Посланник Кровавой Луны

      Белоснежные снежинки медленно кружились в обворожительном танце, сверкая всеми оттенками радуги в тусклом свете уличных фонарей. Рядом скрипели своими толстыми ветвями старые клены, а снег хрустел под ногами, словно новогоднее печенье. На улице не наблюдалось и души.       Я медленно бродила по округе, слушая волшебные звуки зимней ночи. Мне не было страшно.       Сегодняшняя ночь казалась особенной. На небе не было ни единой тучки. Звезды сияли так ярко, как никогда, а на луне можно было разглядеть каждое пятнышко. Я любила прогулки в ночи. Молчаливое спокойствие небес, тихое пение ветра, хрустальный звон снежинок… всё это дарило душе умиротворение. Вот только сегодня что-то было не так. Какая-то едва заметная тревога душила меня изнутри, не давая покоя. Я пыталась не обращать на нее внимание, но, в итоге, оборачивалась на каждом шагу.       Вот и показалась детская площадка — та самая, на которой я проводила едва ли не каждую свою прогулку. Днем здесь играло множество детей. Со всех сторон доносился их звонкий смех. Но сейчас, ночью, здесь было пустынно. Не наблюдалось даже птиц.       Я оглянулась, с удивлением отмечая, что сегодня фонари здесь почему-то не горят. Их свет, вообще, и не требовался: луна прекрасно освещала пространство, но было в этом что-то зловещее. Казалось, ожила каждая тень, и малейший скрип веток заставлял меня дрожать.       Судорожно сглотнув, достала с кармана телефон и наушники. Я надеялась, что хотя бы музыка отвлечет меня от странных мыслей. Увы, бурная фантазия не всегда служит во благо.       — А ведь я никогда ничего не боялась, — прошептала я, и мой собственный голос показался мне устрашающим.       Спина покрылась липким потом, и холодок ветра показался мне обжигающим даже сквозь куртку. Присев на лавочку, я сменила песню на более веселую. Она прогремела в наушниках, заглушая тишину, но не смогла унять тревогу, которой переполнилось моё сердце. Она всё росла, и вместе с ней ускоряло ритм сердце, а воздуха всё больше не хватало.       «Что за черт?! — мысленно паниковала я, заламывая пальцы и оглядываясь по сторонам. — Я же ничего не боялась…»       Скрипнули мрачные ели и черные тени резко замелькали по площадке. От неожиданности я подскочила с места, срывая наушники. Сердце пропустило удар. Тихий писк и шум крыльев доносились со всех сторон.       Оглянувшись, облегченно вздохнула и положила руку на сердце.       — Всего лишь летучие мыши… — прошептала я, присаживаясь обратно.       «И чего это я так разволновалась? Ведь ничего со мной не случится! Вот посижу еще немного, и пойду домой…» — но сознание не хотело с этим соглашаться.       Яркий свет отвлек меня от всех мыслей. Фонарь, что находился возле моей лавочки, неясно замигал. Послышался хлопок. В стороны полетели огненные искры, и на площадке вновь наступила тишина.       Судорожно сглотнув, поняла что геройствовать не стоит и скоро засобиралась домой. Телефон резко затупил и, помигав на прощание, как тот самый фонарь, отключился совсем. Очень хотелось спросить: «Какого черта?!», но голос не слушался меня, и каждая клеточка была переполнена непонятным страхом, немыслимым ожиданием чего-то ужасного. Что-то крохотное в моем сознании отчаянно вопило: «Беги!!!», и я не стала противиться.       Летучие мыши угрожающе пищали и били крыльями, деревья скрипели, а ветер пугающе шумел в вышине, но я почти не слышала всего этого за собственным стуком сердца и сбившимся дыханием. Ноги скользили по выкатанной дороге, и пару раз я таки не удержала равновесие.       Болезненно шипя и чертыхаясь на чем свет стоит, поднялась после очередного падения и стала отряхивать снег. Место пониже спины изрядно ныло, впрочем, как и коленки, и разодранная в кровь ладонь.       — Помогите!!! — ужасающий крик раздался, казалось, совсем рядом.       Я так и замерла в непонятной позе, не в силах пошевелить даже пальцем на ноге. Внутри всё похолодело, сердце пропустило удар. Не знаю, что произошло с той женщиной (да и знать мне как-то не особо хочется), но ужас, каким был полон ее крик, был вызван явно чем-то ужасным.       — Что бы это ни было, мне нельзя здесь оставаться, — беззвучно прошептали обмороженные и уже порядком посиневшие губы.       Сделав неуверенный шаг в сторону, замерла на месте, почувствовав на себе чужой взгляд. За спиной раздалось угрожающее рычание. Кажется, я даже забыла как дышать. То что стояло за моей спиной, явно не было милой зубной феей из сказок.       «Один… два… три… четыре… — мысленно отсчитывая числа до десяти, я пыталась успокоить слишком бурную фантазию и собственное сердце, что, казалось, вот-вот пробьет грудную клетку и выскочит на свободу. — Рычат собаки… нельзя бежать… нельзя смотреть в глаза…»       Мысль о том, что это всего лишь собака, немного успокоила и придала уверенности, что я себя просто накручиваю. Даже женский крик больше не казался таким ужасающим. В конечном счете, может, на нее просто напал пес…       Преисполненная самых светлых надежд, я медленно обернулась, и всё, во что я так пыталась поверить, рассыпалось в прах. Кровь застыла в жилах от увиденного. Ужас затопил с головой.       Посреди площадки стояла огромная, белая собака, или, нет… правильнее будет сказать — белоснежный волк. Лунное сияние играло на его шерсти огненными искрами, и я только сейчас заметила, как луна изменила свой цвет на ярко-красный. А, может, мне просто показалось… как бы там ни было, это всё равно ничего не меняло.       Необычная красота дикого зверя могла бы даже вызвать у меня восторг, если бы не его огромная пасть, окрашенная в красный, и металлический запах крови, ясно витавший в воздухе.       Я хотела кричать, но комок застрял в горле, а понимание того, что меня все равно никто не спасет, душило изнутри. Мне не хотелось верить, что это конец. Сама мысль об этом казалась полнейшим абсурдом. Тем не менее я даже ни разу не задумалась о том, что волк может делать в самом центре города. Как он вообще сюда попал…       Будто в замедленной съемке, я видела, как эта чудовищно ужасная, и в то же время прекрасная, тварь выставила свою когтистую лапу вперед. Как она оттолкнулась от земли, прыгая на меня.       Наши глаза встретились: мои, словно ореховая скорлупа, — полные ужаса и отчаяния, и его, сравнимы лишь с искрящимися на солнце ледниками.       Выставив вперед руку, будто пытаясь защититься, одними губами прошептала:       — Ну же, убей меня…