Juxtaposition: Соприкосновение

Они опасные и жестокие, но очень хорошие ребята. Кватрэ Виннер, «Гандам Винг» — Шахтерское поселение? — Тэёну 8, — сказал Рэтчет. — Автоботская колония. Раньше там были хорошие залежи энергона, и у них есть кое-какая промышленность. — Так… я не совсем понимаю. Мы делаем там остановку? Когда? — Меньше чем через орн… где-то через полторы недели. У нас заканчиваются кое-какие припасы, как видишь, — он указал на лежащую перед ним электронную схему размером с большой матрац и на кучу других деталей рядом. Одну кисть Рэтчет сложил и убрал в предплечье, заменив инструментом, напоминавшем нечто среднее между щипцами и ножницами. Этим инструментом он методично расковыривал электронную плату на провода, винтики и кусочки металла, который складывал в кучки на столе. — А разбирать остатки за Уиллджеком… Праймус упаси. — Ну, по крайней мере, тебе есть чем заняться, — заметила Эвилин. Набрав полные руки болтов размером с регбийный мяч, она отнесла их к одному из пустых кубов-контейнеров, которые они использовали для сортировки запчастей. — И ты давно уже никого не чинил, последним был... Айронхайд, верно? Починка коленного сустава? – Знаешь, он мог рассортировать их гораздо быстрее, чем ты. – Я никому не мешаю, ответила она. А так... я чувствую себя полезной. – Ага... – Медик издал хриплый звук, который Эвилин начала ассоциировать с человеческим фырканьем. — А еще с тех пор, как ты на борту, не случилось ни одного сражения. Когда дело доходит до серьезного ремонта, запчасти кончаются очень быстро. Эвилин замерла над вязанкой красных проводов. — Ты не хочешь останавливаться у Тай... Тей... — она нахмурилась, — у поселения? — Нам нужны запчасти, — ответил Рэтчет. — Кажется, ты этим недоволен. — Это постоянное поселение, — сказал мех сухо. — Постоянные поселения привлекают внимание. Не нравиться мне это. По пути к кубам ее посетила нерадостная мысль. — Рэтчет... а разве десептиконы все еще не преследуют нас? — спросила она. — Может, тогда не стоит останавливаться? — Думаю, Проул надеется при помощи ополченцев из поселения устроить что-то типа ловушки. — У шахтерской колонии есть ополчение? — Любому постоянному поселению требуются силы безопасности, — отметил Рэтчет. – Мы с Санни этим и занимались, влез в разговор голос. Скучно. Все время в карауле. – — Понятно, — Эвилин подхватила очередную кучу металлической мелочи. — Значит, ты думаешь, будет бой? — Без этого не бывает, — сказал Рэтчет. — Я просто надеюсь, что мы достанем запчасти до очередного боя. * * * Эвилин потребовалось довольно много времени, чтобы заметить постоянное чередование мехов в кают-компании. Частично проблема коренилась в том, что она опиралась на собственный режим сна, а он совершенно не сочетался с расписанием, которым пользовались все на борту. Рэтчет и Уиллджек установили в ее комнате световой цикл так, чтобы помочь ей придерживаться режима, но она никогда не знала, кто будет на дежурстве, когда она проснется. После нескольких дней, прошедших без встреч с Блюстриком, пришлось прояснять этот вопрос с помощью Сайдсвайпа. Брийм был кибертронским аналогом секунды, джоор — часа, орн был аналогичен дню, а ворн — году. Примерно сорок пять джооров составляли орн, а большинству мехов требовалось десять-двенадцать джооров каждый орн для «подзарядки», кибертронского эквивалента сна. Обычно расписание вахт делилось на двадцать четыре с чем-то джоора дежурств и двадцать четыре с чем-то джоора свободного времени. Расписание было составлено так, чтобы за цикл сменялись три разных смены; таким образом, по словам Хаунда, во время пересменок на посту всегда кто-то продолжал дежурить. Сто шестьдесят часов дежурства. Восемьдесят часов на подзарядку. Восемьдесят часов личного времени. Для Эвилин было откровением, что визиты в кают-компанию с Джазом и Блюстриком на протяжении нескольких дней происходили в одну и ту же увольнительную. * * * Эвилин подняла руку, глядя, как ее двойник отражает ее движение и поднимает собственную руку. Она покрутила пальцами, потом помахала кистью. Дубль в точности ее скопировал; она сделала пару шагов в сторону, покрутилась на месте. Отражение тоже шагнуло в сторону, сохраняя дистанцию. Эвилин хихикнула и потянулась к двойнику, улыбнувшись, когда тот потянулся навстречу с лучезарной улыбкой на ее собственном лице. Рука Эвилин прошла сквозь руку двойника, словно тот был призраком, и изображение задрожало и пошло точками вокруг потревоженной области. Она быстро отступила, по-прежнему широко улыбаясь. — Хаунд, это невероятно! — она коротко рассмеялась, задрав голову, чтобы посмотреть на коренастого зелено-серого меха, что сидел за столом, нависая над тем местом, где она стояла. — Невероятно! — повторила она. — Я никогда не видела ничего подобного. Если бы ты меня не предупредил заранее, я бы одурела от страха! – Вы, люди, такие нервные. – — Ты боишься саму себя? — спросил следопыт изумленно. Двойник все еще повторял все движения Эвилин, и та не могла оторвать заинтересованного взгляда. — Ну, а разве ты не испугался бы? — спросила она. — Поворачиваешь за угол и видишь себя? Разве это тебя не расстроило, хотя бы немного? Несмотря на первое впечатление, двойник копировал ее движения не идеально; рот отражения двигался не совсем синхронно с ее словами, и движения двойника отставали от ее собственных на долю секунды, но отличия были почти незаметны. — Надо сильно потрудиться, чтобы обмануть с помощью голограммы, — сказал Хаунд. — Голограмма не излучает тепло и регистрируется только визуальными сенсорами. Любой мех способен отличить их. — Значит, ты сразу бы узнал, — он уперла руки в бока, склонила голову и принялась изучать изображение. — Значит, я выгляжу именно так? — спросила она, хмурясь. — Довольно похоже, — Джаз развалился в кресле, сложив руки под тем местом, где капот и бампер выступали из его груди. Перед ним стоял пустой куб из-под энергона. — Хаунду очень удаются детали. — Правда? — она поморщилась и провела пальцами сквозь волосы; пряди были жирными и спутанными от недостатка шампуня, кондиционера или расчески. — Боже, я выгляжу просто ужасно. А пахну, возможно, даже хуже. Фу. – Видишь, вот поэтому я и скучаю по своему телу. Белковым требуется очень много техобслуживания. Как ваш вид умудрился выжить, если вы тратите половину своей жизни на собственную наладку? – Эвилин замерла и уставилась на голограмму, не думая о том, как странно, что та смотрит в ответ. Интересно... — Хаунд, — спросила она, — а ты... ты можешь показать, как выглядит Сайдсвайп? Я никогда его не видела. Мехи быстро переглянулись, их глаза пригасли и замерцали. — У Проула есть база данных с изображениями из личных дел, — сказал Джаз. — Ща передам. Хаунд издал низкое «хмм» из глубины груди. Голограмма Эвилин моргнула и исчезла, и низкий гул, что доносился от голопроектора на плече следопыта (та штука, которую Эвилин ранее ошибочно приняла за ракетную установку) медленно стих. — Ага, есть, — сказал разведчик. Он слегка повернулся в кресле, нацеливая проектор на пол рядом со столом. Воздух снова сотряс ровный гул. — Вот, смотри. Изображение начало появляться снизу вверх, от стоп: маленькие кусочки света складывались ряд за рядом, словно миниатюрные светящиеся кирпичики. Белые ступни перешли в алые лодыжки, и даже прежде, чем голограмма сложилась до коленей, Эвилин поняла, что Сайдсвайп такой же большой, как и его брат. Ну, они же близнецы, подумалось ей. Белые бедра переходили в черный низ туловища, по бокам показались черные кисти и белые предплечья. Сверху широкой алой груди и плеч показалось бесстрастное серебристое лицо, обрамленное черным шлемом. Голос тихо сидел на задворках разума. Эвилин уставилась на голограмму, подойдя к краю стола, чтобы лучше видеть. — Они совсем не похожи, — задумчиво промычала она. — Кроме... кроме, может, быть, лица. И телосложения. — А разве они должны быть похожи? — спросил Хаунд. Голограмма медленно крутилась на месте, открывая обзор на 360 градусов; за спиной показалась прикрепленная между плечами пара ракетных двигателей. — Человеческие близнецы полные копии друг друга, если только они не разнояйцевые, но это совсем другое. — Ну, мы можем выглядеть одинаково, не будучи близнецами. Клиффджампер и Би — практически одна модель, а у них даже создатель не один. — Тогда что делает близнецами? — спросила она. Голограмма повернулась обратно лицом; от пустого выражения на серебристом лице Эвилин стало немного не по себе. — Один создатель? – Кибертронцы не похожи на людей, тоскливо проговорил голос. Не корпуса делают братьями. Все дело в искре. Мы с Санни... у нас одна искра. – Объяснения Джаза раздавались гулом на периферии слуха, все ее внимание обратилось на голос. Искра это ваш разум... ваша душа, ответила она. Как можно делить одну искру? – По-разному. Один из способов — узы. У нас же все начиналось с одной искры, которая разделилась на две. Мы близнецы по искре. – — Близнецы по искре, — повторила она. — Прямо как... родственные души. Изумительно. Джаз прервал пояснения, и они с Хаундом с любопытством уставились на нее. Они уже были знакомы с ее приступами, когда она то и дело уходила в себя, чтобы поговорить с Сайдсвайпом. Эвилин тихо хихикнула, все еще глядя на голограмму. — Я и в самом деле ожидала увидеть второго Санстрикера, — сказала она. Джаз фыркнул, а Хаунд издал удивленный рокот. — Нам и одного вполне хватает. * * * — Хаффер, с твоими спинальными реле, твоими оптическими линзами, твоими краниальными триодами, твоей топливной системой, твоей системой охлаждения — с любой твоей системой абсолютно все в порядке... не говоря уже о твоем вокалайзере. — Не смей говорить мне, что все в порядке, Рэтчет. Мои суставы скрипят и ноют просто безумно, и я точно знаю, что гироскоп в моей правой руке не работает как нужно! — Хаффер, если ты сейчас же не уберешься из моего медотсека, я покажу тебе, как именно бывает, когда твои суставы работают не так, как надо. Въезжаешь? Эвилин разжала хватку на лестнице и перепрыгнула последние три фута до пола. Снаружи она слышала бормотание и ворчание посетителя, по металлическим пластинам пола прогрохотали шаги; она прошла последние несколько метров до дверного проема, выглянув как раз тогда, когда наружная дверь медотсека захлопнулась за ушедшим мехом. Уперев руки в бока, Рэтчет стоял у смотрового стола и грозно хмурился. Эвилин он заметил сразу же. — Я главврач этого подразделения со дня его формирования, — заявил он. — Почему я должен постоянно всем повторять, что знаю свое дело? — Проклятье всех медиков? — предположила Эвилин. Рэтчет крякнул. Неприятно выглядящий инструмент, который занял место его правой кисти, сложился, щелкнул и втянулся в предплечье, быстро сменившись его обычной красной рукой. Наверно, это никогда мне не надоест, подумалось ей. — Знаешь, я никогда не видела тебя в кают-компании, — сказала она неожиданно. — Уиллджека я видела там раз или два, но тебя — нет. — Это ты к чему? — медик бросил на нее странный взгляд. — Не знаю. Тебе и в самом деле нужно отдохнуть. Но, если подумать, я никогда не видела там Оптимуса Прайма, или Проула, или Айронхайда, — было странно разговаривать с кем-то, пусть даже и очень высоким, с расстояния в добрый городской квартал, и она двинулась ближе. Я все еще чувствую себя здесь словно мышь. — Мы офицеры. Энергон мы получаем в другом месте. — Типа офицерского салона? — Типа моего кабинета, — в ответе медика слышалось «и хватит об этом». Эвилин решила оставить тему и принялась следить взглядом за медиком, когда тот принялся перекладывать разные вещи и наводить порядок в медотсеке. Она убралась с его пути под один из смотровых столов, хотя уже знала, что мехи слишком ответственны, чтобы наступить на нее. Настолько ответственны, что в обозримом будущем мне не светит самостоятельно передвигаться по кораблю, подумала она саркастически. — Я могу чем-нибудь помочь? — спросила она. — Нет. Разве сейчас у тебя по расписанию не «выход в общество»? Эвилин тихо усмехнулась. Здесь в космосе, среди роботов-пришельцев, моя социальная жизнь гораздо насыщеннее, чем с соплеменниками на Земле. Есть в этом что-то неправильное. – Ты же не собираешься так и стоять под столом, верно? – Да не волнуйся. Я хорошо знаю, что у тебя аллергия на скуку. — Я точно не знаю, — ответила она. — Обычно кто-то да приходит. У тебя, случаем, не завалялось где-нибудь расписание дежурств посиделок со мной? Большие белые ноги прогрохотали мимо ее убежища, и голос медика раздался откуда-то сверху: — Возможно, твоя маленькая компания сейчас вся на вахте. Я проверю. – Мы можем пойти с Санни, – с надеждой предложил голос. Эвилин поморщилась. — Сайдсвайп говорит, что, может быть, Санстрикер придет. — У него дежурство с Грапплом. – Вот болт. – Эвилин облегченно вздохнула. — Ты когда-нибудь встречалась с Бамблби? — спросил медик. В памяти Эвилин всплыл образ желто-белого бота-лилипута, которого она несколько раз видела в кают-компании. Было интересно наблюдать за миниботами — она была им по пояс, а они были по пояс большим мехам. Почему-то это казалось ей забавным. — Я... я его знаю, но мы никогда не общались. — Ну, вот теперь и пообщаешься. * * * — Никогда не выпадало шанса поговорить с тобой, — радостно сообщил минибот, взяв энергоновый куб и усевшись за один из множества столов в кают-компании. — Конечно, сначала нужно ознакомиться с памяткой, что разослали Рэтчет с Уиллджеком. Не толпиться вокруг тебя, не задавать вопросы, никакого грубого обращения, никаких стрессов... Нужно практически сдать экзамен, чтобы поговорить с тобой. Эвилин размышляла о трудностях, возникающих при использовании большими мехами и миниботами одной и той же мебели. Похоже, что тут стремились к золотой середине — все было маловатым для больших мехов и великоватым для маленьких мехов, но, кажется, это всем подходило. Замечание Бамблби отвлекло ее от раздумий. — Ты это серьезно? — спросила она. — Без шуток, — ответил мех с ухмылкой. — Ты же не думаешь, что они просто бросили тебя здесь и понадеялись, что все будет в порядке? — Ну... это... да. Типа того. Точно не скажешь, что они невнимательны к деталям, подумала она. Боже правый, может, у него и в самом деле есть расписание посиделок. — Я бы не волновался, — сказал Бамблби. — В таких долгих походах Рэтчету особо нечем заняться, кроме простого ремонта и поддержания чистоты в медотсеке. А теперь у него есть дело. — Всем нужно хобби, — сказала Эвилин мрачно. Кают-компания постоянно была наполнена гулом многочисленных бесед. Внезапно неуловимая волна движения прошла по комнате, и разговоры утихли. Бамблби оглянулся, хмурясь. Повисла тишина. — Все это слышали? — спросил какой-то мех. Дружный хор прошелся по комнате. — Что происходит? — Эвилин обернулась к Бамблби. Желтый мех нахмурился, как будто уставившись в никуда. — Что-то... что-то со связью. Помехи. Не уверен... Свет резко потускнел, став желтым. Мехи с грохотом и лязгом повскакивали со своих мест, голубые глаза замерцали, и все дружно ломанулись к дверям. Почти оглохнув от громоподобного топота, Эвилин пододвинулась поближе к своему нынешнему опекуну; сердце колотилось. — Что происходит? — она попыталась перекричать гвалт. Помрачневший Бамблби вскочил на ноги. — Сигнал тревоги, — он тоже было повысил голос, но комната быстро опустела, и в установившейся тишине голос прозвучал слишком громко. — Сбежал заключенный. Давай я отнесу тебя обратно к Рэтчету. Быстро, но осторожно минибот подхватил ее со стола, усадил на сгиб руки и кинулся к дверям. * * * Медотсек был пуст. Сердце Эвилин трепетало, словно испуганная птица, когда она оглядывала открытое помещение; она метнулась внутрь, чтобы заглянуть в кабинет. Бамблби гулко шагал следом. Лампы в медотсеке светили на полную мощность, хотя Эвилин не была уверена, потому ли, что кризис миновал, или потому, что они всегда работали на полную мощность — подобно тому, как это бывает в человеческих больницах. — Тут всегда кто-то есть, — оглянулась на желтого минибота Эвилин. — Он скоро вернется, — ответил мех, — я бы не волновался. Всего один кон на автоботском корабле? У него никаких шансов. — И все-таки... Шум вдали начал постепенно нарастать; грохот от нескольких пар ног приблизился. Эвилин и Бамблби оглянулись на вход. Двери медотсека широко распахнулись, воздух заполнился шумом шагов и знакомым рычанием автоботского медика. Эвилин с миниботом попятились вглубь комнаты, подальше от суматохи. — Следи за рукой! Не дави на... Сюда! Давайте, на стол. Осторожно! Уиллджек, Айронхайд и Рэтчет, плечом к плечу, дружно подняли свою ношу. Голос Рэтчета продолжал выдавать непрерывный поток инструкций и проклятий, и троица, водрузив на один из столов свой груз, расступилась. Уиллджек кинулся к стеллажам, отбирая различные запчасти и выхватывая всякую всячину из разных секций. Трансформировав руку в какой-то инструмент, Рэтчет склонился над столом и принялся за работу над лежащей перед ним неподвижной фигурой. Эвилин заметила серую краску и знакомый красный шеврон. — Блюстрик! Рэтчет вскинул голову и мрачно уставился на нее. — Убери ее отсюда! — прорычал медик. Большая ладонь Бамблби аккуратно надавила ей между лопаток, подталкивая ее к комнате, что служила ей убежищем на корабле. Эвилин вытянула шею, с ужасом наблюдая, как Рэтчет с Уиллджеком склонились над неподвижным телом на столе; Айронхайд угрюмо оперся о стену у двери. Со стола непрерывно капало на пол голубым и розовым, собираясь в лужу на блестящем серебристом металле.