - Я слушаю. Серебристая ткань, к шелковистой гладкости которой Ренджи успел за то время, что шарф был у него, привыкнуть, ложится на стол, а сам он упрямо смотрит в затылок капитана, потому что, чёрт подери, хоть бы повернулся и встретился взглядом с человеком, которого едва не убил. - Мне кажется, это ваше. Бьякуя оборачивается достаточно медленно, чтобы Ренджи успел про себя закатить глаза и подготовиться к тому, что знакомое лицо одним своим видом в очередной раз вгонит клинок ему в сердце; теперь-то было с чем сравнивать. - Я его отстирал, так что... Вот. Лейтенант приподнимает шарф за уголок, позволяя увидеть, что на нём нет ни капли, что кровь безродного руконгайца не осквернит ничьи плечи своим прикосновением. - Спасибо, - и уже одно это удивляет, заставляя сердце биться чуть чаще, стучаться в рёбра чуть сильнее, потому что благодарность Кучики многого стоит, а продолжение и вовсе едва с ног не сбивает, всего одно слово, а будто по голове со всей силы огрели. - ...Ренджи. Всего одно слово - а раны начинают болеть меньше, по жилам проносится ток, разбегается по каждой клетке тела, карие глаза загораются ярче, а губы складываются в ухмылку, нахальную и бесцеремонную, совсем как раньше. - Не стоит благодарности, тайчо. - Абараи-фукутайчо, это уже слишком... - Но тебе же нравится, - голос у Ренджи шальной, как и у Бьякуи, как бы тот ни сдерживался: ледяная маска трескается и осыпается под этим жаром. Абараи похож на огненный сноп, который пытаешься удержать в руках, пламя не жжёт, но греет, бесцеремонно ломая все рамки, границы, устои и правила. Перематывает бинтом рассечённое за наглость предплечье и снова притаскивает Бьякуе васильки, за которыми с самого утра выбрался на окраины Руконгая. Вряд ли он знает о значении этих цветов, думает Кучики и с удивлением замечает, что неблагородные синие лепестки заставляют его едва заметно смутиться. А Ренджи, гад, замечает и в следующий раз притаскивает уже больше. Приходится запретить, когда свободных поверхностей в офисе почти не остаётся. Уж слишком много у них других, более приятных применений, и отказываться от них не хочется. - Ты так просто простил брата? - Рукия смотрит на друга своими большими глазами, в которых читается сомнение, и резво отпрыгивает в сторону, стоит в шутку растрепать ей волосы. - Он мой капитан, дура, - беззлобно отвечает Ренджи и потягивается до хруста в спине. - Я должен ему доверять. И я люблю его. - Ренджи, но не здесь же! - А ты закрой глаза и представь, что поблизости никого нет. Мне помогает. Бьякуе с досадой приходится признать: на самом деле помогает. А вот обжигают широкие ладони лейтенанта сильнее, и нет ни одной вбитой кланом мысли о том, что его касаются руки простолюдина. Слишком уж хорошо и свободно, слишком просто, стоило один раз отпустить себя - и настырный лейтенант с лёгкостью расколол обмёрзшие цепи, прорубаясь к самому сердцу. После чего занял его с ходу и навсегда, обозначив свои права пятном засоса под ключицей. Кучики даже возмущаться не стал: бесполезно. Лишь опустил край гинпаку ниже. Они оба лечат друг друга: Ренджи замечает, как бледнеют шрамы на месте оставленных тысячью лепестков ран. А Бьякуя чувствует себя так, словно его руку в тёмной комнате нашла тёплая ладонь, переплела пальцы и уверенно повела вперёд, освобождая от собственноручно выкованных цепей, навстречу свету и порывам ветра. Пожалуй, Бьякуя чуть ли не впервые рад тому, что его лейтенант такой упёртый. - Я люблю вас, - заявляет Ренджи с такой решимостью, что все вопросы испаряются. - Ренджи... - Помолчите, - с тоской, которая, как сейчас понимает Кучики, всегда была в его голосе, просит шинигами и прижимается лбом к его плечу. - Пожалуйста. Уже потом Бьякуя узнает, что это длится уже не один десяток лет, Академии, с того самого дня, когда Рукию приняли в благородный клан. Что не помогло ни участие Айзена, ни грубая сила Зараки. А сейчас он лишь касается напряжённого плеча ладонью. Привыкать пришлось ко многому: к привычке Ренджи подкрасться сзади и заключить в объятия, к его неосторожности, к порывистости и страсти, которая прорывается наедине - а иногда и не только. Но Бьякуя и не к такому привыкал. - Почему ты от них не избавишься? - тонкий палец медленно скользит по бледно-розовой полоске, едва не перечеркнувшей острую отметину татуировки. Чёрные изломы уже привычны, запомнились и впитались в собственную кожу. - Шрамы украшают мужчин, - лениво замечает лейтенант, закинувший руки за голову, и искоса наблюдает за тем, как на него смотрит Бьякуя, такой непривычно домашний в одной юката, с распущенными тёмными волосами и лёгким румянцем от любовной горячки на щеках. - Очень смешно. - Это память, - голос внезапно становится серьёзным, шинигами приподнимается на локте и порывисто обнимает капитана, который уже и не пытается сопротивляться - знает, что здесь его приказ нарушат. Он лишь запускает в лохматую алую гриву пальцы. - Когда-нибудь заставлю постричься. - Ха, - ладонь Ренджи скользит вниз, по животу, гладит бедро, заставляя проглотить вызванное наглостью недовольство. - Попробуйте, тайчо. На Ренджи, который с каждым днём выглядит всё более довольным, рядовые смотрят с опаской, перешёптываются, но мгновенно затихают, стоит лишь реяцу лейтенанта полыхнуть алым за углом. - К Унохане-тайчо бы его, - с жалостью в голосе произносит невысокий шинигами и поправляет край косоде, пытаясь спастись от жары, висящей над Сейрейтеем уже который день. - Верно, - соглашаются его товарищи и озираются в поисках Рикичи: уж тот бы точно не спустил подобных высказываний. А может, наоборот, согласился бы. Потому что не пристало так дерзко и самодовольно улыбаться лейтенанту, которого банкай его же капитана едва не отправил на тот свет. - Лентяи, - качает головой Ренджи и перед тем, как отправиться на своё место, бегло целует темноволосый затылок. - Не идёт вам кенсейкан, тайчо, хоть убейте. - Тебе нечем заняться? - Бьякуя стоит спиной и наверняка держит себя в руках, но внутри улыбается. Уж это-то Ренджи знает. Привык. - Есть, тайчо. - Вот и займись. Вечером жду в поместье. Нужно обсудить новичков. Да чёрта с два только для этого, хмыкает молча Ренджи и дивится этим оправданиям; будто Кучики перед самим собой оправдывается за связь с лейтенантом. Слишком много для порывистого руконгайца сложностей, необходимости пробираться либо тайно, либо по совершенно идиотской причине, оповещая чуть ли не каждого слугу в доме. Сложно, запутанно и... интересно? Наверняка сказать нельзя, как и разгадать, какие чувства кроются за строгим взглядом серо-стальных глаз. Но так, наверное, и должно быть, если любишь Кучики Бьякую.